Энциклопедия логических ошибок: Заблуждения, манипуляции, когнитивные искажения и другие враги здравого смысла - Иммануил Толстоевский

темы преображения, знакомой нам по мифологии. Содержимое одного отсека может легко перетечь в другой. Как это происходит?

Представьте себе, что у вас семейный поход в оперу. Если на выходе вашу невесту подстрелят из-за мафиозных разборок, Эго получит травму и, вероятно, вытеснит ее в бессознательное, подавив… Простите, это был сценарий третьего «Крестного отца», адвокаты сделали мне предложение, от которого невозможно отказаться, так что перейдем к другому примеру.

Скажем, вы впервые идете в оперу. Вы наверняка призадумаетесь: что надеть, как себя вести. Есть негласные правила – ознакомившись с ними, вы решаете, что надо им соответствовать. Поздравляю!

Надводные части Эго и Суперэго пришли к согласию. Но спустя какое-то время такой наряд становится для вас привычным. И если в один прекрасный день ваш ребенок спросит: «А почему нельзя ходить в оперу в шортах?» – вы машинально ответите: «Детка, это неприлично». Иными словами, вы уже не приводите аргументов, а просто выносите моральное суждение. Вы усвоили, интернализировали то, о чем прежде размышляли и что подвергали сомнению, погребли это под толщей воды.

В остальной части Суперэго находятся некоторые культурные ценности – куда более масштабные, чем привычка наряжаться в оперу:

● религиозные убеждения;

● права животных;

● предпочтения в музыке и еде;

● любовь к застолью с ракы и рыбой под Мюзейен Сенар[30].

Часть каждой из них находится над водой, часть – на уровне воды, а часть – в глубине. Например, если мы обсуждаем концепцию «свобода слова», наш разум тут же устраивает обыск в предсознательном и предоставляет необходимые сведения в распоряжение Эго. В свою очередь, Эго при необходимости пользуется этим материалом, пытается более или менее связно рассуждать – и мы чувствуем, что все под контролем. Но если заглянуть глубже, в основе понятия свободы слова лежит более широкий ряд ценностей – либерализм, который исподволь, незаметно для вас, направляет ваши суждения и определяет ваши аргументы в дискуссии.

Если такие усвоенные вами ценности складываются воедино, как кусочки пазла, они образуют мировоззрение (или, как сказал бы Фрейд, Weltanschauung). Это идеи, которые Эго некогда изучило, осмыслило и даже наверняка с кем-то обсудило, но со временем они, как осадок, опускаются на дно и принимают форму айсберга. Нам очень сложно воспринимать идеи, которые не укладываются в этот шаблон, а если мы все-таки их восприняли, то затрудняемся оценить. И даже если вдруг нам удалось оценить эти идеи, то вспомнить и усвоить их – настоящий подвиг. Для наших мыслей куда важнее отвечать нашим текущим убеждениям, чем соответствовать внешней реальности.

•••

На мой взгляд, самое любопытное в новом айсберге – то, что даже Эго не целиком находится над водой. Возможно, войдя в зрительный зал оперного театра, вы были всецело поглощены шевелюрой человека перед вами, которая ритмично колыхалась в такт его шагам, а сами неосознанно следовали кратчайшим путем к своему креслу. Или, скажем, некий символизм в сюжете оперы, который поначалу от вас ускользнул, всплыл на поверхность некоторое время спустя, когда вы уже почти засыпали, – причем всплыл в понятном вам, расшифрованном виде. Словно ваш мозг продолжал работать над этой загадкой в фоновом режиме.

Чтобы это объяснить, нам придется пойти дальше Фрейда. В его представлении бессознательное было заполнено мыслями, которые по мере погружения все более упрощались, желаниями, которые становились все более примитивными, символами, которые понемногу превращались в абстракцию. Там не было места для высших мозговых функций. Та часть нашего разума, которая решает проблемы, придумывает аргументы, а если не получается – то логические уловки (или сразу сознательно пускает их в ход), находилась сверху. Если так, то каким образом вы рассчитали кратчайший путь к своему креслу? Или у бессознательного есть иная функция, помимо роли «хранилища сексуальных желаний и детских травм»?

Коллективное бессознательное

Есть «я» во мне, что за пределами меня и более меня.

Есть «ты» в тебе, что за пределами тебя и более тебя.

