Высокие устремления - Михаил Рагимов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
* * *
Керф выскочил на палубу, на миг задохнулся от свежего ночного воздуха, что показался чистейшим вином после трюмного смрада. Все вокруг заволокло непроглядным туманом. Мачта, до которой дюжина шагов, с трудом угадывалась — не зная, что она там, можно и не увидеть, пока не треснешься лбом.
Тут же из тумана на мечника кинулся враг. Друг не замахивается коротким копьем, не целит в живот белым, а оттого, еще более жутким наконечником! Ну и не орет так… Хотя, нет, всякое бывало!
Керф отбил левой рукой легкое древко, пнул нападающего ногой в живот. А когда тот склонился в «поклоне яйцам», шарахнул яблоком меча в точку, где шея переходит в спину. Отчетливо хрустнуло. Враг бескостной медузой свалился на палубу. Растекся.
Мечник переступил мертвеца, шагнул в туман, где слышались вопли Рыжего, крики на неизвестном языке и глухие удары.
За спиной разворачивалась в плотную цепь компания, азартно ругаясь и обещая всевозможные извращения налетчикам.
Изморозь швырнул измазанную кровью и мозгами киянку в следующего врага. Она звонко треснула по шлему — на этот раз, не простой и скучный длинный козырек, а прямо таки подлинная скульптура! Тюлень пучит глазищи, таращит усищи…
«Тюлень» кинулся на Лукаса, размахивая коротким, в локоть, мечом (или длинным ножом?) без гарды. Но с весьма широким клинком. Студент отпрыгнул в сторону, поскользнулся, грянулся спиной о доски, приложившись затылком. Чуть язык не откусил. Пришелец напрыгнул, оседлал. Ухватил оглушенного Лукаса за воротник, занес нож. Лица под жутковатой личиной было не разглядеть, но Изморозь голову давал крысам на отгрыз, что там была радостная улыбка.
С душераздирающим визгом, что-то большое врезалось во врага, снесло его с Лукаса. Студент перекатился на четвереньки, подхватил чужое копьецо — странное, с четырьмя тоненькими наконечниками вокруг основного жала. Ткнул изо всех сил в спину «тюленю», ошарашенно валяющемуся на боку. Копьецо с легкостью прокололо толстую кожу чудной — до колен, расшитой бисером и клювами мелких птиц, вся в бахроме — куртки.
Чужак мучительно изогнулся, заскреб пальцами. Студент выдернул копье, ударил еще раз, ломая вспомогательные шилья. Подобрал выпавший недомеч убитого — скользкая рукоять так и норовила вывернуться из мокрой ладони. Кое-как приноровился, сместив ладонь чуть выше, к самому клинку, где рукоять была обмотана тонкой веревкой. Баланс ни к черту, чуть не камнем ковали, видны следы от ударов. Но хоть что-то!
Из тумана выскочил Керф. Вытаращенные глаза, меч в крови, сам, точно под сливом бойни полдня торчал — то-то, со стороны кормы шум такой стоял!
— Ты тут как⁈
Не дожидаясь ответа и увидев два трупа, кивнул:
— Вижу, справляешься!
— Ага… — кивнул Лукас, вертя трофей. Да уж, совсем не любимый корд! Но не молоток деревянный, уже есть чему радоваться!
Вынырнули Братья. У одного рассечена бровь — так и хлещет красным, заливая глаза. Сплевывает натекшее в рот, вытираяет, стряхивает. Второй целый, но морщится, мотает рукой. Кулак разбит — похоже, о чужие зубы разметелил. Хотя, спасибо, что живой!
За разведчиками появился и Рош. В полном доспехе, в щите торчат остатки двух копий — то ли о мачту дервки обломал, то ли пока хозяев убивал. Шестопер стражника залит красным и серым по самую рукоять — по ладони стекает. Лукасу показалось, что сейчас Рош слизнет кровь. За спиной стражника маячила пара моряков, с абордажными топорами. Тоже нечистыми.
— Все живы? — спросил Керф.
— Да вроде, — неуверенно прикинул стражник, оглядываясь.
Мимо компании пронесся свин, может быть, тот самый, который спас Лукаса. За щетинистым героем мчалась Судьба, неловко скользя по палубе, но заливисто тявкая. За гиеной, на радостях забывший о болезни, несся Флер, размахивая кинжалом.
— Ну да, вроде все, — ухмыльнулся Керф.
Тут в борт снова толкнуло. Корабль ощутимо качнулся.
— Пополнение, чтоб его… — выругался Изморозь.
— Оно самое, — посветлел ликом мечник. — Их мы тоже убьем!
* * *
Снова застучали о палубу копья и гарпуны.
— Режь веревки! — скомандовал Лукас, наученный горьким опытом. И первым кинулся, дабы чиркнуть по натянутому шнуру из кишок или водорослей — Изморозь не разобрал материал, но явно не из конопли или чего-то такого, что пускают в дело культурные люди с континента.
