Стилет с головой змеи. Петербургские детективы - Виктор Зорин

– Нет, ― упрямо повторил Лев Николаевич. ― Я видел настоящий стилет, я видел настоящие изумруды.

В это время Веригин, подошедший к спорщикам во время экзерсисов Измайлова, взял из рук ошеломлённого Кудасова клинок и, глядя на рукоятку, медленно произнёс:

– Это – подделка. Ручаюсь…

Кудасов не сдавался:

– Откуда же народилась эта подделка, если мы имели дело с подлинником?..

Ответил Веригин:

– Существуют реплики известных исторических предметов. Выходит, что убийца принёс сюда эту реплику.

– «Реплику»!.. Репликами в театре актриски перебрасываются!.. ― брюзгливо начал Егор Федотыч. ― И что мы теперь имеем?..

Он продолжал противным раздражительным тоном:

– Допустим, Феликса Петровича убили этим стилетом. «Репликой». Вопрос остаётся прежним: «Зачем он достал подлинник из сейфа?»

Тут я не выдержал:

– Может быть, дядя и не доставал стилет из сейфа. Убийца заколол его и открыл сейф дядиными ключами.

Кудасов презрительно на меня посмотрел:

– Молодой человек. Это Вы спрашиваете меня, коллежского советника сыскной полиции?.. Вы лучше всех видели положение тела (тут снова раздался писк Амалии Борисовны и взрыв рыданий со стороны Елизаветы Кондратьевны). Как убийца мог открыть сейф, если ключи от него пришиты к шнурку и вложены во внутренний карман жилета?..

Я объяснил:

– Убийца оторвал шнурок, и воспользовался ключами.

Коллежский советник смотрел на меня с гаденькой ухмылкой:

– Шнурок на месте. Пришит крепко. Что ещё придумаете?..

Я сражался изо всех сил:

– Убийца – крепкий мужчина. Он подтянул тело к сейфу и открыл дверцу.

Кудасов глядел на меня ясными глазами:

– Нет. Крепкий мужчина не может подтянуть тело к сейфу. Во-первых, на столе останутся следы крови. А во-вторых: никто не может подтянуть тело к сейфу: оно приколото к столу, как бабочка в коллекции гимназистки!..

Тут уж мужчины выразили всё негодование неприличным поведением Кудасова в присутствии дам. Напор был стремителен и дружен, так что невоспитанному Огюсту Дюпену1 пришлось принести публичные извинения. Он даже попросил прощения у Амалии Борисовны, чем поверг её в полное изумление.

Когда суета и поднятый шум немного улеглись, Лев Николаевич внезапно громко произнёс:

– Меня гораздо больше интересует, куда делся настоящий стилет?

Зонты и трости

Неожиданный вопрос Измайлова прихлопнул мои рассеянные мысли, как сачок ― бабочку и вернул их к сути. Видение мёртвого тела, пронзённого стилетом, разлившихся по столу чернил и дядюшкиной протянутой руки до сих пор стояло у меня перед глазами, но только сейчас я понял, что исчезло сокровище небывалой цены. Я оглядел присутствующих: к ним тоже стало приходить осознание новой утраты. Это известие потрясло даже неторопливый ум Амалии Борисовны: она округлила глаза и застыла с приоткрытым ртом. Елизавета Кондратьевна прекратила плакать, и наступила нехорошая тишина.

Егор Федотыч почувствовал себя под прицелом глаз окружающих и ощутимо занервничал. Сейчас он напоминал большой, пышущий жаром самовар с роскошными усами и блестящим лбом. Видимо, желая дать себе отсрочку, он вызвал полицейского офицера и велел ему перерыть кабинет сверху донизу, чтобы найти стилет. Хотя мне этот метод показался безнадёжным, я смолчал.

Когда исполнительный полицейский скрылся, Кудасов, наморщив лоб, обратился к нам:

– Есть ли у кого-то из присутствующих оружие?

– У меня, ― отозвался Измайлов. И, выждав немного, продолжил: ― Я всегда ношу с собой трость со стилетом. Это придаёт мне уверенности, когда я гуляю по ночному городу.

Вот так номер! Похоже, этот человек ещё интереснее, чем я полагал. Не удивлюсь, если он дома хранит коллекцию ядов. А, может, у него есть любимая ручная змейка?.. С ним нужно держать ухо востро.

Новость о стилете на всех подействовала по-разному: Амалия Борисовна приглушённо вскрикнула, и, кажется, собралась упасть в обморок, но, уколовшись об острый взгляд мужа, передумала. Игорь вопросительно поднял бровь, Елизавета Кондратьевна решительно убрала платок в потайной кармашек платья, Кати оживилась, рассматривая Измайлова. И только наш Бальзак остался добродушно―невозмутимым, как прежде: нашли кого удивить стилетом!..