БАРЫШ МАНЧО[31]

Когда Карл Густав Юнг впервые встретился с Фрейдом, который был старше его на 20 лет, они 13 часов кряду обсуждали труды самого Фрейда{13}. Если бы я столько времени проговорил с новым знакомым, то, наверное, к утру сочетался бы с ним браком. Впрочем, эти двое тоже заключили своего рода брак и приступили к совместной работе. Вскорости Фрейд предложил кандидатуру Юнга (которого уже рассматривал как своего преемника) на пост первого председателя IPA – Международной психоаналитической ассоциации. Все эти детали делают последующее «предательство» Юнга еще более пикантным. Со временем Юнг сочтет теорию бессознательного Фрейда неполной и слишком уж сосредоточенной на сексуальности. Да, в нашем разуме было нечто, погребенное необычайно глубоко, но самой интересной была та часть, которая принадлежала не индивиду, а виду: коллективное бессознательное.

О том, что инстинкты приобретаются не путем личного опыта, Юнг прекрасно знал. Чтобы бояться змей, вовсе не обязательно столкнуться со змеей и быть ужаленным самому: некоторые вещи слишком опасны, не стоит постигать их методом проб и ошибок. Но что, если мы наследуем из коллективной памяти своего вида не только инстинкты, но и некоторые паттерны мышления и верований?

Юнг заключил, что причина постоянного появления сходных образов в мифологии и фольклоре разных культур, невзирая на расстояния и огромные различия между ними, кроется именно в этом наследии. Исходные формы образов, которые по мере приближения к поверхности становятся все более и более разнообразными, он нарек архетипами.

Как и в случае с эйдосами Платона, мы можем видеть лишь отражения архетипов, но не способны познавать их напрямую, непосредственно. Например, в каждом есть элемент «тени» (shadow). Грубо говоря, это наша часть, которая более или менее соответствует Ид: мы ее подавляем, поскольку она не уживается с обществом. Но, помимо нашей личной тени, существует и архетип Тень, общий для всех. Кстати, вы прекрасно знаете этот архетип и называете его «дьявол». Дьявол – отраженная на поверхности форма Тени.

•••

Конечно, образ дьявола изменчив – от культуры к культуре, от эпохи к эпохе. Наш, когда он впервые вышел на сцену в первой книге Ветхого Завета, имел облик змея, ставшего причиной изгнания Адама и Евы из рая, – но у него было не так-то много реплик. Однако в последующие столетия его роль и описание беспрестанно менялись: в «Божественной комедии», средневековом произведении, он предстает чудовищем с тремя лицами и шестью крыльями, как у летучей мыши, тогда как в поэме «Потерянный рай» Мильтона, творившего на заре эпохи Просвещения, становится прекрасной, харизматичной и даже трагической фигурой. Поскольку говорящие змеи и чудовища в наше время кажутся нелепыми, современные изображения наподобие «Адвоката дьявола» (1997) берут за основу шаблон Мильтона и пытаются сосредоточить внимание на убедительности и притягательности дьявола, на его бунтарской сущности.

По мнению Юнга, мы постигаем такие древние символы, как змей, и популярные в наше время образы путем культуры – как навязанные сверху. Однако за этими отражениями кроется общая тьма, ощущаемая каждым человеком. Иными словами, то, что облегчает усвоение культурных представлений, таких как дьявол, – это их совместимость, созвучие с архетипами в основании айсберга. Вот почему понятие дьявола так распространено, хоть его внешний облик и изменчив. Если вы заметили, коллективное сознание (популярные верования и убеждения эпохи) и коллективное бессознательное (паттерны, унаследованные от древних времен), точно так же, как инь и ян, пребывают в динамическом противостоянии: они борются друг с другом, питают друг друга и перетекают одно в другое.

Ну хорошо, а сами архетипы образовались случайно? Где источник нашего наследия? Тезисы Юнга довольно туманны. Поскольку он интересовался оккультизмом и всякой паранормальщиной, понятие коллективного бессознательного можно трактовать как некую загадочную связь между всеми людьми – и даже между всеми живыми существами. Именно поэтому его можно приспособить и к старинной вере в вахдат аль-вуджуд (суфийская концепция о «единстве бытия»), и к учениям нью-эйдж; именно поэтому оно сохраняет свою популярность. Но мы применим несколько более «современный» подход…