Категории
Самые читаемые
Лучшие книги » Проза » Русская современная проза » ЛитПремьера: Современная малая проза - Журнал КЛАУЗУРА

ЛитПремьера: Современная малая проза - Журнал КЛАУЗУРА

Читать онлайн ЛитПремьера: Современная малая проза - Журнал КЛАУЗУРА

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14
Перейти на страницу:

Смелость

На каникулы Максима отправили к дедушке. Нет, не за тридевять земель и даже не в деревню: дед Ефим жил в своем доме минутах в двадцати пешком от центра города, а если на трамвае, так раза в три быстрее. И уж тем более это нельзя было расценивать, как наказание. Просто родители затеяли небольшой ремонт в квартире и не хотели, чтобы не совсем оправившийся после тяжелой ангины сын целыми днями нюхал все эти краски, лаки, шпаклевки…

Честно говоря, Максим деда немного побаивался или – точнее – робел в его присутствии. Все-таки две войны прошел человек, потом долгие годы работал директором большого завода. Когда они иногда вместе гуляли по городу, Максим часто замечал с каким уважением здоровались с его дедушкой самые разные люди. И тогда его переполняла гордость. А вот оставаясь с дедом наедине, Максим вначале чувствовал себя слегка неуютно и обычно некоторое время сидел молча, уткнувшись в экран телевизора.

В этот раз там показывали фильм про войну и, когда он закончился, Максим, без всякой, в общем-то, связи с последними кадрами, спросил:

– Деда, а ты на войне тоже смелый был?

– На войне? – Ефим несколько секунд помолчал. – Я думаю, что о смелости в ее хрестоматийном значении во время последней войны говорить не совсем корректно. Все, что угодно: эффект толпы, массовый психоз, страх перед тем, что тебя будут считать предателем…

– А как же Матросов, Гастелло, герои-панфиловцы?

– Знаешь, внук, это, конечно, мое личное мнение и не стоит его повторять при каждом удобном случае, но… И личное мужество было, и осознание безвыходности ситуации, и понимание того, что отступать действительно некуда. Не в смысле, что сзади обрыв или «край земли», а что само отступление уже ничего в твоей личной судьбе все равно не изменит. Всей и разницы, что пуля попадет не в грудь, а в спину. Так в грудь все-таки… Потом хоть скажут или напишут, что пал смертью храбрых.

Максим весь превратился в слух, не обращая внимания на слегка отвисшую нижнюю челюсть, словно заранее знал, что в эти минуты дедушка не хлопнет его по подбородку, добавив знакомое: «Не боишься, что муха влетит?».

– Ты можешь со мной не соглашаться, но там, где человек вынужден поступать вопреки заложенному природой инстинкту самосохранения, нет места истинной смелости. Хотя, если подумать… И все-таки, если бы меня попросили назвать имена действительно смелых людей, то это Джордано Бруно, Николай Коперник, Христофор Колумб, десятки и сотни менее известных путешественников и ученых. А еще те семеро, что вышли в 1968 году на Красную площадь протестовать против вооруженного подавления пражской весны, Сахаров, Солженицын. Это должна быть внутренняя позиция, убеждения, а не мгновенный эмоциональный порыв или помутнение разума.

Дедушка Ефим грустно улыбнулся и внимательно посмотрел на притихшего внука. Наверное, не стоило ему всего этого говорить – мал еще. Да и в школе учителя, скорее всего, пытаются внушить детям совершенно иное. Так называемое массовое сознание. Но ведь человечество своим прогрессом обязано все-таки смелости одиночек.

Трусость

Максим влетел в дом весь в грязи и с заметно припухшей левой скулой. Его маленькие кулачки были судорожно сжаты, кожа на костяшках в нескольких местах содрана.

– Деда, де-да! – он хрипло дышал и никак не мог успокоиться. – Они… Они обозвали меня трусом. А потом сказали, что и ты… такой же. А когда я им сказал, что ты воевал, они… Они сказали, что ты, наверное, всю войну просидел в штабе. Писарем или…

– Так, – Ефим отложил в сторону «Витязя в тигровой шкуре», которого с удовольствием время от времени перечитывал, и пристально посмотрел на внука. – Сначала иди умойся, немного успокойся и приведи себя в порядок. А потом и поговорим. Да, ссадины не забудь йодом смазать.

Когда Максим, уже умывшийся и несколько успокоившийся после пережитого, вернулся в комнату, дедушка Ефим сидел, откинувшись на спинку своего любимого старого кожаного кресла, и ритмично постукивал пальцами по обложке книги.

– Ну вот, а теперь рассказывай!

– Понимаешь, дед, Ванька и Сашка с соседней улицы захотели залезть к Ермолаевым в сад и набрать вишен. А когда я им сказал, что это нехорошо, да и у них самих во дворе тоже вишни растут, они назвали меня трусом. Ну-у, и еще по-всякому… Потом они и про тебя сказали. Тут я уже не сдержался. Только их все же двое было, и они меня на год старше…

– Синяк на щеке максимум через неделю пройдет, да и ссадины на руках, – ласково улыбнулся старик. – Конечно, это не самый лучший способ убеждения в своей правоте, но…

– Так они же и тебя обзывали. И, вообще, если я не согласился лезть в чужой сад, значит, я – трус?

