Я отвезу тебя домой. Книга вторая. Часть вторая - Ева Наду

«Волк» ел медленно, задавал вопросы, сам рассказывал – ничего важного, так, анекдоты какие-то. Он же, Сават, мямлил что-то. Никак не мог подобрать нужных слов в ответ. Раздражался. В итоге он вышел из-за стола таким же голодным, каким садился. И злым.

Понимая, как нелепо, как смешно он выглядел за столом, думал: «Ничего! Вот встретимся в драке – вот где я отомщу за неиспользованную возможность по-барски пообедать».

Первое занятие – оно случилось на следующий после этого знаменательного «обеда» день – было больше похоже на избиение. Во-первых, он, Сават, не умел учить. Только драться. Во-вторых, желание унизить человека, так легко купившего его, за прошедшую ночь только возросло. А понимание, что за эту возможность он может ещё и получить немалый куш, веселило его неимоверно. Поэтому дрался Сават с ухмылкой – не бил в полную силу, но из всякого сближения с противником неизменно выходил победителем.

Когда ещё выдастся такой удобный случай? – думал.

И пользовался этим «случаем» с величайшим удовольствием.

Когда Мориньер поднял руку, обозначая конец занятия, Сават ухмыльнулся:

– Теперь вы потребуете вернуть задаток?

– Нет. Но заставлять тебя вести беседы за столом больше не буду, – ответил Мориньер.

Увидев вытаращенные глаза Савата, понял, что попал в точку. Улыбнулся с трудом.

– Первое занятие было ровно таким, как я и предполагал. Но не рассчитывай, что победа всегда будет даваться тебе так легко.

Поморщился, сгибая-разгибая распухшие пальцы.

– Я приказал приготовить для тебя комнату. Ты можешь оставаться в доме всё то время, пока будешь учительствовать. Можешь отправляться на все четыре стороны. Но тогда ты должен приходить сюда во всякий день к десяти утра.

– Во-первых, я остаюсь, – ответил Сават. – Когда ещё мне удастся поспать на господских простынях? Во-вторых, завтра вы не сможете драться. Если у вас в доме нет лекаря, я могу подсказать, что надо сделать.

– В доме есть лекарь. Но это не значит, что я не буду благодарен тебе за совет, – ответил Мориньер.

Сават смотрел искоса на своего «ученика», искал в его лице раздражение, досаду – что-нибудь, доказывавшее, что проявленные им в зале усилия были не напрасны. Но «ученик» его выглядел только очень уставшим. При этом взгляд его по-прежнему был остёр.

Они выходили из зала. В дверях Мориньер приостановился. Обернулся к Савату. Проговорил, с трудом шевеля разбитыми губами:

– Тебе в комнату сейчас принесут воды. Вымойся. Я не возражаю, чтобы ты ел руками, но предпочёл бы, чтобы в столовой пахло обедом, а не хищным зверем.

Большой Сават усмехнулся.

– Ладно. Если ты настаиваешь.

Проговорил «ты». Взглянул на стоявшего перед ним господина вызывающе.

– Да, я настаиваю, – спокойно подтвердил Мориньер.

Глава 7. Бриан

Собственно, – Мориньер улыбнулся, вспомнив эти «учебные» дни в Марселе – это был, кажется, последний брошенный Саватом вызов. Убедившись, что пробить броню его, Мориньера, самообладания не удастся, Сават отступился с лёгкостью, с какой отступается всякая шпана, получившая соразмерный вызову отпор.

Только однажды ещё, оказавшись свидетелем беседы Мориньера с Рене, пробормотал он угрюмо:

– Ну уж, прям «монсеньо-ор». Бандит бандитом.

Мориньер засмеялся тогда:

– Одно другого не исключает. Займись-ка делом.

*

Мориньеру понадобилось около двух месяцев, чтобы усвоить все эти злодейские приёмчики. И, надо сказать, знание их уже дважды спасло ему жизнь. Поэтому он считал нелишним обучить им мужчин, обитавших теперь в форте.

Так что когда Обрэ, заглянув в комнату, проговорил:

– Ну и ну! Удивили вы моих парней, монсеньор!

Он ответил:

– Я рассчитываю, что с завтрашнего дня удивлять меня будут они.

Старик-знахарь, просочившийся в комнату следом за Обрэ, взялся обрабатывать свежие царапины, полученные Мориньером в драке. Прижёг ромом ссадину на скуле, принялся смазывать какой-то мазью бровь. Бурчал:

– И что вам вздумалось, монсеньор? Если так уж надо было их поучить, можно было обойтись словами. Или вы соскучились по моим припаркам и настойкам? Или вы хотите, чтобы ваши раны опять воспалились? Зачем вам новые травмы? Прежние-то ещё не до конца зажили.

