Мои рассказы о деньгах. Часть I - Алексей Субботин

Начало

Недавно прочитал заметку про жизнь в современном Китае. Там говорилось, что самого популярного коммуниста Бо Силая, губернатора самой густонаселённой провинции, якобы сняли в том числе за то, что он начал слишком рьяно морализировать граждан на подведомственных территориях. Говорят, он пытался вернуть ханьцев на путь истинный, который, по его мнению, верно изложил Великий Кормчий. Тут надо добавить, что папа этого Бо Силая был у Мао чуть ли не первым помощником.

Суть проблемы нынешнего китайского общества Бо изложил просто: отсутствие какой-либо внятной моральной основы, кроме всеобщего желания зарабатывать много денег, покупать вещи престижных западных брендов и иметь как можно больше сексуальных партнёров. Я признаться, знаменитый цитатник Мао не листал, но в общем догадываюсь про гибрид Ленина с Конфуцием – жить надо так, чтобы не было стыдно перед обществом за съеденное, сказанное и сделанное.

Однако, тут же вышла незадача – оказывается сыночек этого самого Бо в Оксфорде не просто учился, а учился на широкую руку. Не придерживается, так сказать, заветов дедушкиного друга и папиных проповедей, предпочитая обычное для молодых отпрысков знатных семейств поклонение золотому тельцу. Папу Бо, соответственно сняли, а о судьбе сына-студента история пока умалчивает.

История эта не то, чтобы поучительная – лицемерие людям издревле свойственно. Однако навела она меня на мысли определённые, вследствие чего я сам недавно такую мысль сформулировал: " Деньги – то есть концентрированное выражение экономики на уровне отдельного человека – очень важны, когда большинство членов общества пытается удовлетворить свои базовые потребности. Для более сложных потребностей деньги становятся если не тормозом, то сублимацией их удовлетворения". В свойственной мне манере самокопания, здесь я попробовал воспроизвести свои личные отношения с этой интересной концепцией под названием 'деньги', которая, несмотря на все свои очевидные недостатки, продолжает оставаться основой нашего общества.

Так что предлагаю Вашему вниманию историю моих отношений с деньгами.

Сорняки и свёкла

Свой первый заработок я помню очень хорошо. На дворе стоял 88-й год, мне было 13 с половиной лет. Летом, как обычно, я гостил у бабушки в славном маленьком городке под названием Няндома, что в Архангельской области, где мы целыми днями гоняли на великах, играли в пекаря, удили карасей в местном пруду, ходили за грибами и ягодами, в общем жили, как и полагалось жить детворе в те далёкие годы. Не помню откуда тем летом возникла эта идея, но как-то вдруг мысли о заработке приобрели в нашей компании всеобщие очертания.

Первым делом опрошены были родители, но быстро выяснилось, что наши трудовые ресурсы не особо востребованы. На нет и суда нет, помню подумал я тогда – деньги мне были не особо нужны просто потому, что купить тогда было нечего – одинаковую одежду покупали всем родители, велосипеды дарили на день рождения, а на мелкие радости жизни, типа кино и конфет, хватало сдачи после покупки продуктов, которую бабушка щедро разрешала оставлять себе. Тогда ещё не было ни плейстейшенов, ни сникерсов, поэтому наша жизнь, не отягощённая культом потребления, была беззаботной и радостной.

Тем не менее идея трудоустройства не давала некоторым из нас покоя. Может быть даже под влиянием пионерской литературы и идеалов типа Павки Корчагина нам хотелось казаться взрослее и ответственнее, а может быть кому-то просто хотелось новых игрушек. Так или иначе, но вскоре вся наша честная компания в количестве человек десяти уже работала на местном пищекомбинате в качестве разнорабочих.

Сначала это была просто лафа! Нашей работой было обивать деревянные ящики для лимонада, железной лентой для придания им дополнительной прочности. Это было совсем несложно, да и в большой компании сверстников работать было очень весело. Самое приятное было в том, что лимонад можно было пить бесплатно, причём в неограниченных количествах! Надо было всего лишь подойти к выставочному окну и вежливо попросить женщину у конвейера попить. К концу первого дня я выпил, наверное, литров пять шипучего газированного напитка и был на седьмом небе от счастья – если это и есть работа, которой целыми днями занимаются взрослые, то я был готов немедленно бросить школу!

На следующее утро, начальник цеха отозвал одного из нас в сторонку и после короткого разговора забрал с собой. Наш приятель вернулся только после обеда с выражением невыносимого страдания на лице. Мы тут же обступили его с расспросами, сто да как. Он морщился, кривил лицо, но в конце концов признался, что он был в кондитерском цехе на линии по производству щербета. "Нифига себе!" – присвистнул кто-то, – "Вот повезло, так повезло!"

Дальнейшие вопросы нашего сморщенного товарища выявили ещё более удивительные факты: оказывается, для производства шербета использовалась обыкновенная сгущёнка. Обычно её привозили в больших промышленных флягах, но в тот раз, в силу неизвестных природе причин, сгущёнку привезли в обычных трёхсотграммовых жестяных баночках, которые очень-очень редко появлялись в наших продуктовых магазинах. Самое сладкое в этой истории было то, что наш приятель с самого утра сидел с консервным ножом и открывал эти баночки для того, чтобы вылить их потом в большой бак. Понятное дело, что при первой же возможности он поглотил такое количество сгущёнки, что у него слиплись не только губы, но и сами понимаете что! Это в общем-то и объясняло его скрюченный вид.

Поняв, что шанс умереть такой смертью представляется только раз в жизни, каждый из нас мысленно возжелал продолжить дело, брошенное нашим товарищем по причине недомогания. К радости двоих из нашей компании, тут же появился какой-то мужик и сказал, что для обеспечения беспрерывности производства надо срочно продолжить открывать банки, для чего он забрал уже двоих из наших. С лицами, обмазанными желтой липкой субстанцией и выражением невыносимого страдания на лицах, они вернулись часа через два. И тут уже настал мой час!

К счастью, к той поре мы уже знали отличное противоядие от передоза сгущёнки – надо было выпить литр холодного лимонада! Целясь прямо в нирвану, я проследовал за мужиком в сумрак кондитерского цеха, один запах которого мог свести с ума любого, даже самого стойкого пионера! Усевшись на небольшую табуретку возле пресловутого бака со сгущенкой, я взял открывашку в одну руку, жестяную банку в другую и быстрым движением открыл её. Посмотрев на своего приятеля, трудившегося по другую сторону бака, я быстренько огляделся и, не заметив ничего подозрительного, уверенным движением поднёс банку к губам и присосался к сгущёнке. Райское блаженство! Ни больше, ни меньше! О школе больше не могло быть никакой речи! Решено, я остаюсь работать на пищекомбинате. Буду всю жизнь открывать банки со сгущёнкой!

Работали мы споро, вскоре почти все жестяные банки были опорожнены,