Прелюдия к убийству. Смерть в баре (сборник) - Найо Марш
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Что ж, главный констебль как всегда смотрит в корень… Что-нибудь еще?
– Кое-что уже удалось узнать. В частности, установлено, что финансы Пэриша в полном беспорядке, по причине чего ему даже пришлось обратиться к ростовщикам. Кьюбитт же вложил деньги в предприятие «Чайна сторз анлимитед», которое, говорят, недавно прогорело. Так что с мотивами здесь все в порядке.
– А у кого еще мог быть мотив? Возможно, у загадочного Леджа, если верить старику Помрою?
– У Леджа? Но вы же слышали Помроя, мистер Аллейн, не так ли? Старик считает, что покойный вел себя по отношению к Леджу как-то странно. То ли насмехался над ним, то ли донимал какими-то намеками. Есть ли подо всем этим какая-то подоплека? Пока ничего достоверно не известно – за исключением того, что в день приезда мистера Уочмена их машины столкнулись по дороге в Кумби, хотя ни та, ни другая сторона не понесла сколько-нибудь существенного ущерба. Вполне возможно, Ледж оказался плохим водителем, и мистер Уочмен испытывал по отношению к нему известное раздражение, что впоследствии и дал ему понять. Кроме того, мистера Уочмена, похоже, раздражали также политические воззрения Леджа.
– Политические воззрения?
– Совершенно верно. Кажется, этот Ледж – коммунист или какой-то левый функционер и, помимо всего прочего, является казначеем и секретарем Левого движения Кумби, в состав которого, кстати, входят неоднократно упомянутые в рапортах Уилл Помрой и мисс Децима Мур. Возможно, мистер Уочмен высмеял Леджа в присутствии его друзей, но вряд ли можно назвать реальным мотивом для убийства лишь то обстоятельство, что некто выставил тебя глупцом.
– Если подобная мотивация и встречается, то крайне редко, уверяю вас. Но что мы вообще знаем о Ледже? Ведь он, похоже, не является коренным жителем этих мест?
Харпер снял очки и положил на стол.
– Не является, – подтвердил он. – Он, что называется, пришлый элемент, человек со стороны, «чужак», как называют здесь подобных субъектов. Мы попытались выяснить его подноготную, мистер Аллейн, но пока ничего существенного не узнали. Сам он утверждает, что приехал сюда, чтобы поправить здоровье, и даже открыл на свое имя счет на триста пятьдесят фунтов в банке Иллингтона. Интересно, что впервые он появился в «Плюмаже» десять месяцев назад. Писал, получал и рассылал множество писем по различным адресам западных графств. Кстати сказать, занимался рассылкой не только писем, но небольших посылок и бандеролей – только в куда меньшем количестве. Говорят, что он агент, занимающийся марками и работающий с различными филателистическими обществами, в частности, с обществом «Филлипс филателик сэсайэти» в Лондоне, и я послал туда одного из своих парней, чтобы он наведался в это общество и все там разузнал. Если Ледж и впрямь агент по продаже и распространению марок, то, судя по размаху, один из ведущих на западе Англии. Здесь же он постоянно общался с молодым Уиллом Помроем и мисс Децимой Мур, которые три месяца назад и предложили ему поработать казначеем и секретарем Левого движения Кумби. Мне лично этот человек не понравился. Какой-то он странный. И вид нездоровый – что-то у него не в порядке с ушами. Мы обыскали комнаты постояльцев – и обнаружили у него в номере аптечный флакон с неизвестной жидкостью и пипеткой, которые я, разумеется, велел передать в лабораторию, но во флаконе действительно оказался какой-то лечебный препарат для ушей, так что его пришлось вернуть. В номере Кьюбитта, разумеется, нашли принадлежности для живописи, в частности, масляные краски, очищенное льняное масло, скипидар и различные лаки. Короче, мы все комнаты перерыли, хотя, честно говоря, найти что-либо интересное не рассчитывали. Пэриш, – произнес Харпер с нескрываемым отвращением, – как выяснилось, пользуется духами. Не совсем духами, сказать по правде, но уж точно какой-то пахучей туалетной водой. Как я уже говорил ранее, мистер Ледж мне не понравился, но я лишь укрепился в этом мнении при посредстве мисс Мур. По словам последней, мистер Уочмен сообщил ей, что этот человек показался ему подозрительным, хотя он никогда его раньше не видел.
– Ну что ж, – вздохнул Аллейн и потянулся, разминая затекшие конечности. – Кое-что мы узнали, но давайте еще раз коротко пройдемся по списку фигурантов. Итак, что нам известно о молодом Помрое?
