Негласная карьера - Ханс-Петер де Лорент

– Переключи-ка на другую программу. Там интересная викторина.

Словом, теоретически Рюдигер все знал, но до практики дело еще не доходило.

Женщины заказали кока-колу с ромом; Рюдигер внимательно оглядел Герду и вновь повернулся к посетителям, еще сидевшим в прокуренном зале.

Идя к стойке, чтобы выполнить заказ, Рюдигер взглянул на часы над дверью. Час ночи. Почему они забрели сюда в такую поздноту?

К часу ночи наступал самый разгар шумного веселья, и каждый вновь пришедший мог легко присоединиться к остальным, особенно если быстро наверстывал выпитое ими за вечер. Рюдигер в ту субботу бессчетное количество раз бегал с полным подносом по ступенькам.

Вскоре обе женщины заглянули в пивную снова, и теперь при расчете Рюдигер подгадал так, чтобы подсесть на общую скамью с того края, где была Герда.

Рюдигер изо всех сил пытался сосредоточиться на том, чтобы превратить собственные каракули, помечавшие заказы, в стройные колонки цифр, но ему мешал туман в голове от выпитого алкоголя и шум за столом. Отвлекало и другое. Герда почти затащила его к себе на колени; захмелевший Рюдигер подумал сначала, что так получилось из-за тесноты за столом, но Герда стала теребить пальчиками его волосы, громко смеясь:

– Ах какие роскошные локоны!

Неловко как-то, подумал Рюдигер, все смотрят.

– Погоди, нужно закончить с расчетом, – проворчал он, но на самом деле ее прикосновения были ему приятны.

Он быстро прикинул, сколько с кого причитается, не очень заботясь о точности. Впрочем, Рюдигер и на уроках математики обнаруживал склонности к вольному обращению с цифрами. По на уроке рядом не сидела женщина, которая теперь развязала галстук, расстегнула воротничок рубашки и даже начала поглаживать ногу, что совсем уж наэлектризовало его.

Последним расплачивался толстяк Маркман. Он с ухмылкой сунул сдачу в карман.

– Делу время, потехе час? А, Рюдигер?

Тут и другие начали отпускать шуточки, от которых Рюдигер залился краской. К счастью, клубы дыма и полумрак танцзала скрыли его смущение, к тому же Герда заслонила собою Рюдигера от любопытных глаз. Она крепко поцеловала его и только потом откликнулась на реплику Маркмана:

– Вот именно. И вообще, работа – это лишь половина жизни.

– Ну с другой половиной вашей жизни мы познакомились, – парировал Маркман. – А чем вы изволите заниматься в рабочее время?

Маркман, гордившийся собственной мастерской, задал вопрос, который интересовал и остальных. К облегчению Рюдигера, всеобщее внимание переключилось теперь с него на обеих женщин.

– Ну мы-то еще учимся своему ремеслу, – ответила Маргот. – Вот как станем настоящими профессионалами, тогда скажем.

Она хлопнула Маркмана по плечу, и непритязательный к шуткам народ, сидевший за столом, дружно расхохотался.

Хайнци объявил, что всех угощает. Рюдигеру пришлось высвободиться из объятий Герды и поспешить за напитками.

В следующую субботу Рюдигер не без волнения отправился к Хайнци. Около часа ночи пришли Маргот и Герда, которая первым делом влепила смачный поцелуй оказавшемуся поблизости Рюдигеру. Он так и опешил с полным подносом в руках.

При расчете повторилась прежняя сцена. Рюдигер нарочно подсел к Герде. Он задумал это, пока еще был трезв. Герда казалась особенно разгоряченной. Она так тискала Рюдигера, что у него захватывало дух и он опасался сильно просчитаться. Кое-как он все же справился с расчетом и уже хотел отнести к стойке блокнот и распухший бумажник, но Герда, повиснув у него на шее, потащила Рюдигера за собой.

Хайнци погасил внешнее освещение.

– Прямо нету сил глядеть, как вы обнимаетесь, – сказал он и дружески подтолкнул парочку к кухне. Там стояла кушетка. Рюдигер знал это и не упирался.

Здесь он впервые ответил на ласки Герды. Когда она начала раздевать его, Рюдигер слегка оробел, но потом сквозь хмель подумал: она сама знает, что делает.

На следующий день Рюдигер проснулся только к обеду. Вчерашнее происшествие показалось ему совершенно неправдоподобным. А тут еще бабушка сказала, что вся его одежда пропахла… и, к счастью, добавила, дымом.

Бабушка смирилась с его работой в пивной, хотя ей совсем не нравилось, что Рюдигер возвращался домой так поздно. Но сотенная купюра, которую он приносил, была весьма убедительным аргументом. Поэтому бабушка лишь вздыхала:

– Ничего, отоспится.

