Катана - Кирилл Васильевич Кудряшов

— Заметь, — вставила Лена, — За грибами ты пошел не один…

— И то верно, — усмехнулась Ольга, — Даму надо бы проводить до дома.

— А если я завтра вернусь?

— Вернешься, если найдешь нас, — ответил Сашка, — У нас даже города подолгу на месте не стоят — их то сжигают, то штурмом берут, так что, найти нас тебе будет проблематично. Да и вообще, для участия в игре нужно для начала заявку подать — вот так вот, с бухты-барахты, далеко не каждого принимают…

Лена и Костя попрощались с остальными у самого лагеря «Свободных людей», как они себя называли, откуда направились в сторону Жуковского (причем Костя все еще не расстался с надеждой забрести в зоопарк). Ольга клятвенно пообещала ему, что обязательно поможет пробиться на следующую игрушку, познакомит с оружейниками и т. д., и даже Лена решила, что придет, по крайней мере, на ближайшую тренировку и подумает на счет того, чтобы поучаствовать в игре. День медленно, раздумывая и не желая уходить, клонился к закату, однако все живое в лесу прекрасно понимало, что через несколько на бор опустится непроглядная тьма — время, когда лучше всего затаиться в своей норке до рассвета. Исключение составляли лишь ролевики, для которых игра не прекращалась даже ночью. Как было сказано в своде правил: «Ночные налеты не запрещаются, но и не поощряются, а поутру все происшедшее за ночь считается сном» — иными словами, победить ночью нельзя, зато можно здорово поразвлечься.

Только в эту ночь к выходу на охоту готовились не одни разбойники с деревянными кинжалами — кое-кто пострашнее, заметно окрепший и набравшийся сил, готовился превратить ее в кровавый пир…

* * *

Еще почти час молчаливого похода по лесу (оба предпочитали молчать: Лена — от досады, а Костя — просто потому, что ему нечего было сказать. Голова была занята лишь романтическими рыцарскими подвигами), и перебравшись через крохотную, но быструю Ельцовку, ребята выбрались к ограде зоопарка, возле которой приютилась пара деревенских домишек, что несказанно обрадовало Лену («Цивилизация! Наконец-то!»). Зрелище их глазам открывалось любопытное, но уж больно традиционное для России. Ограда взбиралась на пригорок — высокая, метра в три с копейками — такую так просто не одолеешь, зато внизу одного звена просто не было! Видимо, кто-то из жильцов этого микро частного сектора просто проложил в этом месте дорогу для своего автомобиля! Такой возможностью просто грех было не воспользоваться!

— Пойдем? — предложил Костя.

— А почему бы и нет. Никогда в жизни не ходила никуда на халяву…

Посетителей было мало — давало о себе знать вездесущее и непобедимое время, как никак, уже почти вечер, так что в зоопарке оставались лишь влюбленные парочки, медленно прогуливавшиеся от вольера к вольеру и тихо беседующие о чем-то — скорее всего, вовсе и не о животных.

Ребята, также медленно, как и все остальные, старясь вписываться в общую картину, шествовали вдоль клеток и вольеров. Лене все еще было не по себе от того, что впервые в жизни она совершила что-то хоть и мелкое, но все же незаконное — пробралась в зоопарк, не заплатив за вход, отчего ее не покидало ощущение, что вот-вот откуда-нибудь выскочит свирепый охранник и потребует предъявить билетик. Она не сомневалась, что Костя без проблем отвадит его, — в том, что язык у него отлично подвешен она убедилась на собственном опыте, — он легко мог придумать историю о том, как билеты вырвала из его рук озорная обезьяна, когда он слишком близко подошел к клетке, или еще чего-нибудь в этом духе, но у нее самой в такой ситуации просто пересохло бы в горле, и она не смогла бы выдавить из себя ни звука. Беседуя ниочем они прошли мимо клетки японского журавля, вспомнив смешную и, одновременно трагичную историю о том, как несколько лет назад несчастную птицу, стоившую не меньше десяти тысяч долларов, ночью вытащили из зоопарка какие-то бомжи, и продали кому-то под видом индюка за сотню наших, деревянных…

Солнце приближалось к той точке, откуда должно было начаться его падение — до заката оставалось от силы три часа — к концу августа солнце светит уже не так ярко, и далеко не так долго держится на небосводе. Предчувствуя ночь затих ветер, покидая эти места, словно догадываясь о том, что она перевернет представления о жизни и смерти многих людей, и не желая участвовать в предстоящем кошмаре.

В двух километрах от Лены и Кости тяжело рухнул на землю, обагренную кровью, обезглавленный труп мастера игры, обходившего территорию. Аксон привычным движением вытер лезвие катаны и спрятал его в ножны, наблюдая за тем, как черное человекоподобное существо впитывает в себя энергию человека, вместе с его кровью. Оно больше не просвечивало насквозь и не напоминало маленькое грозовое облако. Невысокий, худой Черный Человек с восточным лицом… Даже отстоя от него на несколько метров Аксон чувствовал исходящую от него силу и могильный холод. Каждой клеточкой своего тела он ощущал, как это нечто становится сильнее. Черный Человек готовился к чему-то, к какому-то, одному ему ведомому сражению.

Последние капли крови упали на багровую траву с его губ. Существо выпрямилось во весь рост, и оторвавшись от земли зависло в воздухе на высоте около метра от земли, простирая руки к небу.

— Давай! — закричало оно, и от этого жуткого скрипучего голоса, словно бы многократно усиленного неисправным громкоговорителем, бор содрогнулся. Вековые сосны качнули ветвями, словно сбрасывая наваждение, хотя ветра не было и в помине. — Начинай! Я готов!

— Я готов! — вторил ему Аксон, обращаясь не то к лесу, не то к Богу, — Начинай!

Его охватила безумная жажда действия. Хотелось мчаться средь громадных сосен, размахивая мечом и радоваться своей силе. Он силен! Он неуязвим! Его сердце больше не бьется, значит он может не бояться даже прицельного огня. Его тело больше не нуждается в воздухе — значит теперь ему нет равных и под водой. Он Бог!

— Пойдем! — скомандовал Черный Человек, опускаясь на землю, — Я готов, и я знаю, где можно вдоволь поохотиться.

Черные ноги понесли его вперед, не касаясь земли. Бежавший следом Аксон отчетливо видел, что его хозяин ни разу не наступил ни на одну травиночку, и в то же время за ним оставался след пожухшей травы. Сосны предусмотрительно убирали ветви с его дороги, словно бы понимая, что даже дуновение воздуха, всколыхнутого его стремительным бегом, несет смерть, не говоря уже о непосредственном прикосновении. Черный Человек и Аксон