В огонь и в воду - Амеде Ашар

Брискетта бросилась къ рукамъ принцессы и горячо ихъ цѣловала. Графъ де Шиври ушелъ, Олимпія вернулась.

— Кажется, теперь я отомщу за себя! сказала она.

— Разумѣется, прошептала Брискетта и, взглянувъ на принцессу, прощавшуюся съ обергофмейстериной, подумала:

— А, можетъ быть, и нѣтъ!…

XXVII

Въ темномъ лѣсу

Мы оставили графа де Монтестрюка на пути въ Лотарингію, со свитой изъ Коклико, Кадура и Угренка. Ужь онъ подъѣзжалъ почти къ Мецу, какъ вдругъ услышалъ за собой цѣлый потокъ страшныхъ ругательствъ и между ними свое имя. Онъ обернулся на сѣдлѣ. Цѣлое, облако пыли неслось вслѣдъ за нимъ по дорогѣ, и изъ этого облака показалось красное лицо маркиза де Сент-Эллиса.

— Тысяча чертей? крикнулъ маркизъ неистовымъ голосомъ, не могъ ты развѣ сказать, что уѣзжаешь? Ты мнѣ дашь отвѣтъ за такое предательство, животное!… Не смѣй говорить ни слова… я знаю впередъ, что ты скажешь… Да, я не выходилъ отъ очаровательной принцессы и когда не былъ у ея ногъ, то бродилъ подъ ея окнами, сочиняя въ честь ея сонеты… Я никуда не показывался, я это знаю, но развѣ изъ этого слѣдуетъ, что обо мнѣ можно было совсѣмъ забыть?… Я взбѣсился не на шутку, когда узналъ совершенно случайно, что ты ускользнулъ изъ Парижа. Я бросился вслѣдъ за тобой, давши клятву распороть тебѣ животъ, если только ты пріѣдешь въ армію прежде меня… Вотъ таки и догналъ! Теперь я тебѣ прощаю, потому что въ Мецъ ты безъ меня ужь не выѣдешь. Но зло хоть и прошло, а пить страшно хочется!

— Успокойтесь, маркизъ, возразилъ Коклико: въ христіанской сторонѣ можно всюду выпить… и ужь я слышалъ о мозельскомъ винцѣ, которое вамъ вѣрно понравится.

Когда маленькій отрядъ вступилъ въ древній городъ, отразившій всѣ приступы императора Карла V, Мецъ представлялъ самое необыкновенное зрѣлище.

Въ немъ собрался небольшой корпусъ войскъ изъ четырехъ пѣхотныхъ полковъ: Эспаньи, ла Ферте; Граше и Тюренна, изъ шемонтскаго и кавалерійской бригады Гассіона въ четырнадцать штандартовъ. Гарнизонъ крѣпости встрѣтилъ эти войска трубными звуками, и принялся угощать ихъ на славу. Всѣ кабаки были биткомъ набиты, повсюду плясали, пѣли и пировали.

Солдатамъ давали волю повеселиться передъ походомъ, изъ котораго многіе изъ нихъ могли и не вернуться, и Колиньи, поддерживая только дисциплину, безъ которой нельзя было пройдти черезъ всю Германію, смотрѣлъ сквозь пальцы на разные мелкіе грѣшки.

Рядомъ съ начальниками, назначенными начинавшимъ забирать силу Лувуа, множество дворянъ присоединились къ арміи волонтерами и самъ король взялъ на себя трудъ распредѣлить ихъ по полкамъ и по ротамъ. Среди этой блестящей молодежи, для которой война со всѣми ея опасностями была истиннымъ наслажденіемъ, находились герцоги де Бриссакъ и де Бетонъ, де Бильонъ, де Сюлли, принцы д'Аркуръ и де Субизъ, де Роганъ, маркизы де Линьи, де Гравиль, де Муши, де Мортмаръ, де Сенесе, де Вильяріо, де Баленкуръ, де Термъ, де Кастельно, де Рошфоръ, де Рэни и де Канапль, де Вильруа и де Валленъ, де Форбенъ и де Курсель, д'Альбре и де Матинъонъ, кавалеръ де Лорренъ, кавалеръ де Сент-Эньянъ, де Гюитри, де Коссе, графъ д'Овернь и много другихъ — весь цвѣтъ французскаго дворянства. Мѣстные дворяне считали своимъ долгомъ встрѣтить ихъ съ честью и угощать съ полнѣйшимъ радушіемъ.

Только и рѣчи было, что о балахъ и охотахъ въ перемежку со смотрами и съ ученьями для поддержки въ солдатахъ воинскаго духа. Проѣздъ каждаго новаго лица былъ предлогомъ для новыхъ пировъ. Играли по большой, ѣли вкусно и пили исправно. Старые городскіе отели и всѣ окрестные замки растворили свой двери настежь и хозяева принимали волонтеровъ самымъ роскошнымъ образомъ. Всѣ эти молодыя лица сіяли радостью, которая, казалась тѣмъ живѣй, что возвратъ на родину былъ для всѣхъ такъ невѣренъ. Сколько головъ должна была скосить турецкая сабля!