Воспрявший духом Егор Федотыч разгладил усы:

– Значит: стилет «на всякий случай»?.. Так―так. Занятно. Есть ли ещё у кого-нибудь трость с секретом? Будьте внимательны (он нравоучительно поднял палец): сейчас я веду речь о трости, в которую можно что-то спрятать, и это ― не обязательно оружие.

На этот раз отозвалась m―lle Кати:

– У меня есть зонт―трость, с чрезвычайно удобной ручкой. Но, уверяю вас, я использую его для совершенно безобидных вещей. Он часто заменяет мне сумочку. ― И она улыбнулась очаровательной, заговорщической ― как я её про себя назвал ― улыбкой. При такой улыбке уголок рта у неё медленно приподнимался, пока под правым глазом не образовывалась симпатичная складочка, и получалось что-то похожее на подмигивание.

– Что же вы там храните? ― поинтересовался Кудасов.

– Всё, что нужно самостоятельной женщине, ― удивлённым голосом отозвалась Кати, ― нюхательную соль и мои пахитоски.

– Пахитоски, ― повторил Кудасов, кивая головой. ― И они у вас в зонтике не ломаются и не крошатся?

– Нет, ― она подняла брови и поджала губы. ― Не в зонтике, а в ручке. И они не валяются порознь, а лежат в специальном кожаном футлярчике.

Похоже, она здорово озадачила коллежского советника, который не был знатоком дамских аксессуаров. А мне пришла в голову отличная мысль. Я решил искренне помочь следствию и Егору Федотычу:

– Вы можете также осмотреть ручку моего зонта. Во избежание подозрений.

Меня поддержал Веригин:

– У меня обширный зонт с прекрасной ручкой из слоновьего бивня!

После этих воодушевляющих слов мы отправились в холл, где под вешалками в виде лосиных рогов стояли замечательные плетёные корзины Елизаветы Кондратьевны для зонтов и тростей. Игорь из любопытства увязался за нами.

Глядя, как Кудасов проводит досмотр, я невольно задумался о том, что неплохо было бы в полицейских школах ввести новую научную дисциплину ― зонтологию. Пожалуй, зонт может рассказать о своем владельце не меньше, чем его почерк. Большой, просторный зонт с массивной ручкой, конечно, принадлежит Веригину. Он олицетворяет его широкую, устойчивую к посторонним влияниям натуру. А элегантный дамский зонт―тросточка, очевидно – дорогая игрушка Кати: изящество, тонкий вкус и склонность к сюрпризам. Впрочем, я увлёкся…

Досмотр начался, конечно, с трости Измайлова, ― он сам вручил её Кудасову и показал, куда нажимать, чтобы ручка открылась. Однако наш хранитель закона так и не смог открыть ларчик. Тогда Измайлов взял трость в руку и легко вынул длинный блестящий стилет, который выглядел как короткая, но мощная шпага. Набалдашник трости был выполнен в виде стилизованного цветка лотоса, но все уставились на смертоносный клинок, поблёскивающий в свете свечей.

Егор Федотыч разглядывал жуткий стилет и затейливую трость―футляр в замешательстве. Я и сам подумал, что будь я бандитом, убежал бы при виде такого оружия, не раздумывая. Наблюдая за реакцией полицейского, Измайлов задумчиво протянул:

– Вам, верно, кажется, что я решил прогуляться по дому с тростью, убил Феликса Петровича, затем воткнул в него подделку и украл стилет?

– Нет, мне так не кажется! ― огрызнулся Кудасов. ― И попрошу не приписывать мне ваших фантазий!

Чтобы погасить гнев, он отложил трость в сторону и продолжил досмотр.

Мило улыбаясь, Кати продемонстрировала всем устройство своего зонта―тросточки. Ручка зонта из лимонного дерева с зеленоватым отливом, в тон обтяжки, напоминающая по форме сложенный зонтик, легко отвинчивалась, открывая доступ к хранилищу для дамских секретов. Однако секреты эти оказались незатейливы, как и предупреждала хозяйка: платок, бежевый футлярчик с пахитосками и пара записок, которые Кудасов не стал разворачивать, продемонстрировав нежданную для его профессии деликатность.

В зонте Веригина, как и в моём, ничего предосудительного не оказалось, хотя ручкой слоновой кости при желании можно было проломить голову, а парусом зонта укрыть троих человек.

Через некоторое время мы вернулись в гостиную, где нас встретили настороженные взгляды Елизаветы Кондратьевны и Амалии Борисовны. Ерофей так и стоял, не двигаясь, у дверей, что придавало ему сходство с деталью интерьера.

Грузно опустившись в кресло, Кудасов сказал:

– Что ж, зонты и трости гостей я осмотрел. Сам я предпочитаю ездить на извозчике, поэтому зонт с собой не ношу. А теперь попрошу многоуважаемых хозяев сосредоточиться и вспомнить, сколько всего зонтов и тростей имеется в доме.