Вечный слушатель. Семь столетий европейской поэзии в переводах Евгения Витковского - Антология

Франсиско Родригес Лобо

(1591?–1621)

«Прекрасный Тежо, сколь же разнородный…»

Прекрасный Тежо, сколь же разнородныйМы оба в жизни обретали вид:Мы вместе исцелялись от обид,Тоской обуревались безысходной.

Твое лицо менял избыток водный,Высокий берег временем размыт.И я меняюсь: жизнь меня стремитТропою то утешной, то невзгодной.

О, мы вкусили злобы и тщеты.Вкусим ли счастья? Кто залечит рану,Несходства сгладит нашего черты?

Теперь весна везде, куда ни гляну:Опять таким, как прежде, станешь ты,Но я таким, как был, уже не стану.

Песня

Я пропащий человек —Ни живу, ни умираю.

Беспокойствует душа.Горько ввержена в заботу;Я терзаюсь, не реша:То ли проторей без счету,То ль без счету барыша?Я бы сей разброд пресек.Я бы твердо стал на страже, —Но не разберусь вовекС тем, что сам — предмет пропажиИ пропащий человек.

Шла душа к своей мечте,Радуясь любовным бурям,Заплуталась в темнотеИ повисла в пустоте,В худшей из возможных тюрем.Выиграю, проиграю —Бесполезно длю года,Ничего не выбираюИ бреду, бог весть куда:Ни живу, ни умираю.

Тёмная ночь

Ночь, темная, но явная врагиняВсего, в чем жизнь моя и в чем свобода,Пришла — теперь меня до света мучь.Созвездия, чело твое морщиня,Пророчат злое, глядя с небосвода —И сколь недобротворен каждый лучВ разрывах бурых туч, —О, как царишь ты люто!Будь проклята минута,Что мне открыла твой манящий лик, —О, как я не постиг,Что ты громадой темнойМеня замкнешь в ловушке вероломной.

Души моей властительница, Ночь,Ты мне была настолько дорога,Что Солнце ввергнуть я мечтал в пучины, —Коль скоро в силах ты любви помочь,Зачем во мне ты обрела врагаИ мне теперь отмщаешь без причины,Моей взалкав кончины,Предназначаешь тьмуРассудку моему,Опутать хочешь мрежами обманов, —Но вдруг, сама отпрянув,Не совладав с судьбой,В рассвет спешишь виновною рабой.

Я столько раз молил повозку ФебаНе возлетать поутру к синей бездне, —Чтоб мне помедлить в обществе твоем;Я часто заклинал дневное небоОт полюса до полюса: «Исчезни!» —Скорее пусть ночным небытиемЗатмится окоем!Бывало, каждый день яЖдал твоего явленья,Рожденья тьмы из-за дневной межи.Праматерь всякой лжи!Я посылаю нынеПроклятие тебе, моей врагине!

Воистину — вконец лишен умаТот, кто способен верить от хандры,Что ты пространна, выспренна, алмазна;Чем оделить людей могла бы тьмаПомимо лжи, одетой до порыПрикрасами Протеева соблазна?Черна и безобразна,Угрюмство в мир лия,Царишь: ворожея,Усталости не знающая пряхаСтрадания и страха, —Ты, в ком во все годаПлодятся только злоба и вражда!

Изящества, красоты и приятстваВ тебе теряют благостную силу, —И трудно сквозь тебя познать весьмаСадов цветущих дивное богатство,Хрусталь реки, чей блеск — упрек светилу,Равно как зелень поля и холма:Ты сумрачна, нема,В тебе — тоска, забота.И множатся без счетаСмущенье, страх, томление, беда;Нам даст сия чредаПостигнуть поневоле:Ты — худший ужас, данный нам в юдоли.

Нет мира для зверей и нет для птах,Тем паче нет для пастухов, для стад —Они, забившись в угол самый дальний,Не пребывают в сладостных мечтах —Но в хижинах, в пещерах, в гнездах спят:Нет в жизни часа горше и печальней,Чем час опочивальни.Ты светлые делаПреисполняешь зла, —О да, добро ты сотворить способна,Но лишь тому подобно,Как нищих горемыкОт жизни избавляет смертный миг.