Но враги дураками не были! С неба посыпались стрелы, отбивая всякую охоту бегать по палубе.
Рош тут же присел, укрывшись щитом, мгновенно обросшим стрелами, как дикобраз. Керф, несмотря на свои размеры, удивительно ловко укатился под самый борт…
Лукас нырнул в какой-то ящик, чувствуя, как падающая пернатая смерть так и целит ему в потроха. За спиной завыл кто-то, похоже, оказавшийся не столь проворным. Ящик оказался населенным змеями — так и оплели кольцами! Изморозь выскочил из предательского укрытия, в панике стряхивая с себя ужасных созданий, оказавшихся банальными канатами.
Вовремя! Под прикрытием лучников, на «Лося» полезли новые противники. Эти были куда солиднее!
В настоящих доспехах — бригантины из длинных узких пластинок (рог? кость?), нашитых на кожу. Шеи прикрыты этакими ожерельями из деревянных планочек, собранных на манер забора. Шлемы. Глухие, с узкими прорезями глаз. Личины. Медведь, ворон, еще один тюлень, полдюжины каких-то непонятных созданий — может, местные, северные бесы?.. С ночных налетчиков станется!
В руках похожие на оружие сиверских стражников короткие, но мощные копья с перьями не меньше трофейного ножа — на медведя идти можно, не говоря уж о человеке! Снова мече-ножи, но подлиннее, с овальными гардами, чуть изогнутые. Топоры на длинных топорищах, обмотанных жилами.
Рыцари Севера, иначе и не сказать! Настоящего Севера, не грязного и сырого Груманта, вовсе нет!
Против такого свиненка не пустишь — сырьем обглодает и добавки попросят. Щелкая языками от удовольствия.
— Баакан! Баакан! Баакан! — слаженно загудели «доспешные». — Саабааках[1]!
— Сами нахуй пошли, — прорычал Керф, поднимая меч, — селедки зубастые!
Из ряда «доспешных» шагнул вперед один. Высокий — макушка шлема выше головы Керфа, с копьем-рогатиной и квадратной плетенкой — легким щитом.
— Ингууух аанг?[2] — спросил он, склонив голову в шлеме, изображающем какое-то морское чудище, похожее на кита. — Агдиликаах? Игийах?[3]
Услыхав последние слова, приспешники засмеялись, захлопали себя по животам. Один пригладил белоснежные перышки на шлеме.
— Он тебя на поединок зовет, — догадался Лукас. — Ну и всячески обзывает.
— Что обзывает, это понятно, — кивнул Керф. — Я его тоже на хую вертел. И отца его, и мать, и прочих родичей. И все племя его там видел! И острова их сраные! И тюленей ебанных, и китов, и чаек, блядь, заебавших!
«Рыцари» одобрительно зацокали языками, выслушав гневную тираду. Главный поднял копье на уровень глаз. Выдохнул. Точь в точь, как кит прочищает дыхало.
И упал, опрокинувшись на спину. Из груди торчала короткая арбалетная стрела.
Компания кинулась в атаку. Первым, к опешившим противникам, явно не ожидавшим такого подлого окончания поединка, подскочил Керф. Взмахнул своей двуручной оглоблей…
Щелкнули перерубленные ванты, попавшие под линию удара. Свистнуло.
Трое, попавших под удар, медленно начали оседать, заливая товарищей кровью из перерубленных шей. А по палубе покатились три головы, теряя по пути диковинные шлемы…
Лукас выбрал противника заранее, и медлить не стал — с опытным врагом промедленье непременно влечет к ножу в пузе. Не успели еще свалиться первые убитые Керфом, как он подскочил вплотную к закованному в забавный панцирь из горизонтальных широких полос кожи — ну точно рачий хвост — и ударил сверху-вниз, по косой, между шеей и ключицей. В лицо прыснуло горячим.
Ножемеч застрял в кости. Изморозь оставил его без малейшего сожаления. Выдернул из теплых, горячих даже пальцев убитого новый клинок, перекатился в сторону, каждый миг ожидая удара в спину… Но все уже кончилось.
Ноги убитых сучили в предсмертной агонии, бойцы вытирали клинки, а от корабля уплывало два десятка длинных лодок. Весла били по воде кое-как, беспорядочно. Но скорость придавали неплохую. И враги с каждым мгновением становились все дальше.
* * *
Словно дожидаясь конца схватки, подул ветер. Не прошло и квадранса, как туман растащило без следа, не оставив ни малейшего клочка…
«Серебряный Лось» оказался похож на передвижную парусную бойню. Этакий китобой, сменивший добычу с полосатиков на человеков. В крови было все и еще немного! Даже в трюмы затекло.
