И закружилась снежная кутерьма - Татьяна Ватагина
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Но все равно, пропавший комп пробил гигантскую брешь в моем бюджете.
— У тебя есть что-нибудь выпить? — лениво спросила обольстительница, ничуть не интересуясь моими метаниями.
— Конечно, если не сперли, — помнится, я покупал к Новому году шампанское и мартини, но, возможно, я захватил их к Сержу. Если праздновал Новый год у него.
Шампанское было на месте. Обе бутылки. Значит, я не был у Сержа? А где же я был? Бокалов я не нашел. Неужели сперли бокалы?! Ну, нормальные это грабители или нет?
Я захватил бутылку и пару кружек и вернулся в комнату. Мысли у меня были заняты не предстоящей выпивкой и любовью, а звонком в полицию.
Моя чаровница пила шампанское из кружки, словно это было самым обычным делом, и улыбалась, жмурясь от удовольствия.
— Угадай, как меня зовут?
— Ах да, позвольте представиться: Иван, — я щелкнул босыми пятками.
Красотка рассмеялась волнующим грудным смехом.
— Секс — тоже повод для знакомства, да? Мое имя, как и твое, начинается на «И», но кончается на «А».
— Инна.
— Не-а!
— Инга?
— Холодно.
— Индира?
— Пф-ф! Все забыл! Ирена. Говорят, это имя мне очень идет, — она чисто по-кошачьи вытянула из-под одеяла стройную ногу, дивно расширяющуюся к бедру, и покрутила ступней. — Иди сюда, мой недогадливый Ванюша-дурачок!
В общем, в полицию я позвонил только на следующее утро по телефону от соседки. От нее же хотел позвонить и маме, чтоб не беспокоилась из-за моего «исчезновения с радаров», но, разумеется, не смог вспомнить номер ее телефона.
Мы съели то немногое, что нашлось в холодильнике. После звонка в полицию Ирена сказала, что не хочет встречаться с ментами, оделась и ушла, пообещав вернуться вечером.
В ожидании полицейских я решил побриться, дабы иметь вид не разбойника, но законопослушного гражданина. Когда снимал бритвой пену, изучая свое лицо в зеркале, обнаружил, что кожа вокруг носа покрыта мелкими полукруглыми царапинками. Такое можно видеть на шкурке у некоторых фруктов. Что, приложился об кактус? Или упал мордой в блюдо устриц? Какой еще предмет мог оставить такие следы?
Пришли двое оперов. Первый вопрос задали про беспорядок: «Это воры сделали, или у вас так всегда?». Второй, естественно: «Что пропало?». Комп и бокалы, еще некоторые бытовые мелочи, вроде шампуня и зубных щеток, может, еще посуда какая-то — полный бред. Один стал ходить по квартире и щелкать мой бардак, уж не знаю зачем, другой — задавал вопросы и снимал меня на телефон. Я попытался начать с ограбления на станции Кощеево, но опер остановил меня: «Не наш район».
Как умел, рассказал о незапертой ограбленной квартире, умолчав об Ирене. Поэтому рассказ получился несвязным и противоречивым — чистый компромат на самого себя, но мент невозмутимо снял его на телефон — возможно, он и не слушал. Новый год не лучшее время для обращения куда бы то ни было. Потом я расписался на паре листков, парни заверили меня, что будет сделано все возможное, и ушли.
Висок у меня противно заныл. От кого-то я уже слышал такое. Ну, да неважно.
Я поехал к родителям. Все-таки без телефона чувствуешь себя инвалидом — самые обычные вещи становятся недоступными. Мама, конечно, волновалась — как выяснилось, я даже не поздравил их с Новым годом. Она обняла меня, стала целовать и ругать одновременно.
— Ну, загулял вьюнош, с кем не бывает. Он уже взрослый, Машенька, — гудел отец, ожидая свою порцию обнимашек.
Наконец, из маминых объятий я перешел в папины, с похлопываниями по спине. Целуя морщинистую отцовскую щеку, вдруг обнаружил вокруг его носа такие же странные царапинки, как и у меня.
— Откуда у тебя это?
— Что? — он потер пальцем кожу у переносицы и неловко усмехнулся. — А, я и не заметил! Аллергия, наверное.
— Ванечка! Никакая у него не аллергия. Вот еще почему я так беспокоилась! На отца же напали.
— Да ну тебя, Маш! Какое напали? Какие-то пьяные хулиганы дурака валяли — вот и все!
— Ага! А я потом тебя валокордином отпаивала! Мы забыли хрен к холодцу купить. Отец и пошел за ним. Только вышел из лифта, на него набросились какие-то идиоты и давай букетом в нос тыкать. Еле он от них отбился.
— Скорее всего, они меня с кем-то спутали. Очень похоже на месть из ревности. Ах, подарил моей бабе цветы — так получи ими в морду.
— Тебя! Спутали! Тоже мне, герой-любовник!
— Ну, пьяные, Машенька. Новый год же!
— Пошли за стол, горюшки мои луковые!
Мама выставила на кухонную клеенку копченую колбаску, вспотевшую жиром, третьводнишний, но еще вполне съедобный, оливье, бодрый холодец, сыр, загнувшийся на манер китайских крыш, подсохшую индейку и легендарный пирог с капустой по бабушкиному рецепту, который никогда не черствеет.
Все это напоминало любимые с детства послепраздничные деньки, когда напряжение праздника уже схлынуло, а вкусная еда осталась. Я почувствовал волчий аппетит после всех своих приключений, и навалился на разносолы, к большому маминому удовольствию.
— Ешь, ешь. А то я наготовила с какого-то перепуга, как на четверых, словно не знала, что мы с отцом только вдвоем будем.
— Стой! — скомандовал вдруг папа. Мы с мамой так и застыли, не донеся вилок до рта, а папа вытащил из холодильника бутылку. — А шампанское?
Мы выпили шампанского.
— Эх, Ванюша, — сказала мама, любовно глядя, как я расправляюсь с ее харчами, — смотрю я на тебя — такой парень: умный, красивый — а все один. Ты когда, наконец, хоть какую-нибудь девушку себе найдешь?
Я промычал сквозь набитый пирогом рот в смысле «как только, так сразу».
Ирена, конечно, меньше всего годилась на роль девушки, даже «хоть какой-нибудь». Маме про нее рассказывать не стоило, как и про ограбление.
Когда шампанское распили, и Новый год был официально объявлен встреченным, папа ушел к телевизору, а мама, поставив на стол едва начатый торт, земляничное варенье, и налив мне чаю, стала рассказывать новости.
— Вот, — под конец, смеясь, она показала мне маленький флакончик, — еще духи подарили. Тоже смешно как-то. Звонят: я думала, кто-то из соседей поздравить зашел, а там стоит девчушка с огромной такой сумкой. Проводим, говорит, новогодний опрос по ароматам. В новогоднюю ночь, ага — так я и поверила! Совсем людей за дураков держат! Ну, явные мошенники. Я никогда с жульем не разговариваю. Ну вот, дверь, значит, закрываю, а она сумку распахнула и мне под нос сует. Гляжу: у нее
