Яма - Николай Александрович Игнатов

деловито сказал Леха. – Можно просто специально обученного ушлёпка с ручным катком привезти, он и закатает. Я у нас такие видел.

– Не, – поморщился Дима, – там засада еще в том, что сам асфальт нужно загрузить, привезти, вывалить ровненько, а у Эдика типа вообще рабочих машин нет сейчас.

Тут просто невозможно не раскрыть Димино враньё. Дело в том, что Эдуард Галактионов, директор ООО «Дорожный приказ» – единственного, как метко подметил Горбачев, на сегодняшний день в NN предприятия по ремонту и строительству дорог – на самом деле сказал Диме, что Яму они готовы заделать хоть сейчас. Но, когда он озвучил примерную стоимость сметы, Дима настолько впечатлился, что в ушах его появился прямо таки шум, а перед глазами пошли темные пятна. Чисто математически озвученная сумма для его капитала была незначительной, но осознание самой возможности потратить эти деньги, свои, кровно заработанные, на какую-то ерунду, низвергало Диму в когнитивную бездну. Он просто положил тогда трубку, решив, что легче будет убедить себя в отсутствии у Эдика-бандерлога (жлоба и козлины!) исправной техники, чем пойти на известные жертвы. Что уж скажешь – Дима законченный скряга.

– Слушай, братан, – подал голос Илюха, – а нафига асфальт-то?

– В смысле?

– Ты ж обещал заделать Яму, так? Но ты ж не базарил конкретно за то, как именно заделаешь и чем.

Дима на минуту задумался, напрягая ровные извилины. Его глаза вдруг просияли.

– Точно! Я ж не говорил, что заасфальтирую! Илюха, красава!

Словно под воздействием гальванизации Дима весь засуетился, вскочил с кресла и начал шагать взад-вперед, суетно производя совершенно лишние движения руками и головой. Приятели знали – такое с боссом происходит в минуты сильнейшего умственного возбуждения, а коли такое происходило, то лучше было не вмешиваться без спросу в процесс. Неспешно и тихо они продолжили употреблять алкоголь под монотонный храп участкового за стенкой.

Минут через пять Дима остановился и щелкнул пальцами.

– Вот как мы сделаем: два КАМАЗа щебня! – воскликнул он, воздев палец, и тут же себе возразил, – Нет, два много, одного хватит.

– Так лучше тогда не щебня, а шлака. Шлак дешевле будет, – подсказал Леха, закусывая текилу долькой лайма.

– Шаришь! – радостно ткнул Дима пальцем в Лёху. – Закажу КАМАЗ шлака самой, сука, крупной фракции, и дело сделано!

– Но, крупная фракция – там прям булыжники будут, – напомнил зачем-то Горбачев.

– Посрать, пусть подавятся! Мужики, есть у кого цифры, кому звонить по доставке? На завтра на утро надо.

– Диман, ночь на дворе, куда сейчас звонить… – начали было приятели, но тут же осеклись, заметив нечеловеческую решимость во взгляде босса.

– Звони, – отрезал он, обратившись почему-то именно к Илюхе. – Как хочешь там уболтай или пригрози, сам знаешь, учить тебя что-ли. Но чтоб завтра к 7 утра шлак был в Яме. По бабкам рассчитаемся. Да, Илюх, и чтоб погрузчик тоже подъехал, это говно ж еще разровнять надо.

***

Будь на месте автора какой-нибудь махровый романтик на легких наркотиках или обмороженный цинизмом поэт-алкоголик, в общем, будь на его месте кто-то из тех, кто не скажет про луну, что это просто висящий в небе огромный булыжник, ворующий фотоны у Солнца, этот кто-то непременно пожалел бы Яму. Да, именно пожалел. Ведь её принадлежность к извечным столпам мироздания должна прекратиться утром, когда ее сровняют с близлежащим ветхим асфальтом с помощью шлака крупной фракции. Впрочем, если вдуматься, Яма ведь останется Ямой, даже когда будет засыпана доверху, просто это будет заполненная Яма… Да ну, что за софизм.

Прощай, Яма. Теперь ты больше не принадлежишь к извечным феноменам, и черным дырам с безликой пустотой космоса придётся как-то выкручиваться без тебя.

Яма молча, как обычно, внимала молчаливому свету луны, дожидаясь рассвета. Как и положено чему-то великому, она встречала свой конец достойно.

Горбачев успел найти в себе силы, чтобы уехать-таки домой, а вот Лёхе с Илюхой сделать этого не удалось по причине того, что они смертельно напились и уснули в Димином офисе кто как.

Диму же сон не брал, да и выпил он совсем немного. Его потряхивало изнутри, электрическая щекотка сладким раздражением проходила через его тело откуда-то снизу до самой макушки. Он предвкушал скорое отбытие из этого болота, из опостылевшего ему за 40 лет жизни грязного, безнадёжного NN.

Дима стоял на крыльце и задумчиво глядел куда-то вдаль, сквозь серую панельную девятиэтажку, что коренилась напротив, сквозь прочие дома, улицы и дворы, сквозь весь NN и его окрестности. Предрассветные сумерки плавно таяли, уступая непобедимому светилу. Было зябко, Дима чуть подрагивал, кутаясь в измятый пиджак, но с крыльца ему почему-то уходить не хотелось, а хотелось также стоять и, чуть улыбаясь, смотреть на абсолютно безлюдный, только ещё просыпающийся город, с которым он навсегда скоро простится.

Он посмотрел на часы – полседьмого утра. Через полчаса должны привести шлак, тогда же подъедет и погрузчик. Конечно, в такую рань никто не работает, но ночью Илюха очень постарался и нашел людей, готовых за тройную оплату прибыть на место именно к семи утра. У Димы даже почти не ёкнуло от того, что придется заплатить втрое, вот до чего он хотел скорее уехать в Москву. Вот, – думал он, – сейчас привезут, разравняют, а я сразу за бабкой Машей, пусть снимет видео при мне, чтоб видел, и тут же опубликует. И чтоб Генрихович там у себя в бане выкусил! А то партию его позорят. Козёл старый.

Кивнув самому себе, Дима хотел было уже все-таки зайти внутрь, погреться, но его взгляд попал на припаркованную рядом Лёхину машину, на которой приятели вчера втроём и приехали. Чёрный, тонированный наглухо двухсотый Крузак в тюнинге Wader стоял своим необъятным задом к крыльцу. Димино внимание было захвачено наклейкой в правом верхнем углу задней двери машины. Ух-ты, Лёха, – ухмыльнулся он мысленно, – и ты туда же! На небольшой наклейке, размером меньше А4, было написано «ЯМЫ – Фурболг».

Это был некий социальный маячок, вроде как система свой/чужой. Навероне так ребята выражали солидарность с этим самым Фурболгом, мол мы с тобой. Я=МЫ=ТЫ. Сам Геннадий Фурболг обозначился на этих наклейках год назад, когда, будучи только что избранным местным губернатором, был арестован и отправлен в Москву. Бучу в плебсе подняли однопартийцы несчастного Геннадия (к коим номинально относился и Дима), акцентируя внимание человеков на том, что Фурболг был кандидатом не от партии власти, а после честных выборов, где эта центральная власть проиграла вчистую, его и решили слить, сфабриковав на него дело из якобы криминального прошлого.

Как бы то ни было, истины здесь искать не следует, равно как искать иголку в заполненном до краёв общественном септике. Но наклеек этих распространилось множество как в NN, так и во всем регионе. Обычно