Я отвезу тебя домой. Книга вторая. Часть вторая - Ева Наду

Именно потому, когда Пьер Годе, подбоченясь, спросил:

– Что, монсеньор? Тогда до первой крови?

Мориньер улыбнулся.

– Первую кровь я могу обеспечить тебе прямо сейчас. Будем драться до победы. Кто посчитает себя побеждённым, имеет право просить об окончании боя.

Он видел, что Пьер разозлился.

– Может, тогда возьмём по ножу? Коли беречь друг друга нам ни к чему?

Мориньер засмеялся:

– Нет. Ножи оставим до следующего раза. Не переживай. Если тебе придёт охота, мы померяемся силами и на других условиях.

– А правила?

– По возможности не ломать кости. В настоящей битве они нам понадобятся целыми.

Вокруг собралась толпа. Мориньер увидел краем глаза, как протиснулся в первые ряды Обрэ. За ним скользнул, встал рядом старик-знахарь. Что-то возбуждённо взялся говорить Жаку. Тот кивнул, шагнул вперёд.

– Монсеньор…

– Я достаточно здоров, Жак, – ответил коротко. – Не мешай.

*

Борьба получилась интересной – если не считать первых нескольких минут, в течение которых Пьер никак не мог взять в толк, как ему следует поступить: драться ли по-настоящему или поберечь господина, по непонятной для него, Пьера, причине решившего помериться с ним силой.

Получив пару глумливых оплеух, – Мориньер был так быстр, отвешивая их, что матрос даже не успевал заметить, как ладонь противника оказывалась в непосредственной близости от его лица, – Годе разозлился окончательно и стал драться всерьёз. Но при этом ещё какое-то время не мог успокоиться. Суетился, делал лишние движения. Мориньер без особого труда уворачивался от его ударов. Пару раз проговорил тихо:

– Держи себя в руках. Спокойнее.

Наконец, Пьер Годе, в самом деле, справился с возбуждением. И даже несколько раз сумел достать Мориньера. Однажды дотянулся до его скулы, во второй раз – рассёк тому бровь. Сам он к этому моменту тоже выглядел не лучшим образом – у него был разбит нос, так же, как у Мориньера, рассечена бровь и плечо было выбито из сустава. И всё это при том, что Мориньер старался удержать руку. Касался матроса жёстко, но коротко и не в полную силу.

Когда, окончательно позабыв о статусе Мориньера, Годе привычно пустил в ход ноги, Мориньер усмехнулся. Ударил в ответ его подъёмом ступни по голени, не делая паузы, этой же ногой приложился к боку противника. Бил несильно, но точно.

– О! – Годе воскликнул, поражённый. – Марсельские штучки?

Мориньер кивнул.

Эти приёмы, используемые моряками Марселя, – а, говоря по правде, в ничуть не меньшей степени всякими бродягами и уголовниками – были хорошо известны Мориньеру. В его марсельском доме даже какое-то время обитал один такой – Большой Сават. Не было в Марселе большего буяна. И не находилось на тот момент никого, кто смог бы победить его в драке.

Прослышав однажды об этом, державшем в страхе полгорода, головорезе, Мориньер, конечно же, не мог упустить случая и не познакомиться с ним. Приказал найти того – это было несложно. Выяснив, где обитает Большой Сават, направился на встречу с ним. Тот, как и следовало ожидать, большую часть вечеров проводил в порту. Бояться ему было нечего – боялись его. Он и не скрывался. Проворачивал с ленцой свои делишки: собирал дань с бродяг, работавших на его территории, принимал подношения, разбирался с непокорными. Он не достиг ещё самых вершин, но дело своё знал хорошо. И даже самые крупные из теневых хозяев города с ним старались не связываться. Не настолько он мешал им, чтобы затевать разборки.

Когда Мориньер нашёл Савата в одной из портовых таверн, тот даже не шевельнулся, не двинулся, не напряг ни единого мускула.

Спросил только лениво:

– Что нужно?

– Мне нужен ты, – ответил Мориньер, присаживаясь на скамью напротив.

– Зачем?

Услышав ответ, Сават расхохотался. Смерил усевшегося перед ним насмешливым взглядом.

Мориньер мог поклясться, что тот в несколько первых мгновений безошибочно оценил стоимость его одежды, не упустил из вида не только шпагу, на эфесе которой Мориньер держал руку, но и кинжал, спрятанный в сапоге. После непродолжительного раздумья, тот покачал головой:

– И не подумаю, – ответил. – Такому не учат.

Мориньер улыбнулся и назвал сумму.

Сават посмотрел на него с недоверием.

– С какой стати вам понадобилось влезать в эти грязные игры?

– Это не твоя забота, – спокойно ответил Мориньер. – Я плачу – ты делаешь дело.

