Белым по черному - Христина Кроткова

Вещи(«Днем все вещи спокойней и злей…»)

Днем все вещи спокойней и злей,В лучшем случае — безразличны.Как в чужой толпе, как во сне,Я средь них, как голодный нищий.

Неподвижно стоит комод,Равнодушный, непоколебимый.Я гляжу: разве он поймет,Как я всеми ими гонима?

Торопясь на звонок телефона,Ушибаясь, споткнусь, налечу,И, на миг замерев смущенно,— Извините, стул, — бормочу.

Но ночью, придя домой, —На сегодня конец скитанью! —Я с надеждою и тоскойПрислушиваюсь к молчанью.

Головой припадя к стене,Говорю: — Ты послушай, стул,Он опять равнодушен ко мне,Он опять меня обманул.

И, сочувствуя, стул молчит,Ожидая дальнейших слов.В глубине деревянной душиОн помочь бы мне был готов.

Я в ночной тишине не одна,Весь враждебный мне мир уснул.Мне опорой немой — стена.И опять я: — Послушай, стул…

Зависть(«Все ясней с рассветом проступают…»)

Все ясней с рассветом проступаютНежные упреки голубей.Голуби томятся и вздыхаютВ ласковой любовной похвальбе.

Ты ж растерянна и молчалива,Нехотя встречаешь звонкий день.В комнате недвижимо почилаСкучная, нерадостная лень.

Своего тебе осталось мало:В горле неглотаемый комок,Сухость глаз, горячих и усталых,Папиросы тоненький дымок.

Вместо неподвижности и страхаИ тебе б немного полетать,Потомиться, повздыхать, поахать,Покувыркаться, поворковать.

Ты тоже притихнешь(«Смущенная его внезапной болью…»)

Смущенная его внезапной болью,Ты слушала с волненьем и тоскойЕго слова о призрачной неволе,Об одинокой тишине ночной.

Я не виню тебя. Все так понятно.Не ты одна была укрощена.Не ты одна узнала, как отраднаВнезапная ночная тишина.

Ты слушала его с невольной болью,Побеждена вдруг нежностью ночной,Взволнованная новой, трудной рольюИ безнадежной страшной тишиной.

И дальше в путь, прохожая, чужая,Уйдешь одна, тоской поражена.И станет неотступной — та, ночная,Бессонная, живая тишина.

Два проклятья(«Бог оставил людям два проклятья…»)

Бог оставил людям два проклятья:Для мужчины — жизнь вести в труде,Женщине — за сладкий грех объятья,В муках и крови родить детей.

Так учили книги откровенийДуши всех покорных много лет,И склонялись грешные колениПод карающий святой завет.

Мы теперь ушли от темной властиНас от века обрекавших слов.С нами наше, человечье счастье,Вез крестовых мук и без грехов.

Дар любви не благостней, не слаще,Чем разящий, темный Божий гнев:Радость матери, в руках дитя держащей.Гордость пахаря, собравшего посев.

«Я не узнаю никогда…»

Я не узнаю никогда:Уже была, быть может, встреча.Но мною был ты неотмечен.Я не узнаю никогда,Кто слушал — ты или предтеча —Мой тихий шепот, всплески речи.Уже была, быть может, встреча —Я не узнаю никогда.

Романс («Боясь пролить хотя бы каплю яда…»)

Боясь пролить хотя бы каплю яда,Я никогда не говорю о вас.Баш легкий шаг и равнодушье взглядаЯ узнаю, не подымая глаз.

Была весна, самой весны весенней,И я любила вас, и сумрак голубел,И шорох звезд, и длительное бденьеПод звонкий ливень синих лунных стрел…

Ваш образ стынет в мертвом ореоле.Другим отдали вы и зной, и нежность ласк.О, я не выроню своей заветной боли!Я никогда не говорю о вас.

«Напуганные вечным пораженьем…»

Напуганные вечным пораженьем,Мы постигаем алгебру любви,Законы тяготенья, приближеньяИ центробежный наших чувств отлив.

Алхимики, мы тихо изучаем,Выводим, сравниваем тайный смысл,И, в отвлечениях своих дичая,Мы начинаем верить в стройность чисел.

И, наконец, покинув заточенье,Во вееоружье знанья мы выходим в свет —И первый встречный взгляд, решая все сомненья,Сражает нас и сводит все на нет.

Черед («Умирают от вражеской пули…»)

Умирают от вражеской пули,От несчастия, от любви,А живут — горячась и тоскуя,И теряют пути свои.

И, не зная предела скитаньям,Не умея связать года,По таинственным очертаньямСтараются жизнь разгадать.

И к какому-то успокоеньюНеверное сердце идет,Находя наощупь явленийНеторопливый черед.

Наши годы терзания застят,Мы не в силах себя забыть.Мы любили и были счастливы,И другие будут любить.

И любовь, и смерть, и трагедииВспоминаем мы наизусть.Сердце жадное ждет бессмертия,И всегда с ним бессмертная грусть.

«За женскую влекущую любовь…»

За женскую влекущую любовьИ за ее сестру слепую — нежность —Они испытывают крепость лбовИ веруют беспомощно во внешность.

И утешают маленьких сестер,Бодрясь и через силу улыбаясь:— Не надо плакать. Не печаль свой взор.Смотри, какая птица голубая. —

И молча руку слабую пожав,Взглянув в глаза, расширенные горем,Они уходят. Каждый горько прав.А мы глядим. И снова все повторим.

«В буран сбылись осенние приметы…»

В буран сбылись осенние приметы,И вьюжный ветер гнал из-за морейМорозные жемчужные рассветы,Предвестники затихших снежных дней.

А стужа не жалела суходолы.На землю осыпались облака,И хрипло мчался посвист невеселыйВ ночных нолях, и ночь была дика.

Безмолвные морозные трущобыДрожа протаптывали поезда.За вьюжной ночью выросли сугробы,И туго скрепла на реках слюда.

В коротком сумраке солнцестояньяБагров закат на вымерших снегах,И мертвые синеют расстоянья,И пройден трудный путь, и ночь долга.

Лабрадор («Дул ветер нам попутный, но нескорый…»)

Дул ветер нам попутный, но нескорый,И после двухнедельного путиК пустынным побережьям ЛабрадораМы стали понемногу подходить.И голос пел земли, встречая нас,Что буря позади — на этот раз.

Лицо лизал морской отважный ветерСолоноватым влажным языком,И, редких сосен раздвигая ветви,Ссыпался с кручи с камнем и леском.Меняя парус, шла рыбачья шхуна,И пена у камней ложилась с шумом.

Пустынный край! На каменистых склонахЗадумался июньский кроткий снег.Голубизной мечтательной и соннойБлестит оттаявший олений след.Здесь ветер пел так долго что хотел,Здесь воздух чистотой заиндевел.

Туда, где стаи волн блистают сталью,Среди закостеневшей тишиныЛетит, вздыхая над пустынной далью,Душа тишайшей северной весны.И, заглушая ветра песнопения,Гудит тяжелых волн сердцебиенье.

Вечерняя прохлада («И я с своих вершин сошла…»)

И я с своих вершин сошлаВ тенистые сады,В изнеможенье прилеглаУ ласковой воды.

Вечерней вверясь тишине,Дремал вечерний пруд,И в золотистой вышинеСтоял весенний гуд.

Мои воздушные следы —Как сонная мечта.Как струйки стынущей воды,Струилась темнота,

И тени плавные легли,Ласкаясь к тишине.Я улыбалась издалиСмеющейся весне.

«Замолкли шумы дня…»