Белым по черному - Христина Кроткова

«Ночь уронила лунный иней…»

Ночь уронила лунный инейПо серебрящейся земле.Туманы ходят по равнине,Готовят проводы зиме.Но утро бережет покой,Встает заря довольно поздноИ будит осторожный воздухЧуть розовеющей рукой.И ветром оживился лес,Шумит небес освобожденье,И воздух, шалый и весенний,Разносит солнечную весть.И вот уж снега не осталось,И затененный сохнет склон,И вдаль, на север мчится хаосПод лязги половодных волн.Уже в лесах листок неверный —Улыбка сумрачных ветвей, —И ветры, утренние ветрыНад одичалостью полей!Пройди в поля. Там тешит ширь,И мягко воздуха движенье.Глухой благословенный мирХранит растений пробужденье.По вспухшей кожуре землиБредут покорные волы,Взрывая глубь, ероша комья,И волен шаг, и громок крик,И благодушен лес-старикИ путь веселого бездомья.

Потешат первый пот и усталь,И темной силой встанет кровь,И каждый напряженный мускулПронзит усилье, как любовь.

И, как любовь, вспьянит и кинетВ глухой разлив кипящих сил,В непреломляемой гордынеНатянутых, как струны, жил.Гудит весеннее раздольеВ могучем радостном огне.Сохой израненное полеЛежит в дремучей тишине.И вечер сумерки посеет,И выйдет на небо закат,И станут ближе и яснееЗа тучей своды райских врат.

«Все позади — и бурь размах…»

Все позади — и бурь размах,И брызги бьющегося счастья,И алчный смех, и смертный страх,И красота, и безобразье.

Открыт мой взгляд, хоть стан согбен, —Бесстрастна высь потухших молний.О, вопли ветра о судьбеНесовершенной и неполной!

Какой пронзительный простор,Как даль восторженно пустынна!Все отошло, и с этих порДуша свободна и невинна.

О, легкая, не трепещи,Тебе ль не выдержать сравненья:Пустыня, солнце, и в тишиТяжелых волн сердцебиенье.

Итоги(«Как быстро дни летят…»)

Как быстро дни летят,Как нежно пахнет осень.И вновь находит взглядРаздавшуюся просинь.

За долгий год забот,За год труда и пенья —Что сердце назоветСвоим приобретеньем?

Я помню рев машинНад борющимся лугом,Смятение лавинЗеленого испуга.

И, жданный чтя конец,Запомнил каждый мускулИ отдыха свинец,И жгущуюся усталь.

Глядит, глядит душа —Мой груз, мой клад принесенВ амбарах урожай,Да две-три новых песни.

Перелет(«Наливаясь, мутясь, тяжелело дремучее лето…»)

Наливаясь, мутясь, тяжелело дремучее лето,Тяготясь пустотой, застывал оплывая янтарь.Тишина озирала поля. Подрастающим ветромДоносило острее с нолей горьковатую гарь.

И утра, холодея, подолгу мутясь голубели,Когда нехотя тучи раскутывал поздний восток.В небе солнце устало, а птицы не знали и пели,Предугадывая всеми перьями близкий восторг.

Шумный ветер, тревожно клубясь, призывает кочевье,Гонит трепетный лист в вышину, Догоняет лазурь,И безумным ветрам трепеща рукоплещут деревья,Тем ветрам, что трубили веселые праздники бурь.

Птица крыльями бьет и клюет оперившийся воздух,Перебоями столпленных волн возмущая простор,Он врывается в грудь и кипит, животворен и жесток,Он огромные синие крылья над нами простер.

Облака и листы разлетаются, клича тревогу.Ветер рвет высоту, отступает последняя пядь.Несмолкающий рог! О, в бессмертную нашу дорогу!Возвращенное небо над нами сияет опять.

«Я уплыву на маленькой лодченке…»

Я уплыву на маленькой лодченке,Испуганно и строго глядя вдаль,Туда, где по изгибу горизонтаКоснулась неба смелая вода.

Я вниз взгляну, вся потускнев от грусти,Не улыбнусь на смех и ласки волн,Увижу дно и дрогну от предчувствий,И задержавшись дрогнет вдруг весло.

Когда же отслужит свой молебен,И первая звезда подаст сигнал из мути, —Я выполню свой неповторный жребий,Но не с победой кончу краткий путь.

