Корнеслов - Дмитрий Вилорьевич Шелег
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Тимофей рассмеялся:
– Ну и историю ты мне рассказал! Ни один русский правоверный царь-государь никогда не мог уничтожить колокол. Тем более – Иван Грозный! Преданность новгородцев произвела на царя столь сильное впечатление, что еще в 1570 году, сразу после отъезда, Иван Грозный повелел отлить для Новгорода новый огромный колокол. Который был отлит в Александровской слободе. Уже через год, к середине 1572 года, колокол был доставлен в Новгород: «В лето 7080, месяца сентября в тридцатый день, в неделю, повелением Царя-Государя Великого князя Ивана Васильевича, слит бысть сей колокол новой в Великий Новгород, в Слободе».
Тихомир в раздумье замолчал, но тут вступила Марфа:
– Ты говорил про царский двор в Новгороде? Но мы там были и окромя Ярославова Дворища ничего не видели и не слышали! Так и значит, что Дворище Ярослав построил, Грозный там ничего и не строил.
Тимофей снова рассмеялся:
– Так специально все перечеркнуто да забыто было. Я же рассказывал, что после 1570 года все упоминания о царе скрываются.
В Торговой стороне Новгорода он имел два своих двора. В Никитинском дворе Грозный начал жить в 1571 году, а к строительству Большого двора на Дворище, место под который было отведено в 1570 году, приступили в 1572 году: «Месяца июня в пятнадцатого, в неделю заложил государь избы ставити на своем дворе на Дворище». Тогда же, рядом с Дворищем, у церкви Жен-Мироносиц и новый колокол установили: «Да того же месяца в 2, в субботу на Дворищи колокол новой поставили у Жен-Мироносиц, у двора государьского, на четырех столбах на переклади».
Марфа удивилась:
– Получается, что двор Грозного находился там, где стояло Дворище Ярослава Мудрого!
Тимофей дополнил:
– Да не просто Двор, а именно Дворище, которое было размером как половина Московского Кремля! В таком Дворище легко могли разместиться и все государственные службы, и царская свита, и армейские полки, и вся семья: двор царицы, дворы сыновей государя. То есть Иван Грозный не просто собрался устроить себе на Волхове маленький выездной домик – он явно собрался перенести в Новгород русскую столицу: «…Декабря двадцать четвертого, в понедельник, приехал Царь православный Иван Васильевич, да с ним царевич большей Иван Иванович, да с царевич меньшей Феодор Иванович, в Великий Новгород, миром, на шестом часу дни. И встречал Государя Владыка, со кресты, архимандриты и игумены всем собором на Великом мосту, у Креста. Да того же дни Государь обедню в Софии слушал, да назавтре, вторник в двадцать пятого, в Рождество Христово, Владыка и архимандриты и игумены и священницы ходили ко государю с образы, челом бити, на Никитине улицы, и Государь образы принял, ели у Государя хлеба того дни».
* * *
Все долго молчали, обдумывая рассказ Тимофея, пока тот не продолжил:
– В 1571 году на Русь пришла страшная беда. К Москве прорвались крымские татары и устроили огромный пожар. Город сильно выгорел, вдобавок значительная часть земель оказалась разорена набегом. После чего уверенная в слабости Руси Османская империя стала готовить сокрушительный поход, который должен был окончательно уничтожить русское государство. Турки заранее праздновали победу: выписывали дарственные грамоты мурзам на русские земли, назначали султанских наместников в русские города и беев на посты при новом, московском дворе, раздавали купцам разрешения на торговлю на рынках всего Поволжья.
Русь, со своей стороны, тоже готовилась к тяжелой войне. Иван Грозный начал собирать большое войско.
Столица перестала казаться безопасной, москвичи вывозили из нее жен, детей и все ценное как можно дальше.
Царь Иван Грозный поступил точно так же. Он отправил государственную казну и всю свою семью в укрытие, каковое счел самым безопасным во всей огромной державе.
Попробуйте угадать, что это было за место?
Тихомир с Марфой молчали, и Тимофей прищурился:
– Может быть, хорошо укрепленная Александровская слобода? Или многолюдная Вологда, спрятанная за полноводными реками, укрепленная высокими стенами? Или неприступный Кириллов монастырь, который царь постоянно одаривал? Или Белозерск с его огромной новенькой крепостью? Или, может быть, Суздаль? Углич? Ярославль?
Марфа робко высказалась:
– Новгород?
Тимофей кивнул:
– Да. Самым безопасным местом во всей Руси для себя лично, для своей семьи и для государевой казны царь Иван Грозный счел город Великий Новгород на Волхове!
Так что получается, что летом 1572 года «мнительный и страшащийся заговоров тиран» царь Иван IV совсем не опасался мести новгородцев.
Тихомир подытожил:
– Получается, что Иван Грозный не сотворял в Новгороде «кровавый погром», перебив половину жителей и снеся город чуть ли не до основания.
Тимофей улыбнулся еще шире, чем раньше:
– Поэтому царь и не думал чего-то опасаться в «разрушенном и истерзанном Новгороде». А сами новгородцы и не знали о случившемся два года назад «погроме» и оставались верными ему, верными русскому государству. Это еще раз подтверждается тем, что когда осенью 1572 года Иван Грозный отправился отбивать нападение шведов, то оставил свою семью и казну на милость новгородцев, которые не обманули его доверия.
Тихомир задумался:
– Я понимаю, что каждый повелитель переписывает историю под себя. Но почему новгородские бояре хотели предать царя?
Тимофей стал серьезным:
– А ты вспомни про Ганзейский союз.
Лицо Тихомира тоже стало предельно серьезным:
– Ганзеец Иоганн Нибур был у венецианского дожа Томазо Мочениго задолго до этих событий – в 1414 году.
Тимофей закивал:
– Да, с тех пор и до «кровавого новгородского погрома» прошло более 150 лет.
Для измены Родине и предательства Отечества раньше надо было «переучить» пять поколений. Сейчас это три поколения: дед – отец – сын. Думаю, что дальше будет и того меньше…
* * *
Тихомир обхватил голову руками:
– Проклятые Вторые!
Тимофей положил руку ему на плечо:
– Но не всех русских можно околпачить, затуманив разум, или просто купить.
Марфа трижды перекрестилась и прижала к себе Петра.
Тимофей посмотрел на нее:
– Для сохранения государства русского, русского духа и культуры необходима лишь малая толика…
Тихомир продолжил за ним:
– Изучение и понимание исходного русского языка!
* * *
В приоткрытую дверь палаты негромко постучали.
Марфа резко выпрямилась, а Тихомир напрягся и обхватил рукой револьвер за пазухой.
Нависла напряженная пауза.
* * *
Дверь открылась, и вошел доктор с высокой горящей свечой на подсвечнике.
