Стилет с головой змеи. Петербургские детективы - Виктор Зорин

Итак: Эркюль де Роган, потрясённый чудовищным убийством своего короля, решил в память о нём оставить у себя стилет, побывавший в теле Генриха. Нам, цивилизованным людям, подобная выходка показалась бы странной. Да-да, «странной» – не то слово, ― ужасной! Однако, что мы можем требовать от жестоких современников кровавого века?.. (Дядюшка патетически потряс руками).

Стилет переходил из поколения в поколение и, в конце концов, очутился у Анри де Рогана. Анри не собирался продавать стилет до тех пор, пока у него не случились неприятности с содержанием довольно обветшавших замков и поместий. И тогда он задумал избавиться от реликвии. Оказалось, что неизвестные люди несколько раз предлагали ему купить стилет за любые деньги, однако де Рогану они показались подозрительными и неприятными, из-за чего всё время приходилось быть настороже. Вскоре после получения огромного наследства молодой человек нанял охрану и перевёз стилет из фамильного замка в ячейку сейфа «Банк де Франс».

Анри не случайно оказался в аукционном доме Друо: проверенные люди подсказали ему, что именно там легче всего встретить известного нам Эжена Тибо, чтобы тот помог продать драгоценную вещь за хорошую цену. Уже на следующий день после знаменательной встречи на аукционе Эжен познакомился со мной. Мы провели прекрасный вечер в «Максиме», и он, близко зная мсье Веригина, решил помочь его другу «почти бескорыстно», как он выразился.

Тибо, как честный человек, предупредил меня, что сделка связана с большой опасностью, но я в первый раз за многие годы почувствовал, что владеть роковым стилетом с изумрудами – мечта всей моей жизни. Эжен сказал, что знает, кто может помочь мне вывезти реликвию в Россию. Это – русский, которого, кстати, знает и мсье Веригин, и он сейчас в Париже.

– Отгадайте, кто же был этот таинственный русский, защитник путешественников, искателей приключений и купцов?.. ― дядя оглядел сидящих за столом с хитрой улыбкой на торжествующем лице. Все скромно промолчали. Тогда он выбросил вперёд правую руку, как это делает дирижёр, обращаясь к литаврам, и объявил:

– Да-да: Лев Николаевич Измайлов!

Шпионские страсти

Лев Николаевич встал, раскланялся и взял нить повествования в свои руки.

– Дамы и господа. Я должен открыть вам, что прежде, будучи гвардейским офицером, служил по разведочной части. Подав прошение об отставке, я иногда оказывал услуги необычного свойства тем, кто в них нуждался. К примеру, мсье Тибо знает меня, как изобретательного и надёжного помощника в некоторых щекотливых делах.

– Да-да! ― высказался с места дядя, ― именно – изобретательного!

Измайлов улыбнулся, поблагодарил кивком и продолжал. Его персона буквально приковывала внимание общества.

– Благодаря Эжену, я встретился с участниками сделки и обсудил с каждым его действия: ведь от этого зависел успех всего предприятия. Феликсу Петровичу я посоветовал отправиться в Швейцарию, в Базель, сославшись на то, что необходимо срочно поправить здоровье. Там, устроившись в клинике, он должен был изображать примерного больного и найти себе надёжную охрану, чтобы без приключений вернуться в Россию со своим приобретением.

Гораздо сложнее было вывезти стилет из Франции. Де Роган не случайно боялся покушения на принадлежавшую ему реликвию: впоследствии мы нашли неопровержимое подтверждение их преступным замыслам. Итак, я сделал вид, что Анри пригласил меня погостить у него дома: перевёз для отвода глаз кое-какие вещи, и один вечер мы провели вдвоём, гуляя по беспечному Парижу. На следующий день нам надо было проверить, есть ли слежка за де Роганом. В «Банк де Франс» мы пошли поодиночке, но встретились там в условленное время. Анри обратился к одному из клерков с просьбой навестить арендованную ячейку в банковском хранилище, а я следил, кто проявит к этой процедуре интерес. Это было легко сделать: в «Банк де Франс» у меня есть небольшой счёт, и я просто сидел в общей зале, делая вид, что заполняю какие―то бумаги. Рыбка попалась в наши сети: сразу после того, как банковский служащий и Анри отправились в хранилище, старший клерк подошёл к парню, который обслуживал де Рогана, и что-то у него спросил. Затем он куда-то вышел: я подозреваю, что в этот момент он и передал через посыльного, что хозяин проявил интерес к хранящемуся в банке стилету. Было видно, что вернувшийся старший клерк заметно нервничает, ― он ходил туда-сюда за спинами подчинённых и поглядывал на дверь, в которую ушёл Анри. Вскоре я заметил в общем зале человека, который, как и я, пытался сделать вид, что чего-то ждёт, но не обращался в банковские окошки. В конце концов, Анри вернулся и вышел из банка. Старший клерк проследил, какую запись сделал сопровождавший в журнале, и в ответ на взгляд шпиона, как я его назвал, покачал головой.

