История Византии. Том 2. 518-602 годы - Юлиан Андреевич Кулаковский

церемония, в которой император выступал окруженный ближайшими и довереннейшими сановниками; но в чем она состояла, остается неясным, так как текст четвертой песни поэмы Кориппа дошел до нас не в целом виде. День закончился, по всему вероятию, роскошным пиром.

Хотя восшествие на престол Юстина обошлось без всяких затруднений и противодействия с чьей-либо стороны, но как он сам, так, по-видимому, более чем он, его супруга, питали подозрение против другого Юстина, сына Германа, человека, имевшего военное имя. Он был отозван со своего военного поста на Дунае, и подозрительность в отношении к нему нового двора выразилась в том, что он был постепенно лишен всей своей дружины. Высокое назначение на пост префекта-августала Египта было только предлогом удалить его из столицы. Следом за ним были посланы наемные убийцы, которые и сделали свое темное дело. Голова убитого была препровождена к царственной чете, которая успокоилась в своей ненависти только после того, как могла попрать ногой мертвую голову.[788]

Вскоре после того в среде сената созрел заговор на жизнь Юстина. К ответственности были привлечены два видных сенатора времени Юстиниана, Эферий и Аддей. Оба они были приговорены к смертной казни. Первый сознался в замысле отравить императора, второй отрицал и перед самой казнью свою виновность во вмененном ему преступлении, но принял казнь как справедливое возмездие за другое злодеяние, совершенное в более раннее время, когда он погубил чародейством префекта претория Феодора.[789]

Положение государственного казначейства в начале правления Юстина было очень тяжко. Это засвидетельствовал сам Юстин в указе о сложении недоимок по поводу начала нового правления. Срок, с которого они были объявлены не подлежащими взысканию, восходил к 8 году предшествующего индикта, т. е. 560. Чтобы возвысить в глазах подданных значение этой льготы, император свидетельствует о крайней скудости средств государственного казначейства и большой его задолженности, а также о полном расстройстве военных сил государства.[790]

Феофан в своей хронике под 566 годом сохранил свидетельство о властном вмешательстве императрицы в кредитные дела того времени в столице империи. Призвав во дворец всех менял и ростовщиков, София потребовала от них выдачи всех векселей и залогов и возвратила их по принадлежности должникам. За эти дела она заслужила себе, по словам летописца, большую хвалу во всем городе.[791] Были ли при этом удовлетворены кредиторы и из каких источников, об этом ничего не сказал Феофан, и самый факт остается, таким образом, весьма неясным. Задолженность частных лиц высокого положения привлекала к себе внимание высшей власти и в прежнее время, как бывало при Анастасии, когда император брал иногда на себя эти долги.

Закоренелое зло имперской администрации — покупка постов правителя провинции, с которым лишь на словах боролся Юстиниан, держалось все время его правления и прочно вошло в современные нравы. Указ Юстина от 569 года о полной отмене всяких поборов при назначении на должность правителя не возымел действия, как и указы его предшественника. Жалобы из провинций на злоупотребления правителей, назначаемых от двора, побудили императора придумать новый способ назначения: рекомендация кандидата епископом и знатнейшими гражданами. Вряд ли, однако, эта попытка изменить старые условия вошла в силу, так как рекомендуемый кандидат должен был внести залог и поручиться за исправное поступление податей в полной сумме положенного канона.[792] Преемник Юстина Тиверий в своем указе, изданном еще при жизни Юстина, заявлял о бедствиях, которые терпит население вследствие продажи постов правителей,[793] а в одной позднейшей обработке истории Византии, у Никифора Каллиста, сохранилась заметка, что это зло с особенной силой действовало при Юстине и распространилось при нем также на церковные посты.[794]

РАЗГРОМ ЦАРСТВА ГЕПИДОВ. УТВЕРЖДЕНИЕ АВАРОВ В ПРИДУНАЙСКИХ ЗЕМЛЯХ. ЛАНГОБАРДЫ В ИТАЛИИ. ДЕЛА В АФРИКЕ И ИСПАНИИ

В первый год правления Юстину пришлось вмешаться в старый спор двух германских народов, состоявших в союзе с империей, лангобардов и гепидов. К прежним причинам вражды между ними присоединилось новое обстоятельство. Преемник Авдуина, Альбоин, влюбился в дочь царя гепидов Кунимунда, Розамунду, и похитил ее. Это оскорбление имело своим последствием войну, в которой победа досталась лангобардам. Разбитый Кунимунд обратился к императору с просьбой о помощи и давал обещание за поддержку в предстоявшей войне отказаться от земель во Второй Паннонии с городом Сирмием. Юстин принял предложение Кунимунда, и Бадуарий, зять императора, собрал войска в Скифии и Мезии, чтобы идти на помощь гепидам. Альбоин, предупреждая вмешательство имперских войск, искал примирения с Кунимундом, посылал ему щедрые дары и давал обещание сделать Розамунду своей женой.[795] Но его старания были тщетны, война началась, и счастье битвы оказалось на этот раз на стороне гепидов. Лангобарды понесли тяжкое поражение, и поле битвы осталось за гепидами. Своего обещания относительно Сирмия Кунимунд не исполнил.

Желая отомстить за поражение, Альбоин искал союзников и обратился с просьбой о помощи к аварскому хану. Около этого времени Баян вторгся в удел франкской державы, доставшийся Сигиберту после смерти Лотаря. Авары внесли страшное разорение в Тюрингию, и Сигиберт после неудачных попыток сопротивления заключил союз с ханом и склонил его к отступлению щедрой выдачей провианта его орде.[796] Альбоин отправил послов к хану с предложением заключить союз для войны с гепидами, и союз был заключен на следующих условиях: лангобарды, в случае победы над гепидами, должны выдать аварам четвертую часть своего скота, вся земля гепидов и половина добычи от войны переходят в собственность хана. Кунимунд, не сдержавший своих обещаний, которые он давал императору, вновь просил о помощи; но Юстин решил остаться свидетелем предстоящей борьбы и затягивал отправку войск заявлением, что они рассеяны в разных местах и не могут быть скоро собраны в поход. Со своей стороны лангобарды также просили императора оказать им содействие, но успеха в своем ходатайстве не имели.[797] В тщетной надежде на помощь императора Кунимунд готовился к войне; но когда он выступил против лангобардов, в его землю вторглись авары. Битва с лангобардами была очень упорна и кровопролитна и окончилась полным разгромом гепидов, авары докончили дело, и с тех пор гепиды перестали существовать как самостоятельное царство. Кунимунд пал в битве, и Альбоин сделал из его черепа чашу для вина на своих пирах.[798] Командиры задунайских областей следили за ходом событий. Арианский епископ Тразарик и племянник Кунимунда Рептилон спасли царские сокровища Кунимунда и доставили их в Константинополь.[799] Город Сирмий был занят римскими войсками и стал опять служить свою