Мориньер сидел, прикрыв глаза. Пока лекарь возился с его ссадинами, размышлял. Скоро в форте их останется всего несколько человек: он сам, старик-лекарь (тот наотрез отказался возвращаться в Квебек), да слуги, прибывшие в Новую Францию вместе с ним. Обрэ со своим экипажем отправится домой, в Бретань. И хоть он теперь обещает к следующей зиме вернуться, расчёт делать на это нельзя. И на летнее время форт без защиты оставлять – тоже нельзя. А это значит, что, едва позволит погода, ему придётся отправляться в Труа-Ривьер. Завершить, наконец, сделку. Передать тамошнему коменданту обещанные тому в последнюю их встречу лёгкие испанские кремнёвые ружья. Прекрасные ружья, которые он приобрёл в одной из голландский факторий, расположенных на берегу Пенобскота! И вернуться обратно во главе отряда…

Бертен прервал его размышления. Приоткрыл дверь, сунул в образовавшуюся щель голову, о чём-то заспорил с Обрэ. Очнувшись, Мориньер открыл глаза.

– Что, Бертен? – прервал он тихую, но яростную их перебранку. – Что тебе нужно?

– Я хотел уточнить, монсеньор, вы сегодня сядете за общим столом? Или подать ужин сюда?

– Сюда. Ты составишь мне компанию, Жак?

Обрэ склонил голову:

– Конечно, монсеньор. С удовольствием.

Мориньер улыбнулся.

– Вот насчёт последнего – не уверен. Я намерен испортить тебе аппетит парой неудобных вопросов.

*

Он спрашивал уже однажды об этом, едва возвратившись в последний раз из Квебека. Тогда ответ не удовлетворил его. Но он так отвратительно чувствовал себя, что не стал уточнять. Всё равно заняться этим вопросом в тот момент он не мог. Теперь же он готов был слушать.

– Расскажи мне о Леру, – сказал, когда они оба утолили первый голод.

– О Леру?

– Ты забыл, кто это?

– Нет, монсеньор. Но я не знаю, что я мог бы о нём рассказать.

Мориньер посмотрел на него внимательно.

– Он ушёл весной, не так ли?

– Совершенно верно.

– Почему?

– Сказал, что жизнь в такой компании его не устраивает, и он будет строить себе дом, как и планировал прежде.

– Где?

Обрэ повёл плечом:

– Я не знаю.

Мориньер приподнял бровь – неужели? Смотрел на него настойчиво, с лёгкой усмешкой, не сводил взгляда.

Обрэ вздохнул:

– Я покажу примерно. Уходя, он милостиво ткнул пальцем в карту.

– Хорошо.

Мориньер наполнил вином кружку Жака, налил себе.

– Он враждовал с кем-нибудь?

– С кем-нибудь? – Жак усмехнулся. – Проще сказать, с кем не враждовал.

– С кем же?

– С Рене.

Мориньер кивнул иронично:

– Я был почти уверен. Рене умеет держать себя в руках.

Жаку нечего было на это возразить. Рене в самом деле оказался единственным, кто умел общаться с этим несносным, неуживчивым типом. Из прочих – не было ни одного, кто хотя бы раз не повздорил с ним. Ни дня в форте не проходило без конфликтов. По ерунде ссорились – из-за косого взгляда, недостаточно любезного тона, не на месте брошенных снегоступов. Он должен признать, его ребята тоже не ангелы. Но Леру – просто дьявол. Вспыхивал на пустом месте.

– Ты не мог с ним справиться? – дослушав, спросил насмешливо Мориньер.

– Леру – хищник. Ему непременно надо знать, кто в стае вожак.

– А разве остальные твои парни – не такие же?

Мориньер усмехнулся.

– Не обольщайся насчёт их смиренности. Каждый из них – зазевайся только! – откусит тебе голову.

Обрэ улыбнулся в ответ:

– Я давно их знаю, монсеньор.

*

Когда Мориньер сообщил о намерении задать ему, Обрэ, пару неприятных вопросов, он напрягся. Пытался сообразить, о чём может пойти речь, вспоминал, где он мог проштрафиться.

Мориньер никогда не был груб и крайне редко по-настоящему отчитывал провинившихся. Но одним взглядом, словом одним он ухитрялся заставить самого толстокожего из виноватых краснеть. И больше всего Мориньер не любил, когда ему отвечали: «не знаю».

Именно поэтому, произнеся это идиотское «не знаю», Обрэ готов был самолично откусить себе язык. Надо же было так опростоволоситься! Хорошо ещё, что он догадался спросить у этого чёртова Леру, куда тот направляется. Не факт, что тот в самом деле выстроил дом в том месте, которое указал. Но, по крайней мере, у него, Обрэ, чиста теперь совесть.

Обрэ усмехнулся – и Рамболя с ним рядом нет, чтобы разделить ответственность.

– Что? – спросил Мориньер, не отрывая взгляда от разложенной на столе карты. – Что тебя забавляет?