Ночь, темная, враждебная и злая,Тебе хулу произнести желая,Я тоже зло творю —Тем, что о зле столь долго говорю

Мануэл Мария Барбоза ду Бокаже

(1765–1805)

«Голубоглазый, смуглый, исхудалый…»

Голубоглазый, смуглый, исхудалый,Не великан, однако не мозгляк;Глаза — с грустинкой, как у всех бедняг,С горбинкой — нос, притом весьма немалый;

Ценящий больше страсть, чем идеалы,Оседлости неумолимый враг,Отравы ада пьющий, как маньяк,Сколь ни темны от сих питий бокалы;

Поклонник сразу тысячи божков(Девиц, прошу прощения покорно), —Спешащий в церковь реже, чем в альков, —

Таков Бокаж — в нем есть таланта зерна.Точней, он сам решил, что он таков,Пока терзался ленью непритворно.

«Томленья плоти, тяготы души…»

Томленья плоти, тяготы души,Виденья смерти, мысли о распаде,К вам горестно взываю о пощаде,О миге кратком отдыха в тиши.

Пусть обольщений жалких барышиМне выпадут — воспоминаний радиО том, как снежен лик и тонки пряди, —Хотя бы ты, о греза, согреши!

Свершись же надо мною, злая шутка:Горячечный впивать любовный бредДа будет мне и сладостно, и жутко.

Иль ждать я должен неких горших бед,Чем путь бесплодный в сумерки рассудка,Чем истины невыносимый свет?

«Напрасно Разум мерит бездну Рока…»

Напрасно Разум мерит бездну РокаИ жаждет, мраку противостоя,Знать о грядущих вехах бытия:В предположеньях не бывает прока.

Я полагал (солгав себе жестоко),Что есть во мне хотя бы гран чутья,Я полагал, что ты, любовь моя,Дождешься предназначенного срокам!

О Небо! О Земля! В какую тьмуЯ скорбь мою о сем обмане спрячу?Во слепоту так просто впасть уму!

Все те, кто уповает на удачу,Вы, чей удел подобен моему:Учитесь у меня хотя бы плачу.

«Замолкни, сатирический поэт…»

Замолкни, сатирический поэт,Не место здесь злословью и остротам:Метису быть возможно ль патриотом?Так не клейми туземных приверед!

Мнишь, здесь дворян не видно? Это бред!Тут все подонки, по твоим расчетам?Взгляни в бумаги! Чистокровным готомЗаписан в предках каждый твой сосед!

Он в Рим и в Карфаген тебя спровадит,Узнай, мол, сколь щедра к нему судьба,А рыцарей в роду — сам черт не сладит;

И — если справедлива похвальба —От первой Мойры самый первый прадедПриял почет наследного герба.

«Ты, Гоа, город прежнего господства…»

Ты, Гоа, город прежнего господства,Да процветает твой любой делец!Посмел бы утверждать последний лжец,Что жители твои впадают в скотство!

Тут с предком грубым, с дон-Кишотом, сходствоХранит любой: ведь сам Адам-отецБыл дон-Кишотом выпорот: наглец,А вот не посягай на первородство!

О де́ньгах тут с любым поговори:Богатство раджей? Не мелите вздора!Султан? Да у него пусты лари!

За дочкой приударь — узнаешь скоро:Приданое: кокосов штуки три,Арап да юбка, — словом, гран-сеньора.

«Восстань, о войско поколений разных…»

Восстань, о войско поколений разных,Во бренной персти долее не тлей, —Восстань с оружьем, истреби смелейСих жадных псов и сих мужланов грязных!

От полукровок мерзких, безобразных,Расчисть просторы рисовых полей, —Но смуглокожих дщерей пожалей,Безвинна прелесть, сущая в соблазнах!

Кто их не ценит — человек дурной!Набоб иль раджа, гляньте: эти чадаДостойны, право, чести неземной!

Пусть бродят, вечной радостью для взгляда,В одежде, состоящей из однойНабедренной повязки меньше зада!

«Вот я доплыл до жалких берегов…»