Письма, телеграммы, надписи 1927-1936 - Максим Горький
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Жду ответа.
Вчера встречал «челюскинцев». Поразительное и потрясающее зрелище! Сколько было цветов, какая вьюга «конфетти» и — главное — какая радость! Ожидали, что придет встречать тысяч двести — явилось свыше полумиллиона. Челюскинцы были растроганы до слез» а какой-то чумазый богатырь, выдергивая мне руку из плеча и вздрагивая, стыдясь влаги на глазах, бормотал: «Р-ро-дина-то, а? Ну-ну… вот так раз! Родина… едрит твою… извини, брат, ей-богу! Ну — что ж такое, а? И — за что? Ведь — спасли!»
Все они, челюскинцы, были ошарашены, ошеломлены, растерялись. Меня — целовали женщины, украшали цветами, как покойника, и убеждали: «Не волнуйтесь, ничего! Вы, пожалуйста, не волнуйтесь».
Замечательно говорил Воронин и один из летчиков. А — народище, народище как радовался!
Вообще — это был самый изумительный праздник из всех возможных. В хорошее время живем, дорогой Михаил Михайлович, — верно?
Крепко жму руку.
А. Пешков
1123
В. В. ИВАНОВУ
Июнь 1934, Москва.
Дорогой и замечательный «Сиволод» —
«Похождения факира» прочитал жадно, точно ласкал любимую после долгой разлуки. Вот — не преувеличиваю! Какая прекрасная, глубокая искренность горит и звучит на каждой странице, и какая душевная бодрость, ясность. Именно так и должен наш писатель беседовать с читателем, и вот именно такие беседы о воспитательном значении «трудной жизни», такое умение рассказать о ней, усмехаясь победительно, — нужно и высоко ценно для людей нашей страны.
Обнимаю, крепко жму руку, милый мой товарищ.
А. Пешков
Р. S. Кое-где слова надобно переставить, и есть неясные фразы.
А. П.
1124
К. И. ЧУКОВСКОМУ
3 июля 1934, Москва.
Я думаю, дорогой Корней Иванович, что повесть на тему, избранную Вами, следует писать непременно прозой и для ребят среднего возраста. Малышам эта тема не будет понятна даже при Вашем исключительном умении говорить «простыми словами о мудрых вещах». И даже при этой легкости, с коей Вам дается стих, Вы едва ли окажетесь в силе уложить в размеренные строки всю сложность, все разнообразие Вашей темы. Подумайте: Вам придется говорить о льдах Арктики, о лесных массивах и тундрах Севера, о «вечной мерзлоте» и всякой всячине этого рода в наше время, когда гипотетическое мышление становится все более обычным и — «безумным». Вон капитан Гернет предлагает уничтожить Гренландский ледяной лишай и возвратить Сибирь с Канадой в миоценовый период, а еще некто затевает утилизировать вращение земли вокруг ее оси, а третий ищет родоначальницу растительной и живой клетки. И всего этого Вы должны «коснуться».
Я не «запугиваю» Вас: мне затея Ваша горячо нравится, и я думаю, что Вы осуществите ее. Как надо ставить дело практически, и чем я могу быть полезен Вам? Мог бы достать для Вас денег в каком угодно размере для спокойной, непрерывной работы год, два.
Указать Вам метеорологов — не могу, никого не знаю. Но полагаю, что Вам не худо будет побеседовать с гелиотехниками — в Слуцке, Самарканде, с полярниками. А по вопросу о нашей атмосфере Вы найдете, пожалуй, интереснейшие намеки в «Геохимии» Вернадского. Вообще Вам потребуются химики-электрики, они в лучшем качестве у вас, в Ленинграде, около Иоффе, — Дорфман, кажется, с «фантазией». Сия последняя будет Вам великой помощницей.
Сердечно желаю успеха.
А. Пешков
3. VII. 1934.
1125
А. КУРЕЛЛА
10 июля 1934, Москва.
Уважаемый т. Курелла —
Роллану писал, имею от него ответные письма, последнее получил на-днях.
Барбюсу тоже писал, завтра буду писать ему по поводу Тельмана.
Ответ для «Монд» не могу написать, ибо непосильно занят.
Рекомендую статейку «Гуманизм пролетариата», напечатанную в «Правде» с месяц тому назад. Эту статейку очень одобрил т. Сталин.
В сентябре — не раньше! — могу дать кое-что для «Монд».
Будьте здоровы! Большевистский привет!
М. Горький
10. VII. 34.
1126
РОМЭНУ РОЛЛАНУ
11 июля 1934. Москва.
Дорогой мой друг, —
отвечаю — как всегда — с опозданием. Это очень смущает меня, но я доработался до состояния, требующего отдыха, и завтра уезжаю на десять дней. У меня что-то похожее на анемию мозга и заметно падает способность памяти. Устал как-то даже юмористически.
Очень хотелось бы подробно ответить на Ваше, необычное для Вас, человека великого мужества, грустное письмо и на ошибочное утверждение Вами своего одиночества. Вы человек, которого любят горячо, искренно не только в Союзе Советов, — Вами любуются во всем мире, все честные люди, у Вас учатся непоколебимо стоять на трудном посту. Вы должны знать это.
Возвратясь, я напишу Вам, как Москва встречала «челюскинцев». Мне кажется, что едва ли когда-либо в мире сотни тысяч людей переживали так единодушно веселый день. Я подчеркиваю, именно — веселый! Родина улыбнулась своим героям, — вот в чем смысл! Я видел фильм, заснятый с момента отплытия «Челюскина» из Ленинграда до гибели его и до встречи команды и летчиков в Петропавловске, на Камчатке. Впечатление такое: вся страна от Камчатки до Москвы встречала этих людей.
Особенно поразителен момент гибели судна, когда оно уже проваливается под лед, а люди всё еще хватают и тащат с палубы на льдины все, что можно спасти. Я подробно напишу Вам о моих беседах с этими людями, со Шмидтом. Мне вообще хочется писать Вам часто, но — я сижу и правлю бесчисленное количество различных рукописей. Затеяли новый журнал для колхозов, скоро Вы получите первую книгу.
А пока — до свидания! Крепко жму руку. Сердечный привет Марии Павловне.
М. Горький
11. VII. 34.
1127
Г. ГРЕКОВОЙ
7 августа 1934, Москва.
Галине Грековой.
Как марксистка, как женщина с тяжелым прошлым батрачки — Вы должны бы отнестись к работе Вашей более серьезно, ибо ее воспитательное значение для женщин и девиц может быть весьма глубоким. Женщинам, возраста 35–50 лет, она поможет вспомнить прошлое во всей его неприглядности и заставит более честно, более усердно работать для будущего. Девиц предостережет от увлечения «собственностью» и т. д. Однако правка рукописи сделана Вами не
