Яма - Николай Александрович Игнатов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Дима, алло, ты здесь? – оборвал тишину голос из трубки.
– Ага, – вернулся из тягучих размышлений к диалогу Дима. – Генрихович дальше орёт: Так вот, Дима, она недавно всю эту канитель с Ямой выставила напоказ. Дескать, смотрите, какие в этой партии непорядочные люди. Вот, мол, у нас в NN депутат местный из этой партии обещал и нихера не сделал! Там и видео и комментарии… Дима! Это про нашу партию, барсук ты обхезанный! Мудило ты недобитое! Ну и там в таком роде еще разные слова. Я, понятно, виновато молчу, а сам думаю, как теперь из этой жопы выбираться.
– Ты про NN? Самолетом, конечно.
– Да нет, я про ситуацию. Дальше он, уже наоравшись, успокоился, но голос все равно злой остался. Говорит: короче, чтоб через два дня максимум от этой блогерши новые видосы в Инсте были, где она радостно базарит, что всё исправлено, что обещания члены партии держат и в таком духе. Иначе я по поводу твоего члена тебе тоже пообещаю… Но я сдержу – говорит – не сомневайся.
Я от всего этого разговора вспотел как портовая шлюха в день прихода сухогруза, ну и сдуру ляпнул. Бабку эту – говорю – блогершу, сильно отмудохать или так, напугать слегка? И тут такое началось… Я думал или ухо у меня отвалится или динамик на айфоне взорвётся. Мне, прикинь, даже на секунду почудилось, что вот-вот из экрана рука Генриховича вылезет и как жахнет мне в глаз…
– Ну ты даёшь, – послышалось из трубки сквозь фальшивый смех. – И чего дальше?
– Чего-чего. Я чуть не обосрался я тогда. Правду говорят, что Генрихович в гневе страшен. Он орёт, а я думаю – вот тебе и карьера в Думе, вот тебе и Москва, вот и бабки тебе, а вот и медный таз сверху… Он, значит такой: какое нахер напугать! Ты – долбоёб, ля-ля-ля, в таком духе. Яму заделай, ослина! И блогершу умасли, чтоб все по-хорошему было! Дебил, блядь! И трубку так прямо как будто бросил. Как, если б знаешь, на этом старом телефоне, который с диском. Так что вопрос этот сегодня решать придётся.
Покровитель коротко прокомментировал услышанное от Димы, и сказал, что перезвонит на днях. На том разговор был окончен. Дима посмотрел на монитор – обе бабули по-прежнему сидели на лавочке в коридоре. Сейчас, именно сейчас нужно решить вопрос с блогершей бабой Машей.
Мысленно набрав мощнейший уровень концентрации, депутат Коломенский предстал миру вместо Димы-барсука. Он надел пиджак, посмотрел в зеркало, убрал с рабочего стола разный ненужный хлам и включил кондиционер. Подойдя к двери, чтобы её открыть и впустить прибывших на приём граждан, Дмитрий Владимирович еще раз взглянул в монитор, и остановил на нём взгляд. Что-то не давало ему покоя, когда он смотрел на пенсионерок. Точно! – мысленно шлепнул он себя по лбу. – Бабки! Сегодня ж с пацанами встреча, за бабки разговор будет.
Медленно открыв дверь, депутат Коломенский, имея очень важный вид (на носу откуда-то появились очки), учтиво пригласил пенсионерок на приём.
***
Тучи, оборванными клоками шерсти страшного сказочного чудища, застыли в падении низко над землёй. Луна отчаялась проглянуть сквозь них, и теперь обреченно тускнела безнадёжным пятном тоже совсем невысоко. Еще засветло пошёл холодный дождь, и теперь, ночью, Яма была полна воды. Наверное, сумей она, вообразила б себя вовсе не дефектом дорожного покрытия, а маленьким озерцом или бассейном. Озера и прочие водоёмы люди любят, всякие ямы и разные овраги – не очень.
День для Дмитрия Владимировича прошел хоть и плодотворно – много мелких финансовых и хозяйственных вопросов личного характера удалось закрыть – но не настолько, чтобы он мог расслабиться перед переездом в столицу. Сам переезд был пока под вопросом, потому как главная проблема была не решена, сколько усилий ни было потрачено. Чертова Яма чумной язвой продолжала уродовать проезд в дворовую территорию, да еще прямо у приёмной депутата, поклявшегося эту язву излечить.
Однако настал вечер. Рабочее время Дмитрия Владимировича подошло к концу, а вот у Димы-барсука еще были важные дела. Переодевшись в джинсы и футболку, он расслабленно глядел в монитор, откинувшись в своем громадном кожаном кресле перед рабочим столом. Он любил иногда, совсем ненадолго, чтобы хоть как-то отключиться от бешеного потока реальности, посмотреть какое-нибудь видео на ютубе. Обычно это были небольшие юмористические ролики средней паршивости.
Дима смотрел эти ролики всегда с напряженным видом, даром, что они комического содержания. Видимо, смеялся он где-то внутри. Он ёрзал в кресле, слабо понимая, о чем кривляются комики на экране, думая о чем-то постороннем и тревожном. Скорее всего, покоя не давал вчерашний разговор с замглавы партии. Чёртова Яма! С престарелой блогершей бабой Машей вопрос он вроде как решил: сунул ей зелени и договорился, что завтра утром, когда она увидит отремонтированный проезд, тут же выдаст подписчикам обеляющее его и всю партию видео. Мол, была неправа, возникло недопонимание, зря наехала, а они ишь какие молодцы! Вот как-то так. Должно все получиться, должно. Но все же как-то неспокойно на барсучьей душе.
Из-за стенки до Диминых ушей доносился громкий храп, который мешал как смотреть видео, так и предаваться отвлекающей от него фрустрации.
Дело в том, что участковый, кабинет которого соседствовал с Диминым офисом, вынужден был задержаться на службе, чтобы успеть привести в порядок дела перед скорым отчетом. Не взирая на чёткое ощущение самообмана в этом вопросе (творящийся в его кабинете бардак не разгрести и за неделю), майор полиции Ушаков Денис Андреевич, все же решил с божьей помощью и бутылкой виски попробовать справиться с отдельно взятым хаосом.
Дима хорошо знал майора Ушакова, дядю Дэна, как он звал его с детства. Это был человек лет около пятидесяти пяти, довольно неопрятного вида, работающий не то чтобы спустя рукава, но без всякого энтузиазма.
Несколько лет назад перед дядей Дэном стоял выбор: либо вон с позором из органов за злоупотребление алкоголем, либо – добро пожаловать в участковые. Минимальная пенсия на тот момент у него была, но он все же нашел в себе силы и волю не поддаться малодушию, не махнуть рукой, а остаться на службе, чтоб хотя бы дослужить до максимального этой самой пенсии размера. К тому же, хоть в полиции служба участкового и воспринимается как каторга, и хоть
