Право на жизнь. История смертной казни - Тамара Натановна Эйдельман

стулу. Констанции Маркевич, единственной женщине среди руководителей восстания, вынесли смертный приговор, который затем заменили пожизненным заключением. Она сказала: «Жаль, что вам не хватило порядочности, чтобы расстрелять меня».

И после этого все изменилось.

То, что произошло, лучше всего сформулировал Йейтс в своем стихотворении «Пасха 1916 года». Он знал многих участников восстания и считал себя в какой-то мере виновным в произошедшем – великий поэт никого не призывал к насильственным действиям, но постоянно и упорно поддерживал огонь национальной гордости и национальных чувств. Вспоминая, как он не принимал слова будущих повстанцев всерьез, называя их имена и как будто произнося какое-то странное надгробное заклинание, он заканчивает стихотворение такими словами:

Отвергших себя сердец

Участь, увы, каменеть.

Будет ли жертвам конец?

Нам остается впредь

Шептать, шептать имена,

Как шепчет над сыном мать:

Он пропадал допоздна

И усталый улегся спать.

Что это, как не ночь?

Нет, это не ночь, а смерть,

И нельзя ничему помочь.

Англия может теперь

Посул положить под сукно.

Они умели мечтать –

А вдруг им было дано

И смерти не замечать?

И я наношу на лист:

Мак Донах и Мак Брайд,

Коннолли, и Пирс

Преобразили край,

Чтущий зеленый цвет,

И память о них чиста:

Уже родилась на свет

Угрожающая красота[211].

Знаменитая йейтсовская «угрожающая красота» – Terrible Beauty – действительно родилась, причем с невероятной скоростью. Повстанцы, которых явно поддерживало меньшинство, безответственные авантюристы, погубившие несколько сотен человек и спровоцировавшие разрушение половины города, с невероятной скоростью превратились в мучеников и героев. Они остаются ими до сегодняшнего дня. Дублин полон мемориальных мест, связанных с восстанием 1916 года, тюрьму, где осужденных держали перед казнью, превратили в музей, в здании Главпочтамта выставлены фотографии событий той кровавой Пасхи. Но все это можно списать на исторический интерес…

Куда существеннее то, что дело казненных в 1916 году продолжили разнообразные ирландские революционные организации. В 1919 году, после окончания Первой мировой войны, Ирландия была опять провозглашена республикой, началась кровавая война, и в 1921 году соглашение было все-таки достигнуто. Но Северная Ирландия, та самая, куда в XVII веке Кромвель переселил множество протестантов, осталась в составе Соединенного Королевства. И здесь, как и в южной части острова, продолжали помнить и чтить имена расстрелянных в 1916 году, и здесь стреляли, здесь в течение многих десятилетий рвались бомбы. В начале 1980-х история ирландского терроризма пополнилась новыми мучениками. Террористы, отправленные в Белфасте в тюрьму, но не признанные политическими заключенными, стали бороться за свои права. Обычные заключенные, в отличие от политических, должны были ходить в тюремной форме, и в знак протеста против того, что их особый статус не был признан властями, бойцы Ирландской революционной армии сидели в своих камерах голыми, завернувшись в одеяла. Они отказывались выходить на тюремные работы, отказывались идти в душевые, где их избивали надзиратели, и вымазывали стены своих камер экскрементами.

А потом 27-летний Бобби Сэндс решил начать голодовку – и его поддержали еще несколько человек. Воля несгибаемых террористов столкнулась с волей «железной леди» Маргарет Тэтчер, отказавшейся идти на уступки. Бобби Сэндс, которого за время протестов успели уже выбрать в парламент, умер на 66-й день голодовки, затем скончались еще девять заключенных. Голодная смерть страшна: люди слепнут, у них постепенно отказывают различные функции организма. Участники голодного протеста были террористами, готовили покушения и бросали бомбы. Теперь они стали мучениками. Стены в католических кварталах Белфаста до сих пор покрыты граффити с их портретами, про Бобби Сэндса Стив Маккуин снял фильм «Голод», книги Сэндса продаются в каждом книжном магазине Ирландии.

Оправдываю ли я тех, кто в 1916 году не захотел ждать окончания войны и договариваться с англичанами? Я, скажем так, понимаю их нетерпение, но не более того. Оправдываю ли я бойцов Ирландской республиканской армии? Когда-то я была на семинаре в Ольстере, и среди тех местных жителей, с которыми я там пообщалась, не было ни одного – в буквальном смысле ни одного, – у кого кто-либо из родных или близких не пострадал в терактах. Однако мученическая кончина – расстрел или страшная голодная смерть в тюрьме – делает человека… ну да, мучеником. А мучеников жалеют, им начинают симпатизировать, а тут и до восхищения недалеко. «Уже родилась на свет // Угрожающая красота».

Значит ли это, что если бы повстанцев 1916 года не расстреляли, то потом в Ирландии не было бы террористов? Конечно нет. Но, может быть, договориться смогли бы раньше, чем в апреле 1998 года, и жертв с обеих сторон оказалось бы меньше? И снова я вспоминаю Льва Толстого с его глупым, наивным и смешным письмом Александру III…

Глава 10

Казус Чикатило

История Андрея Чикатило – самого знаменитого серийного убийцы в нашей стране – вызывает ужас, отвращение, гадливость, что угодно, только не желание защищать его. Петен, Лаваль, Бразильяк и другие коллаборационисты считали, что их преступные действия шли на благо Франции. Ирландские террористы думали, что их выступления приблизят независимость Ирландии. Это не отменяет того, что и те и другие совершали преступления, но, по крайней мере, дает возможность видеть в них людей – отвратительных или просто запутавшихся, выбравших неверные способы борьбы, – но людей.

В случае с Чикатило перед нами абсолютное зло – жуткое, страшное, ничем не искупаемое. И зло, невероятное по своим масштабам, – сексуальных насильников и маньяков, к сожалению, много по всему миру, но Чикатило действовал с кошмарной жестокостью в течение как минимум 12 лет, и кто знает, может быть, среди его преступлений были и те, следов которых следствие не нашло.

Чикатило прекрасно учился в школе и поэтому надеялся, что сможет получить высшее образование в Москве. В 1954 году он пытался поступить на юридический факультет МГУ, но потерпел неудачу. Окончил техническое училище, потом – электротехнический институт, работал инженером. В то же время его тянуло к гуманитарным занятиям – и вскоре он стал публиковаться в газетах Ростовской области, где прошла большая