Всю следующую неделю Рюдигеру не удавалось сосредоточиться на уроках. Он пытался вспомнить, что же все-таки произошло. Но мешал пивной и водочный туман той ночи, поэтому Рюдигер так и не смог разобраться, что же было явью, а что, возможно, лишь его фантазией. На всякий случай в очередную субботу он, к удивлению бабушки, необычно долго торчал в ванной.

– Привет, Казакова! – встретил его Хайнци и на сей раз не стиснул руку, а приятельски хлопнул Рюдигера по плечу, да так, что чуть не выбил из сустава.

Значит, все правда, подумал Рюдигер, ему было неприятно, что Хайнци знает о нем что-то такое, о чем сам он не может вспомнить. И хотя Хайнци встретил его вроде бы комплиментом, настроение у Рюдигера испортилось.

Когда пришла Герда, он стеснялся смотреть на нее. Она же держалась как обычно. Рюдигер опасался насмешек, но никто над ним не подшучивал. Эта суббота вновь закончилась старой кушеткой в кухне с ящиками из-под банок с колбасками и оливковым маслом.

Так продолжалось целый месяц.

Рюдигер никак не мог набраться смелости и заговорить с Гердой на кушетке. Не хватало духу. Хотя Рюдигеру казалось диким, что при такой близости люди молчат. Разговор откладывался до следующего раза.

Однажды в пятницу, пересчитав выручку, Хайнци сказал:

– Слушай, завтра будь побойчее.

Рюдигер не мог сообразить, о чем речь.

– Герда вся так и млеет, но не все же ей делать самой.

Рюдигер удивленно спросил, откуда Хайнци известно, кто и что у них делает. В ответ он увидел такую гнусную ухмылку, что сразу все понял.

– Видишь ли, старик. Совсем за бесплатно я ничего не делаю, – сказал он. – Немножко приглядел за вами, только и делов.

Он кивнул на окно из кухни к стойке.

У Рюдигера потемнело в глазах. Этот скот, подумал он, все время следил за нами.

Он выскочил на улицу, здесь громко выругался и уже никогда больше не появлялся в пивной у Хайнци.

7

Сидеть без дела Поммеренке не мог.

Вилфреду на запрос много времени не понадобится, да и архив со старыми «делами» находится здесь же, в подвале, но все-таки на предварительный сбор материалов уйдет часа два, не меньше.

Рюдигер взглянул на часы. Два. До четырех ничего не принесут.

Он взял двойной лист бумаги в клетку, черный фломастер и крупными буквами вывел – Феликс Бастиан. Потом красным фломастером он очертил по линейке имя и фамилию аккуратной рамкой. Рюдигер любил пользоваться линейкой, когда чертил таблицы, диаграммы или схемы. Это осталось у него с курсов по делопроизводству и управленческой работе.

На чистом листе бумаги лишь имя и фамилия. Итак, начнем с Феликса. Им можно заняться и без «дела». Поммеренке постарался заглушить в себе вновь проснувшуюся тревогу. («Неужто Штофферс затеял-таки проверку?»)

Ему вспоминаются фразы, многократно повторявшиеся на инструктажах. В нашем деле мелочей нет, существенно буквально все. Единичные акции и для левых радикалов не типичны. Их поступки не обусловлены случаем. У этих людей есть черты характера, которые проявляются снова и снова. В самых разных ситуациях.

Кажется, это было в девятом классе. Летом на уроках физкультуры они тренировались в беге на длинную дистанцию. Два километра. Старик Шрадер гонял их по соседнему парку. Подходящее место, по утрам народу нет, никто не мешает. Велосипедным счетчиком отмерили четырехсотметровый круг.

Дистанция была неровной. Стартовали они на холме, потом шел пологий спуск, зато за сто метров перед финишем начинался довольно крутой подъем.

Феликс и Рюдигер были лучшими спортсменами класса по летним видам спорта. Феликс, пожалуй, лучше играл в футбол. В легкой атлетике они соперничали на равных. Бастиан был потехничнее, зато Поммеренке превосходил его ловкостью, юркостью.

Прежде им не доводилось бегать двухкилометровку. Рюдигер чувствовал себя немного уверенней Феликса, который уже тогда был крепким парнем; но тяжелые мышцы на длинных дистанциях – скорее недостаток.

Они сразу же задали высокий темп и оставили всех ребят далеко позади, а толстяка Тецнера даже обошли на целый круг.

– Ну что, финишируем вместе или рванем каждый за себя? – задыхаясь, спросил Феликс на последнем круге.

– Рванем! – решил Рюдигер, сообразив, что такой азартный боец, как Феликс, мог задать такой вопрос только из-за слабины.

Внизу на повороте Рюдигер выбрал удобную позицию и рванул. Он сразу же ушел вперед метра на два. Феликс пыхтел сзади. Рюдигер весь выложился, но не смог оторваться дальше. А на последних двадцати метрах он словно остановился. Феликс, все так же тяжело дыша, достал его и затем с искаженным от напряжения лицом обошел.