Иные пути. Чужой - Олег Антипенко

— Господин лейтенант? — Обратился Норит.

— Вдоль оврага в лес. Первые меченосцы, стрелки прикрывают. Фар, ты как?

— Готов.

Широкие листья дубов, кленов и осин полностью заглушали капелью все посторонние звуки. По складкам коры стекали целые ручьи, которые заполняли все углубления на земле. Если бы еще и ветер сопутствовал ливню, то расслышать чьи-нибудь голоса и вовсе не представлялось бы возможным. Единственное что утешало, так это то, что видимость значительно улучшилась и заметить врага можно теперь с дистанции в шестьдесят ярдов, дальше уже мешали деревья. Подлеска росло не много, для уставшего отряда больше неудобств доставляла прелая листва, из-за которой многие падали при быстром темпе ходьбы. Уже несколько человек подвернули лодыжки, наступив на плавающие растения или траву, не замечая под ней чьей-нибудь норы. Вода здесь никуда не уходила, а скапливалась и постепенно просачивалась в землю.

— Ложись! — Успел выкрикнуть Фаруций.

Спереди послышался вибрирующий, будто полет шмеля звук и слитный вопль наемников из первых идущих… По спирее Ронина пробежали мурашки, он не успел упасть, но ему и так ничего не грозило.

Сержант бросился на помощь, а как только увидел первых раненых, понял — они не вражеский отряд повстречали. Ему доводилось видеть белые ледяные стрелы только однажды — при первом патрулировании в горах, когда угодили в ловушку с устройством гномов. Только теперь эти магические снаряды безопасно истаивали в стволах деревьев. Все пострадавшие стонали, и даже никто не потерял сознание. Ронин внимательно присмотрелся к армейцу с арбалетом в руке — он лежал на правом боку, ноги поджаты. Сержант подскочил к нему, из нагрудника темно-вишневого цвета бычьей шкуры тянулась вязкая кровь. Нужно было проверить пульс, но когда мечник откинул его наклоненную голову, то обнаружил пробитую насквозь шею. Рваные края кожи на том месте, где должен быть кадык оказались бескровными, только из раны поднимался пар, не от теплоты тела, а от заклинания пробившим и заморозившим плоть.

Его обступили бойцы. Похоже, больше никто не погиб.

Ронин огляделся и, не обнаружив опасности, приказал, чтобы отвлечь бойцов на время:

— Похоронить. Спешить нам некуда…

И вышел из обступившего его круга.

Маг стоял в стороне и обтирал свою руку. Казалось, каждая пора от локтя до кончиков пальцев сочилась кровью.

— Что случилось?

Чародей посмотрел на сержанта и почему-то бодро ответил:

— Нити, связывающие заклинания на наемниках при первой атаке фострцев я заякорил у себя в памяти, то есть в мозгу. Гораздо проще контролировать подачу энергии мысленно и изменять уже заложенное плетение проще. Но тогда меня это едва не убило — столько энергии потребовалось высвободить в один момент.

Мечник никак не хотел выслушивать сейчас лекцию по магии, однако прерывать волшебника не стал, все равно в погребальных ритуалах жителей Республики он ничего не смыслит, а заниматься чем либо иным не имело смысла — большинство валялось пластом, не веря в собственное спасение.

— Не знаю, рискуют это делать другие маги, однако я накапливаю энергию в своих внутренних органах. Наши душа и тело неразрывны. Если душа способна пропускать определенное количество энергии и не больше без непоправимого ущерба, то тело легко может восстановиться после такого опыта. Я не смог создать точную копию заклинания из твоего медальона, Ронин. Я упростил его, чтобы возможно было контролировать на максимально большом количестве людей, ведь оно не общее, не накрывает куполом или полем, а индивидуальное. Вообще-то интереснейшее плетение… Тебе нужно познакомить меня с творцом…

— Как-нибудь может быть… Что сказать-то хотел?

— В общем, в такое плетение много энергии не закачаешь, иначе не удержать — расползется все по швам. Пришлось полагаться на собственные весьма ограниченные силы и использовать любые преимущества. Закачка энергии скажем в структуру кости или ногтей, в волосы…

— А в камни не пробовал, в металл, например? — Ехидно поинтересовался Ронин.

Волшебника это ничуть не задело.

— При сражении магов главный фактор время, вернее реакция. Способен волшебник высвободить энергию в нужном объеме в нужный час. Ты не сбивай меня, Рон. И так голова кругом.

— Я вижу…

— А-а, — махнул неповрежденной рукой чародей. — Ты, Рон, и умрешь непросвещенным.

Сказано это было не в серьез, а веселым, не соответствующим моменту тоном и все-таки Ронин отозвался так же:

— Фар, я конечно в плетениях ничего не смыслю, но принципы магии знаю получше тебя и понимаю, что ты имеешь в виду. Только подумай, что будет, когда твои заклинания не выдержат, когда ты потеряешь контроль, и часть твоей энергии хлынет обратно по связующим нитям. Ты заякорил плетения на руку, так?

Маг кивнул.

— И вот ты проводишь через нее энергии больше, чем она способна провести без «ущерба», и эти энергии столкнуться, плетения рвутся и возникают неконтролируемые токи силы. Да твоя рука испепелиться.

— Так уж?!

— Ну, перемелет тебе кости, результат един — руки ты лишишься и вряд ли выдержишь болевой шок. Или сразу погибнешь или потеряешь сознание, в бою та же смерть.

— Накаркаешь…

— Не хотелось бы потерять единственного мага в отряде.

— Язык без костей…

— Молчу, молчу. — Улыбнулся Ронин, однако улыбка повяла от следующего вопроса Фаруция.

— Что там?

— Стрелок.

Волшебник кивнул.

— Хорошо запрятали заклинание.

— Меня удивляет другое, как они вообще леса в тылу смогли ловушками наполнить. Куда армейские смотрели. Наверное, сами при отступлении и напоролись же. Теперь, Фар, заряди мне подвеску и прикрой щитом. Я пойду первым.

— Я лучше «сеть» плотную накину.

— Ты никогда не обнаружишь ловушки.

— Это почему же?

Ронин понизил голос так, чтобы в шуме до сих пор не прекратившегося дождя его мог расслышать только маг.

— Они упакованы в артефакты гномов.

— Гномы вступили в войну?!

Сержант снизал плечами.

— Просто имей в виду — обнаружить заклинание заранее ты не сможешь. И еще, не распространяйся об этом.

Ронин поправил ножны у себя на спине под кольчугой. Судя по тому, как они болтаются, один из крепежных ремней разорвался в пылу битвы. И все же пристегнуть заказные ножны к поясу он не решался — витиеватые узоры темно-красного цвета на синем фоне выдавали дороговизну хранимого в них оружия. Можно было их сменить, но отыскать такие ножны, которые смогут правильно удержать тонкое лезвие сабель и не развалиться надвое, оказалось очень сложно.