Тайфун - Робин Алан Уайт

— Совершенно верно.

Стэдмен присоединился к Ванну. Он изучил показания приборов, прислушиваясь к медленному, настойчивому хрусту льда. Если за подводной лодкой не мчится неприятельская торпеда, первое правило поведения в такой сложной обстановке гласит: не торопиться. Это верно в отношении управления субмариной. В отношении мыслей. В отношении всего. Настало время «невидимкам» поддержать свою репутацию.

— Центральный пост, сбавить скорость до шести узлов. Отключить громкоговорящую связь. Перевести лодку в сверхтихий режим.

«Тихое» превратилось в «бесшумное». Громкоговорители умолкли. Приглушенные голоса стали шепотом. Свободные от вахты члены экипажа улеглись на свои койки.

Стэдмен буквально ощутил, как на «Портленд» опустилось покрывало. Насосы теплообменников остановились, ядерный огонь в реакторах перешел на тление. Единственный бронзовый гребной винт подлодки уменьшил скорость вращения до сорока восьми оборотов в минуту; огромные лепестки-лопасти стали рассекать воду так же бесшумно, как чемпион Олимпийских игр по прыжкам в воду, входящий в бассейн.

В этой игре было много ступеней. Начиная от солнечного летнего дня на берегу под Пойнт-Джудит, когда Стэдмен еще мальчишкой увидел погружающуюся в море подводную лодку, до поступления в школу атомных силовых установок высшая цель всегда состояла в том, чтобы командовать атакующей субмариной. Не было задачи более сложной, более требовательной, но и более стоящей. Выводить в море «ядерную дубинку», ракетоносную подводную лодку, вооруженную баллистическими ракетами, было так же скучно, как смотреть на высыхающую краску. Главная задача в этом случае заключается в том, чтобы оставаться невидимым. Тем самым ты превращаешься в потенциальную добычу. Но командир атакующей подлодки — это охотник. И сейчас путь к конечной цели пролегал прямиком через «проход».

Стэдмен поднес к губам микрофон маломощной системы внутренней связи.

— Гидроакустик, что у вас?

— Одну секунду, командир, — ответил старший акустик Шрамм.

Бам-бам Шрамм обитал в тесной рубке, расположенной сразу же перед центральным постом по правому борту, которая была битком набита самой совершенной электронной аппаратурой. Если мир подводника ограничивался тем, до чего он мог дотронуться рукой, мир Шрамма охватывал весь океан. Акустик мог услышать голос кита, находящегося на удалении тысячи миль. Он похвалялся, что его шумопеленгатор настолько чувствительный, что может поймать радиостанцию Нэшвилля, родного города Шрамма, — что, разумеется, не соответствовало действительности. Но однажды Шрамм поразил остальных акустиков, шутки ради продемонстрировав именно это. Вот в наушниках слышался шелест гребного винта, и вдруг его сменил задорный рок-н-ролл в исполнении Хэнка Уильямса.

Бам-бам переключил высокочастотный гидролокатор из ждущего в активный режим. От приемно-передающей антенны, размещенной за сферическим обтекателем на носу «Портленда», устремились вперед слабые, маломощные щелчки, которые не могли обнаружить русские. Компьютер преобразовывал их отраженные сигналы в изображение, которое начало медленно, строчка за строчкой, вырисовываться на экране гидролокатора.

Казалось, темной, туманной ночью зажгли яркие галогеновые фары. Шрамм увидел разворачивающуюся перед ним картину морского дна, с валунами, подводными возвышенностями. Теоретически это должно было позволить подводной лодке укрываться за складками местности подобно тому, как солдат перебегает простреливаемый участок, прячась в воронках и за деревьями. Вот только человек, несущий автомат, — это одно. А атакующая подводная лодка «Портленд» — совсем другое.

Как только изображение полностью сформировалось, Шрамм доложил на центральный пост:

— Посылаю.

В центральном посту на телевизионном экране, установленном над постом управления рулями, появилось отчетливое трехмерное изображение морского дна. Искусственные цвета придали ледяным водам Баренцева моря вид тропиков. Лазурная синева обозначала ровные песчаные отмели; участки с россыпями крупных валунов были вырисованы рыжевато-коричневым цветом; желтый указывал на препятствия средних размеров; кричащий красный цвет предупреждал о высоких подводных горах, представляющих опасность для «Портленда». По мере того как подводная лодка медленно продвигалась вперед, близлежащие предметы исчезали в нижней части экрана, а вверху появлялись новые, более отдаленные. Прямо впереди был нарисованный красным склон, обрывавшийся у «прохода».

Ванн разгрыз последний кубик льда и скомкал бумажный стаканчик, показывая, что повторять не надо.

— Старший помощник, каков ваш план?

В этом вопросе отчетливо послышалось: «Вы еще можете отказаться».

— Мы подойдем ближе и посмотрим, что к чему.

— Если подойти слишком близко, может быть, вернуться назад уже не удастся. Особенно, если течение тянет нас вперед. Вы по-прежнему хотите рискнуть?

— Хочу. Вероятно, русские выбрали для проведения учений время отлива, как раз надеясь на то, что низкий уровень воды закроет для нас залив. Если они уверены, что за ними никто не подсматривает, у нас есть надежда увидеть как раз то, что они не хотят нам показывать. Возможно, что-то важное.

— Важное настолько, что ради этого можно рисковать «Портлендом»?

Ну вот. Поворачивать назад или заглотать приманку?

— В Норфолке считают именно так; в противном случае нас бы не послали. Если есть способ проникнуть в залив, мы его найдем.

Ванн кивнул с непроницаемым лицом, мысленно отметив: «Хороший ответ».

— Ну а потом?

— С противоположной стороны «прохода» глубина залива увеличивается до трехсот футов. Мы убедимся в том, что мы там одни. Если русские направят корабли, мы осуществим их идентификацию.

— А если в архивах не будет данных?

— Мы заберемся под днище и соберем данные для архива.

«Забираться под днище» означало подвести подводную лодку прямо под неприятельскую субмарину; маневр был крайне сложный и опасный. Но, хотя противник не мог слышать тебя, ты сам оказывался в идеальной позиции для того, чтобы записывать его акустические сигнатуры. Мало кому известно, что всем неамериканским подводным лодкам в мире, не важно, дружественных или враждебных государств, обязательно забирались под днище невидимые и неслышимые американские атакующие субмарины. И капитан Ванн был непревзойденным мастером подобных скрытных операций.

— Замечательно, — произнес Ванн тоном, который мог означать как: «Отличная мысль», так и: «Ты сам подписал себе смертный приговор». — Кого вы хотите посадить за управление горизонтальными рулями?

— Чоупер может остаться. За ним присматривает боцман. — Стэдмен сосредоточил внимание на экране над постом управления рулями. — Переложить руль влево на десять градусов. Новый курс сто семьдесят пять.

Подводная гора сместилась влево. Впереди справа по носу показалась новая, еще более высокая. Отдаленный красный хребет вздымался все выше, словно накатываясь волной со стороны горизонта.

— Мы проделывали это с радиобуйками и секундомером, — заметил Ванн. — Приходится переходить от одного к следующему и молить бога о том, чтобы успеть его увидеть, потому что в противном случае можно запросто потерять ориентацию и заблудиться. Тут требуется филигранное мастерство. Это все равно что лететь на бреющем полете и выглядывать из иллюминатора.

Вторая гора также осталась позади. «Портленд» вошел в тесный подводный каньон, дно которого было усыпано песком. Стэдмен не отрывал взгляд от экрана гидролокатора. Изображение быстро менялось. Синего и рыжевато-коричневого становилось