– Об Уилле? Да, как-то мы о нем подзабыли, – сказал Харпер, вновь открывая папку и устремляя взгляд на нужную станицу. Аллейну, впрочем, показалось, что он ничего не читал и шпарил все по памяти. – Уилл Помрой, – произнес Харпер, – сказал, что ему не нравится мистер Уочмен. Но никак этого не обосновал. Позже мистер Пэриш припомнил, что они поссорились из-за мистера Леджа. Уиллу, видите ли, не понравилось предвзятое отношение к нему мистера Уочмена. Уилл же беззаветно предан друзьям и считает мистера Леджа своим лучшим другом. Собственно, никакой ссоры и не было, если разобраться – джентльмены, что называется, просто обменялись колкостями. Тем не менее Уилл, похоже, развил в себе по отношению к мистеру Уочмену стойкую неприязнь или даже отвращение.
– Понятно. А как насчет молодой леди? Кажется, ее зовут мисс Децима Мур, если я ничего не путаю. Что мы знаем о ней?
– Ничего особенно интересного. Девушка – дочь местного фермера и водит компанию с Уиллом. Ее отец – старый Джим Мур с фермы «Кэрри Эдж». Маменька же претендует на звание «дама из общества». Она не местная и никак не может простить своему мужу, что тот привез ее в деревню, где, по ее мнению, приличное общество полностью отсутствует. А поэтому отправила Дециму учиться в колледж при Оксфорде, который девушка с успехом закончила, но привезла с собой всякого рода идеи, заделалась «красной» и записалась в члены Левого движения Кумби. Имела обыкновение вступать с покойным в споры о политике, но это, пожалуй, и все.
Аллейн некоторое время рассматривал свои красивые длинные пальцы.
– Стало быть, мы обсудили пятерых фигурантов. Или шестерых, если считать старого Помроя. Кто там у нас еще остался? Если не ошибаюсь, ее милость мисс Вайолет Дарра и мистер Джордж Нарк. Так?
– Об этих можно забыть, – заметил суперинтендант, вновь подключаясь к разговору. – Ее милость Вайолет – старая дева из Ирландии, помешанная на созерцании красивых видов и акварельной живописи. Правда, она находилась в баре, когда все произошло, но сидела у камина и писала письма. Я навел о ней справки, и все сказанное мной ранее подтвердилось. Есть одна особенность: говорит по-английски с чудовищным ирландским акцентом. В остальном – ничего интересного. И разумеется, она не убийца. Как и старый олух мистер Джордж Нарк. Ему не хватит духа и смекалки даже для того, чтобы убить мокрицу. Нести чушь – вот его главная отличительная черта.
– Скажите, сколько из упомянутых нами фигурантов все еще находятся в Оттеркомби?
– Все до одного.
– Вот как! – воскликнул Аллейн. – Неужели никому из них не захотелось убраться оттуда, когда дознание закончилось? Признаться, я думал, что…
– Все бы так подумали, – согласился Харпер. – Но мистер Кьюбитт, похоже, начал там несколько новых картин, которые обязательно хочет дописать. А поскольку одна из них – портрет мистера Пэриша, тот, ясное дело, тоже не спешит с отъездом. Кроме того, они ждали похорон, которые состоялись на местном кладбище. Ведь у мистера Уочмена не было близких родственников, кроме его кузена, а мистер Пэриш решил, что покойному понравилась бы его идея относительно могилы на берегу моря. Так что все, кто хотел проводить мистера Уочмена в последний путь, приехали сюда из Лондона. Как и стряпчие, занимавшиеся делом о наследстве. Вы бы только видели, сколько цветов они привезли! Еще одно море! Ну а когда все закончилось, мистер Кьюбитт как ни в чем не бывало вернулся к написанию своих картин. Железный парень, надо признать, этот мистер Кьюбитт. Ничто не может отвратить его от намеченного замысла.
– Как по-вашему, сколько еще времени они проведут в Оттеркомби?
– Полагаю, еще неделю. С самого начала речь шла о трех неделях. Ведь Уочмен, Пэриш и Кьюбитт были здесь и в прошлом году и тоже провели три недели в Оттеркомби. А с того момента, когда умер Уочмен, миновали две. Все это время частный бар был закрыт для посетителей. Мы снимали там отпечатки пальцев, фотографировали, брали кое-какие образцы на анализ. В вещах и карманах покойного ничего любопытного не нашли. За исключением пачки заморских сигарет, которые он курил. Если не ошибаюсь, они назывались «Даха», но из этого факта трудно извлечь что-то полезное, не правда ли? Кроме того, мы изучили и задокументировали все его передвижения и в день приезда, и после. Так, установлено, что он приехал в четверг вечером, и в этот вечер уже никуда из «Плюмажа» не выходил. В первой половине дня в пятницу отправился на прогулку, но куда ходил и где побывал, мы так и не установили – за исключением того, что он прошел сквозь тоннель. Во второй половине дня после ленча поднялся к себе в комнату, где довольно продолжительное время писал письма. Домоправительница миссис Ивс застала его спящим, когда в 3.30 пополудни зашла в комнату, чтобы задернуть шторы. Мистер Кьюбитт видел его часа в четыре вечера, когда возвращался с пристани после того, как закончил писать этюд. Спустился в 5.15 или около того в частный бар, где и находился вплоть до самой своей смерти. Полагаю, мы вряд ли пропустили что-то важное.