Среди самцов - Фиона Уолкер

— Все не так страшно, как кажется на первый взгляд, — сообщила Сид, пряча от нее глаза. — В тебя войдут два равно положительно заряженных сгустка энергии, которые ты должна будешь принять, несмотря на то что поначалу это будет причинять тебе боль…

Одетта уже перестала слушать свою наставницу. Про себя она решила, что ей ни в коем случае не следует принимать предложение Калума. Если он опять ее обманет, или, как изволила выразиться Сид, «обдурит», то она может схватиться за нож и нанести ему парочку хороших ударов в спину. Что бы там ни говорила Сид, картинку с красным сердцем, пронзенным двумя мечами, можно было толковать и таким образом.

— А вот совсем уж хорошее предзнаменование, — сказала Сид, которая, по счастью, приближалась к концу гадания. — Изображение Верховной жрицы, иначе — девственной весталки. Это некая добрая сила, которая будет вести твой челн по бурным житейским волнам. В этой роли я — не без веских на то оснований — вижу себя.

У Одетты было другое объяснение. Эта девственная весталка была она сама — несчастная, несовременная женщина, которой было не по силам понять и принять секс двадцать первого века. С другой стороны, образ Верховной жрицы тоже ей импонировал. Короче, с какой стороны ни посмотри, это была она, Одетта, а никак не Сид — что бы эта задавака о себе ни воображала…

— А помогать Верховной жрице будет… — тут Сид перевернула следующую карту, — Рыцарь круга. Временами он бывает безжалостным, но чаще символизирует надежность, безопасность и власть. Если ты оказываешься в тяжелом положении, он обычно в последнюю минуту тебя спасает. Это, что называется, классический герой. Я полагаю, что это Калум.

— Возможно, — кивнула Одетта. Быть может, это и в самом деле Калум, а она в силу своего упрямства просто не желает этого замечать?

— Итак, — сказала Сид, указывая на карты с изображением Верховной жрицы и Рыцаря круга, — это я, а это — Калум. А это то, что будет связывать нас в заботах о тебе, — тут она предъявила еще одну карту с изображением двух обнаженных фигур. Карта называется Любовники. — Но ты не думай — это не в прямом смысле. Эта карта символизирует скорее дружелюбие и доверие, нежели секс. Я бы истолковала это так, что мы с Калумом объединим наши усилия для того, чтобы сделать тебя счастливой.

Одетта уже не слушала, что там плела Сид дальше, пытаясь всячески завуалировать то обстоятельство, о котором карты говорили яснее ясного. О том, что Верховная жрица и Рыцарь круга обязательно трахнутся. В этом Одетта не находила ничего удивительного, поскольку считала Верховной жрицей себя, а никак не шестидесятилетнюю Сид. Похоже, провидение после всех испытаний решило-таки связать их с Калумом судьбы вместе. Но вот надолго ли?

Сид перевернула три последние карты — Отшельника, который говорил сам за себя, а также Луну, что означало «лунатизм» или «помешательство», и Смерть.

— Значит ли это, что я стану жить в уединении, сойду на почве одиночества с ума и покончу жизнь самоубийством? — поинтересовалась Одетта. По ее мнению, жизнь на мельнице мало чем отличалась от жизни отшельника.

— Конечно же, нет, — сказала Сид, которая обладала редким даром выдавать дурное за хорошее. — Все это значит, что в настоящий момент у тебя напряженные духовные искания. Смерть же знаменует начало Новой жизни — только и всего.

— Но умереть все-таки придется — прежде чем начать эту самую новую жизнь? — уточнила Одетта, мысленно дав себе слово не приближаться больше к распределительному щиту на мельнице.

— Совершенно справедливо! — с энтузиазмом воскликнула Сид, считавшая, что Одетта безоговорочно принимает на веру все ее толкования. — Отомрет какая-то часть тебя. Тебе придется расстаться с чем-то ненужным, отжившим — будь это работа, дом или старая любовь.

Одетта кисло ей улыбнулась. Она уже лишилась работы и дома, но это не принесло ей освобождения, на которое намекала Сид.

— Так что же говорит гадание относительно вечера пятницы? — спросила Одетта, с вожделением посмотрев на карту Любовники. — Похоже, я должна все-таки поехать с Калумом в ресторан.

— Ничего подобного, — отрицательно покачала головой Сид. — Я была не права, пытаясь подбить тебя на это, но с картами не поспоришь. — Тут Сид посмотрела на Одетту в упор. — А они совершенно определенно говорят, что, как это ни удивительно, в ресторан с Калумом должна ехать не ты, а я!

Ложась часом позже в свою ледяную постель на мельнице, Одетта думала, что Сид, хотя и изображает из себя нечто особенное, на самом деле всего-навсего старая ворона, которой нравится манипулировать людьми. Одетта решила наплевать на гадание и поехать в ресторан с Калумом вопреки рекомендациям хозяйки.

По этому поводу у них на следующий день состоялся серьезный разговор.

— Он пригласил меня, а не вас! — сказала Одетта.

— Но ты же сама мне говорила, что не хочешь ехать.

— Тогда не хотела, а сейчас хочу.

Одетта вдруг подумала, что со стороны они с Сид жутко напоминают разругавшихся насмерть мать и дочь.

— Ты не должна ехать, — мрачно сказала Сид, гипнотизируя ее взглядом. — Взгляни еще раз на карты. Ты должна находиться в уединении до тех пор, пока не залечишьсвои сердечные раны.

— В таком случае на свадьбу Эльзы и Йена мне тоже не следует ехать? — спросила Одетта, холодно посмотрев на Сид.

— Нет, на свадьбу Эльзы ты просто обязана поехать! — воскликнула Сид, приходя в ужас при мысли, что, если Одетта откажется, она будет вынуждена остаться дома, поскольку везти ее в Лондон будет некому. — Гадание относится только к вечеру пятницы.

— Стало быть, в субботу утром все мои сердечные раны самым волшебным образом затянутся?

— Да, — твердо сказала Сид. — Карты не врут.

— Правда? А вот у меня есть на этот счет большие сомнения… Ну, если карты не врут, то они наверняка вам скажут, что мне давно уже пришла пора получить жалованье! — крикнула Одетта, прежде чем, хлопнув дверью, убежать на мельницу, которая в отличие от башни на гадальных картах никаких синих молний из себя не извергала и была холодной и мрачной, как погреб.

37

К большому удивлению Одетты, жалованье она на следующее утро все-таки получила. Сид оставила ей под камнем на тропинке двадцать фунтов в конверте. К деньгам была приложена записка: «Поезжай в Чакфилд и приведи себя перед свадьбой в порядок. Насколько я знаю, стрижка, окраска и завивка там на уровне…»

Одетте был неприятен намек Сид насчет того, что ей надо подстричься — да и вообще привести себя в порядок. Можно подумать, она сама не знает, что ей делать? Но когда она, вымыв голову, глянула на себя в зеркало, у нее из уст непроизвольно вырвался возглас: «Вот ужас-то!» Волосы у нее отросли почти до плеч и торчали в разные стороны.