– Нет, конечно. Один известный писатель как-то сказал: «Мужчины дерутся только в двух случаях: за свою землю и любимую женщину. Во всех остальных случаях дерутся только петухи». Я не уверен, что это дословно, но смысл точно этот. Пройдет не так уж много лет, и ты станешь взрослым. И если кто-нибудь предложит тебе ограбить чужую квартиру или незнакомого человека, изнасиловать женщину, убить кого-то за деньги – я очень надеюсь, что ты откажешься. И те люди тоже будут, скорее всего, считать тебя трусом.

– Да ты что, деда, конечно откажусь…

– Подожди, не перебивай. Но, если ты не станешь защищать от хулиганов любимую девушку (да просто любого более слабого и беззащитного человека), если легко нарушишь данное слово, если готов будешь продать за деньги все… Я очень надеюсь, что сын моего сына и мой старший внук выберет правильную дорогу в жизни. И у тебя никогда не будет повода обвинить самого себя в трусости. Что же до людей… Мнением любого человека не следует пренебрегать, особенно тех, с кем ты дружишь, кому веришь. А вот бездумно следовать за толпой, претворять в жизнь чьи-то бредовые идеи… Это как раз и будет трусость. Ведь только шакалы нападают стаями, львы охотятся по одиночке.

Смелость не в том, чтобы в критическую минуту прыгнуть с обрыва в пропасть, покончив все счеты с жизнью, а как раз в том, чтобы удержать себя от этого шага, постаравшись преодолеть возникшие трудности. Так что сегодня ты не был трусом. И я этому очень рад.

Борис Кунин

Нина Турицына. «Трагическая актриса»

Почти быль

Miracle longs for nine days

(Чудо длится девять дней)

англ. посл.

Её нашли умершей в своей квартире. Тело пролежало не меньше недели, и вид трупа, покрытого зеленовато – черными пятнами, и тошнотворный сладковатый запах были ужасны.

Сколько времени к ней никто не заходил?

У неё никого не было?

Она была так одинока?

Почтальонша, приносившая пенсию, звонила несколько раз, но ей не открыли.

То же – на другой день, на третий.

Она сказала начальнице:

– Может быть, она уехала?

– Куда же она может уехать? Нет, я тут другое подозреваю! Да и пенсия, если успел получить – она твоя целиком. А если нет – полагается отдать лишь за те дни, что прожил. Как бы нам не опростоволоситься! Сколько дней, говоришь, она не открывает? Три дня подряд? И знает, что пенсию должны принести? Да они же эту пенсию – ой как ждут! Нет, тут неспроста. Надо милицию вызывать!

Обычная деревянная дверь, не обитая, не укрепленная, поддалась сразу. Понятыми пригласили соседок. Но зрелище оказалось – не для слабонервных. Простое бабье любопытство сменилось страхом: а вдруг и с тобой – такое? Умрёшь, всеми забытый…

Было очевидно, что её никто не убивал, не грабил. Да и что тут воровать?

Из всех углов смотрела бедность, везде зияла нищета.

И была одна странность: казалось, здесь жил старый холостяк. Всё было запущено, давно не проветривалось и не убиралось. Видно, что в углы, в шкафы, на полки годами никто не заглядывал.

Где же, на каком пятачке проходила её жизнь?

В кухне были в деле всего одна кастрюля и ковшик; один, с выцветшим рисунком, бокал и желтая, в мелких трещинках старости, тарелка. Ко всему остальному, как видно, просто не притрагивались.

В единственной комнате был такой же пятачок: на огромном старомодном письменном столе бумаги и тетради лежали строгими стопками, а в мраморной вазочке, каких нынче не найдешь даже в антикварных лавках, виднелись отточенные, грифелями вверх, карандаши. И стоял какой – то старый аппарат неизвестного назначения.

– Она кто была? Писательница?

– Писатель без читателей. Актриса.

– Без зрителей?

– Нет, она вправду была актрисой. Играла у самого Юрия Александровича!

– ?!

– Только – когда это было!..

– А кстати, сколько ей лет?

– Кстати, с этого надо было бы начинать! Где могут быть документы у такой особы? И откройте хоть форточку, тут задохнешься!

С улицы потянуло свежим морозным воздухом. На подоконнике, за тяжелыми пыльными выцветшими гардинами стояла обувная коробка фабрики «Скороход». Не здесь ли? Крышка была не очень пыльной. Сюда наведывались чаще, чем в другие углы. Может быть, хоть раз в месяц, получая пенсию? – Точно! Под крышкой гуськом, друг за дружкой, стояли паспорт, пенсионное удостоверение, далее шли чьи – то визитные карточки, явно не нынешнего даже десятилетия, такие же старые адресно – телефонные книжки, давно никому не нужные, даже хозяйке. И в черных пакетиках для фотобумаги – стопки фотографий.

1 ... 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14
Перейти на страницу:
На этой странице вы можете бесплатно скачать ЛитПремьера: Современная малая проза - Журнал КЛАУЗУРА торрент бесплатно.
Комментарии