Прелюдия к убийству. Смерть в баре (сборник) - Найо Марш
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Могу я сделать для вас что-нибудь еще, джентльмены? – спросил Абель.
– С вашего разрешения, мистер Помрой, мы бы хотели осмотреть частный бар.
– Разумеется, господа. Когда вам будет угодно. Очень рад, что в связи с вашим приездом его снова можно будет открыть. Когда двери в частный бар, которые обычно никогда не закрываются, заперты на ключ, посетители «народного» бара не могут отделаться от впечатления, что труп все еще находится в доме. Надеюсь, его дерьмовое полицейское высочество дал вам ключ от этой двери?
– Кто?.. Ах да… Ну конечно, дал.
– Этот чертов Ник Харпер, – вскричал Абель, – запер здесь все, что только можно! И оклеил полицейской лентой. Остается только удивляться, что он собственные шнурки полицейской лентой не заклеивает! Я спросил его: «Зачем вы это делаете, сэр? Может, надеетесь на то, что призрак покойного проберется в тишине ночи в запертое помещение и напишет на стене имя убийцы?» Но ответа, разумеется, так и не дождался. Кстати, если захотите посетить бар, вот та дверь, которая вам нужна.
– Прямо сейчас туда и направимся. – Аллейн достал из кармана связку ключей, нашел нужный и открыл дверь, на которую указал Помрой.
Констебль Оутс запер частный бар еще две недели назад, но потом его открыли Харпер и его люди, чтобы собрать улики и снять отпечатки пальцев, после чего, разумеется, снова закрыли дверь на замок. Войдя в помещение, Аллейн и Фокс оказались в темноте, поскольку Харпер не только выключил свет и запер дверь, но и закрыл ставни на окнах.
Вошедший вслед за детективами Абель поднял руку и включил свет.
В комнате царил страшный беспорядок, о комфорте и чистоте не приходилось и говорить, и со стороны можно было подумать, что служанки и домоправительница «Плюмажа» неожиданно объявили забастовку. Прежде всего поверхности столов, стульев и полок покрывал толстый слой пыли. На полу валялись сигаретные окурки, а в зеве камина, согревавшего в тот фатальный вечер Уочмена, виднелись кучи золы и обугленные куски несгоревшего до конца плавника. На одном из столов выстроились в ряд стаканчики со следами высохшего бренди «Курвуазье’87», безалкогольного имбирного пива и черного порошка для снятия отпечатков. Под ногами хрустели мелкие фрагменты восьмого стаканчика, которые Харпер не посчитал нужным собрать. В комнате пахло не до конца выветрившимся дымом и затхлостью.
– Мне до ужаса неудобно показывать свой частный бар в таком запущенном состоянии, – глухо произнес Абель. – Незнакомый человек может подумать, что здесь вообще никогда не делали уборку.
– Не беспокойтесь, мистер Помрой, – успокоил его Аллейн. – Мы все понимаем. Кроме того, нам случалось видеть помещения и похуже.
Детективы стояли рядом со входом, и наблюдавший за ними Абель мог с легкостью заметить, сколь по-разному они реагировали на увиденное. Полное лицо Фокса неожиданно заострилось, а его светло-серые глаза хищно блеснули и сощурились, как если бы он, разглядывая находившиеся в комнате предметы, смотрел на них сквозь прорезь прицела. Аллейн же, исследуя взглядом окружающую обстановку, наоборот, не демонстрировал никаких эмоций и очень спокойно, если не сказать лениво, переводил глаза с одного покрытого пылью стола или стула на другой.
Однако уже через несколько минут он, если бы потребовалось, смог бы дать детальное описание интерьера, не забыв о том, как по отношению друг к другу располагались стойка бара, мишень для игры в дартс и диванчик перед камином. Также он обратил внимание на расположение выключателей, один из которых находился на стене при входе, а другой – у каминной полки. От его внимания не укрылись помеченное мелом место, где, по мнению констебля Оутса, стоял Ледж, когда метал стрелки, сильная лампа, висевшая на стене рядом с этим местом, ну и, разумеется, угловой шкафчик, где хранились флакон с цианидом и аптечка первой помощи. К этому шкафчику он и направился.
– Ник Харпер, – пробурчал Абель, – забрал с собой этот чертов флакон с отравой, бутылку с остатками бренди, бутылочку из-под йода, собранные с пола осколки разбитого стаканчика и даже упаковку с новыми стрелками, оставив после себя лишь грязь, пыль и дурной запах. Можете всем этим полюбоваться. И понюхать, если угодно.
– Мы вас поняли, мистер Помрой, – успокоил его Аллейн. – Только никуда не уходите. Нам может потребоваться ваша помощь.
– Рад вашему приезду и готов помогать вам от всей души, – со значением произнес Абель, сделав ударение на слове «вам». – Насколько я понимаю, вы приехали в том числе и для того, чтобы избавить меня от глупых наветов и подозрений. Ради этого я готов сделать для вас все, что в моих силах.
– Отлично. В таком случае скажите, где, насколько вы помните, стояли ваши гости в тот момент, когда вы разливали по стаканам вторую порцию бренди. Если подзабыли, попытайтесь воссоздать в воображении соответствующую картину двухнедельной давности. Думаю, это вам поможет.
