Очерки советской экономической политики в 1965–1989 годах. Том 2 - Николай Александрович Митрохин

от тяжелой и оборонной промышленности, заставить местные органы власти активнее заняться развитием сферы услуг. Тут же нашлось место для любимой идеи Ричарда Косолапова — разобраться в «дисбалансе» и «уравниловке» в зарплатах и привести их к зависимости от результатов труда и повышения производительности. Также предполагалось усилить использование труда пенсионеров, которых насчитывалось в стране уже 53 млн (во второй части цитировался документ 1979 года, отложившийся в архиве Черненко, с аналогичными предложениями, но тогда речь шла о 40 млн), и пересмотреть минимальный размер пенсий (видимо, в сторону повышения)[979].

В том же духе — отказа от финансового реформирования — была сформирована и задача «пересмотра цен». Констатировав, что линия партии на стабильность цен подвергалась эрозии и цены на многие товары были повышены, Черненко отметил, что в результате многие дешевые продукты были «вымыты» из торговли, от чего пострадали малообеспеченные семьи. Из этого следовало, что надо создавать более «гибкую» систему цен[980].

На этом абзаце весь «реформизм» документа заканчивается, и последующие несколько страниц посвящены тому, на что будут в дальнейшем раздаваться деньги. В порядке перечисления: прочие социальные вопросы (здравоохранение, образование, условия охраны труда и сохранение окружающей среды), «святая святых» — «поддержание на необходимом уровне обороноспособности страны», интенсификация производства за счет введения автоматизации и новых технологий, усиление использования богатств Сибири и Дальнего Востока, привлечение молодежи в село, улучшение структуры экспорта за счет более технологически сложной продукции[981].

Отвечая на возникающий у читателей вопрос — откуда же возьмутся средства на реализацию всех этих задач, — автор текста не делает открытий и говорит об этом только один раз, как раз после заявлений о «святая святых» — обороноспособности. Средства, по его мнению, должны появиться за счет повышения производительности труда в результате интенсификации и механизации ручного труда, поиска внутренних резервов и экономии расходуемых материалов[982]. Относительно новая идея (повторяющая «завещание» Брежнева, о котором шла речь выше) состояла в том, чтобы не вдаваться в долгосрочные капитальные инвестиции, сократить количество новых строящихся заводов и сроки их строительства, а использовать получше уже имеющиеся мощности на старых, которые недозагружены[983]. Но это прямо противоречило установкам, данным в начале того же «плана Черненко» на ускоренное обновление производственной базы, особенно в сфере машиностроения (то есть де-факто и ВПК), металлургии и топливно-энергетической сфере. Очевидно, что это, как и сельское хозяйство, о котором шла речь в начале текста, — самые расходные, капиталоемкие отрасли. То есть фактически ни о каком сокращении расходов или отказе от «священных коров» советской экономической политики речи не шло, несмотря на реальное тяжелое финансовое положение страны. Наоборот, в документе уже была полностью сформирована идеологическая база первого периода перестройки:

Речь идет не о простом количественном наращивании объемов производства… нужен подлинно качественный сдвиг в их работе, что должно создать основу для ускорения научно-технического прогресса (выделено нами. — Н. М.) во всем народном хозяйстве[984].

Парой абзацев отдавалось должное и идее, что при укреплении централизма «следует смелее идти на расширение прав предприятий, их самостоятельности и ответственности, создание подлинного хозрасчета…» Ставилась задача «выявить все прогрессивное. Обобщить итоги проводимых [хозяйственных] экспериментов»[985].

Весь документ носил следы яркого компромисса между различными группами влияния в сфере экономической политики. В нем представлены позиции Горбачева (сельское хозяйство, обеспечение населения жильем), Рыжкова (машиностроение и экономические эксперименты в промышленности), Долгих (металлургия и топливно-энергетический комплекс), Косолапова (ограничение зарплат, возвращение дешевых товаров для бедных), ВПК. Меньше получили финансисты (Гарбузов и Байбаков), но об их нуждах (проблема денежного навеса) тоже вспомнили. Примечательно, что в отличие от программы реформ, разрабатываемой комиссией Политбюро и описанной в предыдущем параграфе, в «плане Черненко» не шло речи ни о развитии кооперации, ни о расширении связей предприятий между собой или тем более выходе их на международный рынок. Осталась практически без его внимания и борьба с расхищением произведенной продукции и деталей, которой как раз активно занимались в этот период правоохранительные органы.

В целом получившийся документ был прежде всего «горбачевским» по выбору приоритетов экономической политики и сферы будущих капиталовложений. Он был нацелен прежде всего на раздачу ресурсов и имел очень слабые и неопределенные предложения по их получению. Принятое на его основе постановление Политбюро «О разработке Основных направлений экономического и социального развития СССР на перспективу» породило заявки от региональных комитетов партии и министерств на резкое увеличение финансирования капитальных инвестиций, которые рассматривались и в основном удовлетворялись Политбюро во второй половине 1984 года[986]. Более того, в июле 1984-го Черненко вернулся к вопросу развития машиностроения и автоматизации производств в специальной записке к членам Политбюро и санкционировал проведение пленума ЦК КПСС по данному вопросу, о котором мы будем много говорить в следующей части книги[987]. Направления инвестиционной политики в СССР в первые два года реформ (1985–1986) в целом соответствовали «плану Черненко» и только к концу 1986 года начали обретать иное наполнение.

СУММИРУЯ СКАЗАННОЕ В 5-Й ЧАСТИ: РЕЗУЛЬТАТЫ ЭКОНОМИЧЕСКОЙ ПОЛИТИКИ АНДРОПОВА

Пришедший к власти Андропов оказался перед целым ворохом экономических проблем, которые раньше ему решать не приходилось ни в каком качестве. У него к тому же был собственный набор идей, которые он начал реализовывать немедленно, поскольку понимал, что состояние его здоровья не дает ему много времени на задуманное.

Очевидно, что значительный объем его времени и внимания занимала сложная международная обстановка, которую он не «остужал», а накалял в меру своих представлений о «добре и зле». К этой же сфере относилась и проблематика ВПК и новых программ вооружений, которой он был вынужден заниматься как Генеральный секретарь.

Вторым по степени значимости его делом было «наведение порядка». Оно охватывало не только экономику, но и ряд других сфер — от социальной и криминальной до усиления борьбы с движением инакомыслящих. «Наведение порядка», во всяком случае в отношении распоясавшейся за 1970-е годы мелкой и крупной преступности, было основным и легальным занятием Андропова в должности председателя КГБ, и по данной теме и у него, и у его бывшего ведомства имелись многочисленные наработки. Силовой аппарат был готов подчиниться его приказам и был (за исключением низового состава МВД, службы ОБХСС и кадрового состава более высокого уровня в некоторых республиках) мало коррумпирован (по стандартам своего времени). Так что неудивительно, что реальные действия нового генсека последовали именно в этой сфере. Поскольку они существенно затрагивали «простой народ», то тому была предоставлена популистская компенсация в виде оставления старых цен на продовольствие и понижения цен на