Стало абсолютно ясно, что старший клерк состоит в сговоре с охотниками за стилетом. Поэтому я ненадолго уехал из Парижа, а затем вернулся с чемоданом. В этот чемодан Анри положил необходимые для грядущего путешествия вещи, а я сделал вид, что съезжаю, и оставил поклажу в камере хранения Восточного вокзала. Тогда же я приобрёл два билета на поезд «Париж – Базель», и почти все приготовления были закончены.

На следующее утро Анри де Роган сыграл роль несчастного, страдающего зубной болью. К сожалению, мне не довелось при этом присутствовать, но позднее, в поезде, он уморительно рассказал о своих мнимых страданиях. Недалеко от банка у моего знакомого дантиста есть дом, где он живёт и принимает больных. Обычно я обращаюсь к нему за помощью в таких вот необычных случаях.

Когда мы встретились в доме дантиста, де Роган выглядел прекомично: он обвязал большим платком голову и старательно изображал мучения от боли. Если кто и следил за ним, вряд ли остались бы сомнения в причинах визита к доктору.

Я в это время был уже в «Банк де Франс». В день первого посещения банка я заметил время, когда старший клерк уходит на обед, и в этот раз просто дождался, когда наш противник покинет рабочее место. Поймав на улице посыльного, я отправил его к дантисту. Получив известие, Анри снял с головы платок, переоделся в мой плащ и вышел на улицу вместе с одним из посетителей. Через пять минут он уже входил в здание банка.

Поход в хранилище занял около двенадцати минут, в то время как я, сильно волнуясь, поджидал возвращения де Рогана. К подкладке плаща по моему заказу пришили большой внутренний карман, куда и был спрятан футляр со стилетом. Пока Анри прощался со служащим банка, я выскочил на улицу и поймал коляску. Мы уселись туда вдвоём, и поскакали во весь опор. Как вы знаете, домик дантиста стоит недалеко от банка, поэтому через несколько минут мы уже дали извозчику хорошие чаевые и отпустили на все четыре стороны.

Мы подъехали к дому с другой улицы; в этом его прелесть – второй непарадный выход. Однако я и тут подстраховался: мой приятель―доктор приготовил нам крытую коляску с другим кучером. Мы пересели в неё и отправились прямиком на Восточный вокзал. Я оглядывался на протяжении всего пути, но нас никто не преследовал.

Швейцарский транзит

Дальше была долгая дорога до Базеля; нас никто не беспокоил, кроме пограничных патрулей. Чтобы не раскрывать целей нашего путешествия, я решил пойти на хитрость. Как вы помните, до нашего спешного отъезда мне пришлось ненадолго покинуть де Рогана: я побывал в Германии, чтобы купить там погребальную урну.

– Урну? ― переспросил в этом месте удивлённый Веригин. ― Вы говорите о сосуде, куда помещают прах сожжённого мёртвого тела?..

Вдоль обеденного стола прокатилась волна восклицаний. Больше всех были поражены Елизавета Кондратьевна и госпожа Кудасова: последняя даже рот открыла от изумления. Сказать честно, я и сам был сильно обескуражен. Только Ирину по-прежнему терзали какие-то переживания. Дядюшка же, по-видимому, воспринимал происходящее, как замечательно придуманный анекдот ― он один улыбался.

– Да, ― откликнулся Измайлов, ничуть не смущаясь, ― эта урна выглядит почти как античная амфора, только сделана из металла. Я приношу извинения дамам за столь странную тему разговора, но иначе вы не поймёте, в чём состоял мой замысел. Сейчас в протестантских странах официально разрешено сожжение мёртвых тел, и в этом есть разумное зерно: во-первых, чтобы предотвратить инфекцию, если покойник умер от заразной болезни, а во-вторых, чтобы похоронить человека, умершего вдали от родины. Процесс сожжения в специальных печах называется кремацией, и такие печи сейчас есть в Англии, Америке и Германии.

– А что вы хотели от этих нечестивцев?! ― выкрикнул верноподданный Егор Федотыч Кудасов под тревожный гул общества.

Измайлов продолжил:

– Русская православная и католическая церковь выступают против такого вида погребения, но нам важно то, что в Германии мне удалось приобрести погребальную урну с секретом. Металлическая амфора имела две закручивающиеся крышки – сверху и снизу. В неё мы и поместили футляр со стилетом.