Туманы курят поутру над взморьем,И волны рушатся на сбившийся песок…Старик какой-то пристально посмотрит,Найдя мое уплывшее весло.

«Я стерегу родное пепелище…»

Я стерегу родное пепелищеНа недоступной тишине вершин,И дни плывут задумчивей и чище,И осень бродит в сумраке долин.

Золотокудрая овеяла лесаУсталостью уже ненужной ласки.Прозрачная больная стрекозаДарит ветрам красу своей окраски.

Опять вдали, неведомо печален,Ты прошептал невнятные слова.Их эхо принесло из сонной далиИ повторила мертвая трава.

Под благовейный шум умершей рощиЯ их ловлю в своем покое строгом.И взгляд мой стал бесстрастнее и проще,И, может быть, печальнее немного.

В глухих лесах осеннее кладбище,Мольба безвольная испуганных осин.И дни плывут бесцельнее и чищеВ прозрачном золоте родных вершин.

«Дни весны шумливее и злее…»

Дни весны шумливее и злее,Думы тоже ласковей и злей.Все ясней в душе, что не сумеюТихо жить на стынущей земле.

Мне ль не знать, что огненная славаДух избранников своих испепелит,Что любовь — смертельная забава,Ева нежная и темная Лилит.

Даже смерти странная внезапностьСердцу грозный свой привет кричит,И растет, и крепнет злая жадностьТронуть все бессмертные ключи.

Думы зреют радостней и злее,Дни весны — кричащие стрижи.И подходит, ближе и смелее, —Вот она! — стремительная жизнь.

«Слетают мраки солнечных утрат…»

Слетают мраки солнечных утрат.В последней тишине осенний сад:Отжитых горестей и дум покой,Изжитых радостей цветок сухой.

Над садом ворон — черных два крыла.Над садом смерть, крылатая стрела.В предсмертной дрожи затихает сад,Простить не может солнечных утрат.

«Под взглядом звезд, безжизненно прекрасных…»

Под взглядом звезд, безжизненно прекрасных,Ни горю, ни мечтам не устоять.Летят часы, земному непричастны.И море вдалеке поет опять.

Но мрак плывет, лазурь растет и крепнет,Пустынно и спокойно веселясь.Неверный ветер ветки мнет и треплет.Неузнаваемая спит земля.

О, сколько чаек вьется с резким крикомНад редким лесом телеграфных мачт,Сплетая вместе вопли воли дикойИ тонких проводов счастливый плач!

Скупые дни, расценены давно вы!Мне жизнь — соперница, не кесарь, не судья.Над новым днем встает с улыбкой новойМоя розовоперстая судьба.

Пустыми улицами в девственном рассветеИду вперед, как первый назарей,И ангел каменный, с масличной серой ветвью,Меня встречает в утренней заре.

На землю опускаются широкоНевспугиваемые небеса.Дома горят, в огне пылают стекла,И первый луч во взгляде — как слеза.

«То наши предки ядом путешествий…»

То наши предки ядом путешествийНас отравили, и из дальних льдовАдриатической лукавой лестиУпрямый всплеск мы слышим, смех и вздох.

И узнаем у львиного подножьяНочную площадь, факелы, толпу,И сердце выбирает с новой дрожьюСтаринную тревожную судьбу.

Мы вспоминаем с легкостью обманаИные страны и иные дни,Настойчивость приморского туманаИ Лондона дождливые огни,

Шотландии простор и нелюдимость,Среди руин запавшие века,Холодную весну, поля и жимолость,И утренние с моря облака,

Но снова вдаль, и узнаю мгновенья,И над Бастилией слепой закат,И наугад, под нежный запах тленья,Брожу среди забытых баррикад.

Но вот виденья югом засинели,Качаясь на волне, скрипит баркас,И песнями старинное весельеБеспечный оживляет нам Прованс.

Так, в старом погребе, в углу, за бочкой,Найдя заплесневелую бутыль,С веселой осторожностью хлопочем,Счищаем грязь и обдуваем пыль.

В бутылке настоялось влагой пенной,Заложенное предками давно,Прозрачно, и хмельно, и драгоценно,Тысячелетий щедрое вино.

«Кончаем путь, глядим кругом…»