Между тѣмъ Колиньи, прибывшій въ Мецъ еще съ конца апрѣля, употреблялъ всѣ старанія, чтобы поставить свою армію на хорошую ногу и подготовить все къ походу. Герцогъ де ла Фельядъ былъ назначенъ къ нему старшимъ полковникомъ, съ тайнымъ порученіемъ замѣнить его въ случаѣ болѣзни или раны, но главнокомандующій давалъ ему полную волю пѣтушиться сколько угодно, а самъ занимался всѣмъ. Праздники и приготовленія продолжались еще въ началѣ мая. Человѣкъ незнакомый съ положеніемъ дѣлъ въ Европѣ, видя такое всеобщее веселье въ лагерѣ и слыша повсюду громкія пѣсни, могъ бы подумать, что всѣ эти солдаты и офицеры собрались здѣсь единственно для того, чтобъ позабавиться пышной каруселью. Въ этотъ-то веселый шумъ попалъ и Монтестрюкъ, въ одно майское утро, при яркомъ солнцѣ, игравшемъ въ свѣжей весенней зелени. Пушки стояли между яблонями въ полномъ цвѣту, ружья, вытягивались вдоль живыхъ изгородей. Барабанъ раздавался на берегу ручья, трубы трубили въ тѣни рощи. На лугу солдаты въ щегольскихъ мундирахъ заигрывали съ дѣвушками, которыя не бѣжали прочь, какъ нѣкогда и Галатея; между палатками разъѣзжали прекрасныя дамы съ милыми офицерами, любуясь отчетливымъ устройствомъ лагеря. Штандарты, для которыхъ самъ Лудовикъ XIV назначилъ цвѣта по эскадронамъ, развѣвались рядомъ съ шалашами изъ зелени, подъ которыми маркитантки разставляли свои складные столики.

Коклико бѣгалъ цѣлый день во всѣ стороны и вечеромъ объявилъ, что Мецъ несравненно красивѣе Парижа.

— Ура войнѣ! вскричалъ онъ въ восторгѣ; не даромъ я всегда плохо вѣрилъ философамъ и книгамъ: они просто оклеветали ее самымъ безстыднымъ образомъ. Тутъ смѣются, пляшутъ, никого не убиваютъ: просто — прелестная штука! выдуманная, должно быть, нарочно мужчинами, чтобъ дать случай поселянкамъ выбрать себѣ любезныхъ. Только развѣ и терпятъ немножко птичные дворы сосѣдей.

Угренокъ былъ того же мнѣнія; за лукавое личико его подпаивали по всѣмъ выставкамъ, мимо которыхъ онъ проходилъ; въ головѣ у него немного шумѣло и онъ весело хохоталъ.

Самъ Кадуръ былъ не такъ важенъ, какъ обыкновенно, и изволилъ тоже улыбаться. Въ это самое время Гуго сидѣлъ запершись съ графомъ де Колиньи, который объявилъ ему, что онъ долженъ ѣхать немедленно дальше.

— Мнѣ нужно кого нибудь, сказалъ ему главнокомандующій, чтобъ ѣхалъ впереди по Германіи и обстоятельно извѣщалъ меня обо всемъ, что тамъ дѣлается. Ты молодъ, храбръ, вѣренъ, предпріимчивъ; ты преданъ мнѣ столько же, какъ и я тебѣ; тебя я и выбралъ для этого порученія. Надо поспѣшить отъѣздомъ.

— Завтра же, если прикажете.

— Хорошо, завтра. Объяви министрамъ императора Леопольда, что я самъ скоро буду. Не позднѣй 16-го или 17-го я выѣду. Такъ я написалъ и графу де Лувуа. У меня нѣтъ вѣрныхъ свѣдѣній о числѣ и качествахъ имперскаго войска, съ которымъ я долженъ соединиться. Главнокомандующаго я знаю по его славной репутаціи: никого нѣтъ достойнѣй такой чести, какъ графъ Монтекукулли. Но что можетъ сдѣлать генералъ, если у него мало солдатъ, или плохіе солдаты? Узнай — надо непремѣнно узнать — какія позиціи онъ занимаетъ, на какія крѣпости онъ опирается, на какія вспомогательныя войска онъ разсчитываетъ; думаетъ ли онъ наступать, или только обороняться, не грозятъ-ли турки самой Дѣвѣ и что сдѣлано для защиты Ея отъ внезапнаго нападенія? Не вѣрь тому, что тебѣ станетъ разсказывать старикъ Торчіа, любимый министръ стараго императора: онъ совсѣмъ заснулъ въ самодовольствѣ и бездѣйствіи. Смотри своими глазами.