Договорив, Мориньер поднялся. Бросил на край стола небольшой мешочек с монетами.

– Здесь задаток, – сказал. – Остальное получишь, когда исполнишь то, что от тебя требуется. До завтра.

*

Когда Мориньер сообщил Бертену и Рене о том, какого гостя ждёт к обеду, они решили, что ослышались. Когда Мориньер приказал дворецкому провести Савата в столовую, как только он появится, тот чуть не потерял дар речи. Какое-то время жевал губами. Потом выдохнул:

– Я понял, монсеньор.

Он ничего не понял.

Рене и Бертен, получившие разрешение заниматься своими делами, наотрез отказались покидать дом. Сообщили Мориньеру, что будут неподалёку. Он рассмеялся, покачал головой.

– Вы сомневаетесь в моей способности постоять за себя?

– Нисколько, монсеньор, – храбро ответили оба в унисон, – когда вы имеете дело с людьми хоть сколько-нибудь честными. Но ваш Сават, насколько мы можем судить, и близко не знает, что это такое. Мы будем рядом.

Он пожал плечами.

Потом прислуга, занимавшаяся приготовлением обеда, никак не могла взять в толк, кого ждёт к столу господин. Уяснив, наконец, что Большой Сават и человек, который будет обедать в доме – одно и то же лицо, замолчали надолго.

Сават пришёл вовремя. Даже на четверть часа раньше назначенного времени. Пройдя в сопровождении дворецкого в столовую, остановился на её пороге. Мориньер пригласил его пройти. Приказал подавать обед.

Сават ещё какое-то время топтался у дверей, потом сделал несколько шагов по комнате. Огляделся недоумённо, долго смотрел на сервированный стол.

– Что за шутки? – спросил.

– Садись, – повторил Мориньер. – Теперь время обеда. Пообедаем. Заодно и поговорим.

Сават обернулся к нему:

– Ладно, зачем вам потребовались мои услуги – я понял. Но зачем вам я – за этим столом? Ваши люди, – он взглянул на копошащегося у стола слугу, – решат, что вы сбрендили.

Поскольку Мориньер молчал, он продолжил вызывающе:

– Что? Обожаете нарушать правила?

Наконец, дождался ответа:

– Я их не нарушаю. Я их устанавливаю. Так ты присядешь?

Сават уселся на стул. Положил обе свои лапищи на край стола. Долго с недоумением и даже опаской смотрел на выставленные на столе блюда.

– Я кажись не голоден, – сказал хмуро, когда слуга разложил перед ним приборы.

Мориньер отпустил слугу. Налил себе вина в бокал. Поставил бутылку перед необычным гостем.

– Можешь есть руками, – безразлично пожал плечами, возвращаясь на своё место.

Тот ухмыльнулся.

– Само собой. Приглашая оборванца к столу, вы не могли рассчитывать на то, что он будет вести себя прилично.

– Не мог, – спокойно согласился Мориньер. – Меня не волнуют твои манеры. Я сказал тебе уже, что мне от тебя нужно. И раз ты пришёл, я делаю вывод, что ты согласен. Значит, осталось обсудить детали.

*

Конечно, Большой Сават был согласен. Сумма, которую предложил ему этот странный господин, позволяла ему месяца три вообще ни о чём не заботиться – только пить, есть и тискать девок по кабакам. Кто бы отказался от такого?

Но это оказалось не единственной причиной, заставившей его, Савата, согласиться на это сумасшедшее предложение. Дело было в том, что этот немногословный господин его заинтриговал. Ещё в таверне, схлестнувшись с ним взглядами, он как будто почувствовал в сидевшем напротив мужчине родственную душу. «Не слабый мужик, – подумал. – Глаз волчий, речь уверенная. Очень не слабый».

Марселец? Навряд ли! Проживай этот человек в Марселе, он, Сават, знал бы о нём всё – как знал каждого мало-мальски стоящего противника. Разумеется, он должен был выяснить, что это за тип!

Оттого он и направился по указанному «волком» адресу. Подумал: если не сойдутся они, не договорятся, так хоть разведает он, нельзя ли поживиться чем в доме человека, раскидывающегося мешками монет с таким видом, как будто они сами родятся, а ему только и остаётся, что раздавать их направо и налево.

*

Сават за обедом так и не сумел расслабиться. Несмотря на то, что кроме него и хозяина дома в столовой никого не было, он чувствовал себя скованно.

«Волк» ел медленно, задавал вопросы, сам рассказывал – ничего важного, так, анекдоты какие-то. Он же, Сават, мямлил что-то. Никак не мог подобрать нужных слов в ответ. Раздражался. В итоге он вышел из-за стола таким же голодным, каким садился. И злым.