Гроза над Миром - Венедикт Ли

Авель расстегнул нижнюю пуговицу на мундире, глубоко вздохнул.

— А просто человеком я могу тебя считать?

Я не успел ответить на его неожиданную эскападу, как он, впившись в меня глазами, с нажимом продолжил:

— Две наши южные провинции охвачены редкостной эпидемией. Лихорадка крэг. Сотню лет не возобновлялась так масштабно эта нехорошая болезнь. Но теперь… Началось два месяца назад, с первыми беженцами из Горной страны. Сейчас больны больше миллиона человек и зараженная зона все ширится. Мы можем только стараться целиком блокировать южные края, чтобы остановить бедствие…

— Авель… А не случалось ли в последнее время в Эгваль бурь и ураганов? Как насчет землетрясений? Засухи? Все свои беды вы валите на Хозяйку, словно она дьявол во плоти, пришедший в Мир. Не стану вас разубеждать, но в таком случае могу лишь посоветовать: чаще творите молитву. А теперь посмотрите с моей стороны. Воздушный флот: отдаленные земли Мира связаны отныне воедино. Я добрался до Майи на «Мангусте» за три дня. Верхом на стиксе тащился бы месяц и неизвестно, добрался бы, когда у вас в Эгваль такой бардак.

— «У нас», сынок. Мир един, что бы ни говорили правители. Беда Эгваль — она и твоя беда, и Острова. И ее тоже.

Беспокойство Авеля постепенно передалось мне. Черт его знает…. если эта дрянь достанет Тира, а оттуда Острова — неприятностей не оберешься. Лихорадка крэг не смертельна, если не рыпаться, а сразу лечь в постель. Месяц или два жуткой слабости, когда пить и есть можешь только с ложечки, а затем постепенное выздоровление. В дальнейшем — иммунитет на всю жизнь. И только одно…

— Не давите на меня, Авель. С моей колокольни это выглядит, как наказание за поставки оружия Народу гор. Прежнее правительство пыталось сорвать восстановление Тира. И получило по рукам. Но я считаю возникновение эпидемии естественным явлением. Длань Господня, так сказать.

— Ну, хорошо… Хотя, чего ж хорошего. Не стану больше надоедать тебе своими рассуждениями. Жаль только, что Хозяйка так плохо соразмеряет силу своих ответных ударов — если действительно это бедствие ее рук дело. Я не настаиваю…. прости.

«Настаивать лучше всего на лимонных корочках» — вспомнилась некстати глупая присказка. А Авель продолжал своим глуховатым говорком:

— Население Острова иммунно к крэг-лихорадке.

— Что-что? Авель?

— То, что сказал. И союзники вроде Ганы и Норденка тоже провели массовую вакцинацию еще три года тому назад. Наше правительство посчитало тогда подобную акцию глупой блажью, напрасной тратой сил, времени, средств.

— Да. В Эгваль многое считается глупым. В вашей резиденции есть телефон? Или древний, как Мир гелиограф — ваш единственный способ связи? А видео вы видели?

— Видел что?

— Подвижное изображение. Звук. Реальная картина происходящего в другом месте. Сейчас это — дорогая игрушка. Но…. подождите несколько лет, и Остров продаст Эгваль свои новинки, не даром, конечно. Хозяйка уверена, что спрос на ее чудеса будет. Вот вам доказательство ее миролюбия. Она не станет рушить собственными руками такой роскошный рынок сбыта. А что до прививок от крэг… Эна — гений и видит далеко. Теперь Остров защищен от мора, что несут с собой горцы.

Авель тяжело вздохнул, кряхтя, встал, прошествовал к тяжелому сейфу в углу кабинета. Долго набирал шифр, наконец, открыл свое тайнище и извлек на свет нечто плоское. Вернулся и положил это на стол. И так же молча уселся, наблюдая за моей реакцией из-под набрякших век.

Портрет. Небольшой: три ладони на три. Эна, изображенная в левый полупрофиль, смотрела на невидимого собеседника с мягкой, кроткой полуулыбкой. Я никогда не знал ее такой и не мог отвести глаз — от нее, настоящей.

— Похожа?

— Невероятное сходство!.. Чтоб я лопнул. Откуда он у вас? Она обрадуется такому подарку, я знаю!

Авель ушел от прямого ответа.

— Может и подарю. Лично ей. При встрече… Скажи, сынок, а как гм-м-м…Ну, скажем, разговаривает она: похоже на простолюдинку… бывшую или как?

Я честно ответил Авелю, что Эна — человек высокообразованный и речь ее безупречна и грамотна. Он смутился еще больше и долго подыскивал подходящие выражения. Авеля интересовали особые приметы Эны, и я с удовольствием его разочаровал:

— Обыкновенная молодая симпатяшка. На улице можете ее и не заметить. Ни тебе бородавок на носу, ни родинок на заметных местах.

— А на незаметных?

По-моему, Авель слегка покраснел. Я не преминул его поддеть, даром, что он меня порядком разозлил своими нападками на Эну:

— Готовите покушение? «Тело было опознано, как принадлежащее… и так далее…» Оставьте дурные мысли, чтоб самому в скорости не лечь трупом!

— Извини еще раз, сынок… Не думай ничего такого.

Авель так же неторопливо вернул портрет Эны в сейф. Вид у него стал очень печальный.

— Встреча с Хозяйкой… да, необходима. И… передай ей мои наилучшие пожелания. Хочу надеяться — она поймет: ничто в этой жизни не дается даром и за все придется платить.

Второй день «Мангуст» пробивался в южные пределы Эгваль. Мы часто меняли высоту, стараясь уйти от сильного встречного ветра, что само собой, увеличивало расход горючего. Я знал о недовольстве команды самоуправством «хозяйкиного любимчика» — так назывался я у них в самом мягком переводе. Но в открытую никто не прекословил и я все еще сохранял в своих руках командирскую власть.

Местность под нами выглядела узорной чашей с приподнятыми желтыми размытыми краями. Пыльная буря. И безлюдные города и деревни внизу. Людская масса, составлявшая их население, расплескалась по дорогам, тропам, проселкам. Телеги со скарбом, равнодушные ко всему стиксы, лошади горцев, уставшие шарахаться от страшных для них умных зверей и полумертвые люди: мужчины, женщины, дети. Исход не был добровольным, мирных жителей гнали вперед горцы, чтобы вслед за этой людской лавиной самим растечься по Эгваль и отвоевать себе новое пристанище. Даже десятилетние горские мальчишки уверенно держали оружие в тонких, смуглых руках, каждый стоил двоих взрослых наших мужчин. Разгромив Горную страну, не совершила ли Хозяйка очередную ошибку, ослепленная своим «величием»? Сеяла ветер, и урожай вышел подстать… Народ гор не сломить.

Скоро я изменил свое мнение. Перед болезнью все оказались равны. И беспомощные в долгом пути горожане, и крепкие, глядящие исподлобья деревенские мужики и невероятно выносливые и сильные духом горцы. «Лихорадка крэг не смертельна». Разумеется. Если есть, кому за тобой ухаживать пока ты лежишь пластом. Если не палит сверху злое южное солнце, от которого не спасает полотняный походный шатер. Если тебе есть, что есть. И что пить… Горький парадокс состоял в том, что невидимая порча — крэг достает только человека, а братьев наших меньших щадит. Через месяц во всей округе останутся лишь стиксы, да лошади, которых еще живые хозяева успеют распрячь. Люди и животные даже в сильной оптике визира казались мне муравьями. Глаза и голова болели от напряжения — я слишком долго пялился в окуляры.