Мои рассказы о деньгах. Часть I - Алексей Субботин

никакого энтузиазма – хотелось чего-нибудь интересного и перспективного. Тогда я решил не зацикливаться на этом и снова погрузился в пучины студенческой жизни. В Мюнхене тогда было очень весело – множество историй, которые я обязательно ещё расскажу вам, но вернёмся к основной теме моих нынешних рассказов – деньгам.

После Мюнхена я опять съездил в Питер, навестил родителей, а потом вернулся в Бернбург, чтобы провести там свой последний семестр. Настроение моё было под стать – скоро учёба закончится, оставаться в Бернбурге мне совсем не хотелось, ни приличной работы, ни возможности получить гражданство в Германии я так и не нашёл, да ещё моя белокурая подруга уехала учиться в Англию. В общем, к началу зимы батарейки у меня совсем сели. Какое-то время вечеринки с обилием алкоголя и лёгких наркотиков согревали моё сердце, однако неутомимый внутренний голос настойчиво говорил о кривизне лежавшей передо мной дорожки.

К тому же, как-то получилось, что стипендию тогда нам задержали аж на четыре месяца. И в одним мрачным зимним днём деньги совсем закончились. Через пару месяцев я был должен, наверное, каждому своему знакомому. Мой товарищ был в той же самой ситуации. Не помню уже как, но мы смогли у кого-то перехватить сразу двадцать марок. Добравшись до города на автобусе, мы пошли в самый дешевый магазин с говорящим названием “Пенни-маркет”. Там, проведя тщательный анализ продовольственных товаров по проверенному тамбовцами принципу 'цена/масса', мы доверху забили тележку самой дешевой едой, в надежде продержаться на этом как-минимум две недели.

Уже стоя в очереди возле кассы, мой взгляд остановился на полке с сигаретами. Очень хотелось курить. Я посмотрел на Женю, на тележку, забитую жратвой, на сигареты, опять на Женю. Не произнеся ни слова, он кивнул, аккуратно отодвинул в сторону продукты, подошёл к полке с алкоголем, взял бутылку 'Джек Даниелс' и вернулся к кассе. Пачка красного 'Мальборо' за пять марок, довела общую сумму счета до классических 19.99.

С бутылкой в руках мы вышли из магазина и молча закурили. Денег на обратный билет не было, и мы пошли пешком. Ярко светило февральское солнце, идти было легко и приятно. Но далеко – порядка пяти километров. Где-то посередине пути, у железнодорожного переезда стояла заброшенная будка смотрителя. Мы уселись на лавочку и закурили, нежась под тёплыми лучами солнца. Открыв бутылку, я отхлебнул прямо из горла. Затянулся и молча протянул виски другу.

"М-да, выбор сделан…" – мрачно произнёс он, прикладываясь к бутылке.

"Хрен его знает, что там в будущем случиться, но я так никогда жить не буду… В следующий раз, если увидишь меня с такой телегой грошовой жратвы – пристрели меня из жалости!" – пафосно, с присущем юности радикализмом, произнёс я.

"Что дальше-то делать будем?.."

Вопрос повис в воздухе. Мы молча закурили, поочередно прикладываясь к бутылке. Теплый вискарь обжигал горло, ароматный дым сигарет туманил сознание. Выпив половину бутылки, мы решили продолжить наш путь – оставаться у заброшенного переезда не было никакого смысла.

В дальнейшем всё оказалось не так уж и плохо – воистину говорят: "Не имей сто рублей, а имей сто друзей!" Где-то, как-то всегда можно было поесть и иногда даже выпить. Томас, владелец местной пивнушки, наливал нам пиво в кредит, отмечая на картонной подставке под кружки, количество выпитого нами. А через пару недель мы, наконец, получили свои стипендии.

Я сразу раздал все свои долги, и даже устроил довольно грандиозную вечеринку по поводу окончания жизни впроголодь. Вскоре я защитил диплом, получил свои корочки и через две недели отбыл обратно в Питер.

В моём кошельке было двести марок, а моя сумка весила ровно двадцать килограммов – я остался верен выбранному пути, не стремился к обладанию материальными ценностями, вместо этого впитывая в себя знания, эмоции и удовольствия от жизни.

И пусть "Дрезденер Банка" уже больше не существует, а население и территория города Бернбурга сократились почти вдвое – эти два с половиной года в Германии сделали меня другим человеком. Я очень признателен немецкому народу за стипендию, позволившую мне получить немецкий диплом, и хотел бы от всего сердца поблагодарить всех, кто помогал мне тогда и словом, и делом.

Первая зарплата

Вернувшись из Германии в марте 1997 года, я чувствовал себя как старик после встречи с золотой рыбкой: сердце разбито, денег нет, а здоровье подорвано алкоголем и марихуаной. Нужно было ещё доучиться в питерском Финэке, хотя, честно говоря, я не очень понимал чему и зачем. Почти все мои однокурсники уже где-то работали, кое-кто даже добился определённых успехов. Однако, по сравнению с бюргерской Германией это всё выглядело довольно сиро и убого, а главное бесперспективно, в следствии чего моя собственная мотивация пребывала на дне колодца, где-то между Высоцким и Секс Пистолс.

Провалявшись две недели в гриппозно-отходняковой лихорадке, я несколько раз сходил в институт, как-то сдал дипломную работу (просто переведя на русский то, что я защищал в Германии), сдал хвосты или что там ещё надо было сделать для получения "красного" диплома, и теоретически был полностью готов к новой жизни. Практически, всё что было у меня в голове – это сожаление о том, что я не остался в Германии и зависть к моему товарищу, который, вовремя подсуетившись, уже тогда устроился на работу в питерское отделение Дойче Банка.

Так бы я и хандрил дальше, если бы не сгусток энергии по имени Руслан, который решил, что ни к чему его другу киснуть в горьком растворе самосожаления. Уверенным голосом он заявил, что нам необходимо отправиться на день карьеры, организованный студенческим союзом. Возражения не принимались. Я нехотя согласился в основном потому, что событие это намечалось в Манеже, совсем рядом с квартирой моего дяди, где я тогда обитал, деля маленькую комнатку со своим двоюродным братом.

Ровно в полдень я встретил Руслана у дверей Манежа. Внутри просторного ярко освещённого зала перед нами предстала весьма живописная картина. В воздухе витал запах тысяч несбывшихся надежд и казалось, что стоит лишь закрыть глаза и перед тобой появятся затоптанные и раздавленные тела участников битвы за карьеру. Бодро перешагивая через кучки мусора на полу, мы взглядом загоняли немногих оставшихся внутри работников кадровых служб в глубину их разноцветных стендов. В последствие выяснилось, что порядка дюжины компаний планировали взять на работу человек пятьдесят. А пришло почти десять тысяч студентов и выпускников. Хорошо, что лень и врождённое стратегическое мышление не позволили нам явиться к открытию.

Названия компаний не вызывали у меня никаких эмоций. Мы подошли к ближайшему стенду и поинтересовались у стоявшей там девушки почём фунт лиха. "Анкет больше нет!" – нервно воскликнула та, собирая