– Полагаю, я способен воссоздать эту картину, – медленно проговорил Абель, – поскольку возвращаюсь мыслями к случившемуся чуть ли не каждую ночь. Бывает, что и по два, и по три раза за ночь. Итак, я стоял за стойкой…
– Давайте перед началом ваших реминисценций распахнем все-таки ставни, – предложил Аллейн.
Фокс отлепился от стены, подошел к подоконнику и открыл ставни и окна. И тогда интерьер комнаты предстал перед взглядами детективов еще более отчетливо. Так, Аллейн впервые обратил внимание на запертую стеклянную дверь, которая, судя по всему, вела в общественный или, как его здесь еще называли, «народный» бар. Аллейн подошел к двери и заглянул в это помещение. Там Уилл Помрой обслуживал трех рыбаков. По-видимому, звук открывшихся ставен привлек его внимание, так как он оглянулся, но, встретившись глазами со взглядом Аллейна, поторопился вернуться к исполнению своих обязанностей.
Аллейн же отошел к стойке и еще раз осмотрел ее, сосредоточив внимание на пятнах и потеках двухнедельной давности. Абель указал на кольцо, красовавшееся в центре.
– Вот здесь стояла бутылка моего лучшего бренди, – сказал он. – По-моему, в этом не может быть никаких сомнений, не так ли?
– С бутылкой все понятно, дорогой друг. Но где находились люди? Кажется, вы начали рассказ со слов: «Итак, я стоял за стойкой бара…»?
– Совершенно верно. А мой Уилл стоял в углу между баром и мишенью. Остальные же в этот момент закончили игру «Вокруг циферблата», в которой Боб Ледж всех побил. Все игроки использовали старые стрелки, которые Ледж после игры собрал и положил на полку рядом с мишенью. Между прочим, они и сейчас там. Ник Харпер расщедрился и оставил старые стрелки в баре, – заметил Помрой с иронией в голосе. – Зато новые – все до одной – утащил в свой участок.
– Понятно, – торопливо произнес Аллейн. – Так где, говорите, находились в этот момент другие игроки?
– Так я же и говорю… Ледж вчистую выиграл партию. А мистер Уочмен сказал: «Это преступление. Людям давали срок и за меньшее». Он вроде как шутил в тот момент. А потом продолжил: «Осталась, однако, вторая и наиболее зрелищная часть игры. Об одном только прошу: не промахнитесь на этот раз и не попадите мне в руку». Он опять будто бы шутил, но мне почему-то кажется, что Уочмен знал о Ледже нечто нехорошее, намекал на это, и последнему это не нравилось.
Абель вытянул шею и сквозь стеклянную дверь посмотрел на Уилла, но тот не заметил, так как стоял к отцу спиной. Зато рыбаки во все глаза пялились на детективов, наблюдая за их работой.
– Ну так вот, – продолжил Абель, понизив голос. – Хотя Леджу все это не нравилось, он тем не менее сделал вид, что слова мистера Уочмена нисколько его не задели, и сказал только: «Я сделаю все, как надо, но и вы ведите себя соответствующим образом. Если нервничаете, то к мишени лучше не становитесь». Если разобраться, сказал то, что нужно, чтобы мистер Уочмен не отказался от своего замысла. Более того, его слова еще больше раззадорили мистера Уочмена, и он продолжал настаивать на проведении этого, так сказать, эксперимента. Тогда Ледж и отправился в другой конец комнаты собирать старые стрелки. Ну а пока он это делал, все остальные игроки собрались у стойки, за исключением мисс Дарры, которая писала письма, расположившись в закутке у камина со стаканчиком имбирного эля. И я налил тот же самый напиток мисс Десси, то есть мисс Мур, которая сидела с краю стойки на высоком стуле, положив ногу на ногу. А у стойки стояли в этот момент три джентльмена: мистер Кьюбитт рядом с сидевшей на стуле мисс Мур, затем мистер Уочмен и мистер Пэриш. Я помню это так ясно, словно все было вчера. Даже помню, как мисс Дарра тогда пошутила – назвала джентльменов «тремя грациями». Она большая насмешница, эта мисс Дарра, хотя по возрасту и подбирается уже к пятидесяти.
– Вы не рассказали о Джордже Нарке.
– Оставил этого старого осла напоследок. Ну так вот: упомянутый Джордж Нарк сидел за столом и по своей идиотской привычке ругал закон и законников. А разливать вторую порцию бренди я начал с мистера Кьюбитта. Потом наполнил стакан мистера Уочмена, а затем – мистера Пэриша. А уж после этого к стойке подошел со своим стаканчиком Джордж Нарк и обидел угощавшего всех бренди мистера Уочмена тем, что попросил добавить в этот божественный напиток содовой воды. Должно быть, потому, что первую порцию он проглотил залпом – и едва при этом не задохнулся. Выпучил глаза, широко открыл рот и все такое прочее – ну, вы понимаете… Это не говоря уже о том, что после второго стаканчика его совсем развезло, и он, что называется, лыка не вязал. И последнее. Уже в самом конце мистер Уочмен принес стаканчик Леджа, стоявший на каминной полке, и попросил меня налить тому вторую порцию.