Гроза над Миром - Венедикт Ли

— Сбрось метаморф, — прохрипел я ей в ухо.

— Ы-ы-о-о-о-о!..

Она уже теряла сознание, когда метаморф заструился и сполз с ее тела, я с отвращением отшвырнул его подальше, а он, мягкий, теплый, невесомый, все норовил обвить мою руку. Легкое нажатие пальцами на сонную артерию и голая Эна уткнулась физиономией в блестящий паркет. Чуть дольше — и я бы ее убил. Не знаю, что меня удержало. Может, сидело глубоко подозрение: не на такой ли исход рассчитывал хитроумный Авель? Или Эна сама внушила мне мысль о том, что ее следует пощадить?

Я скрутил ей руки за спиной в локтях шнурком от шторы, отнес в спальню и уложил ничком на постель. Обрывками простыни притянул ступни согнутых в коленях ног к запястьям, связав покрепче. Теперь Эна оказалась совершенно беспомощна. Никто и никогда, уверен, не обращался с Хозяйкой так бесцеремонно. В довершение я скатал из наволочки кляп и заткнул ей рот, завязав концы на затылке. Эна уже пришла в себя и силилась поднять голову. Глаза ее потемнели от боли и злобы.

А я упал на диванчик, в глазах мельтешили цветные круги. Отдышался, сказал ей последние слова.

— Ухожу… Верно сказала: я — солдат. Но не убийца и стреляю только во врага. А ты разишь, не глядя, без разбору. Вообразила себя Богом? Бред. «Великий чистильщик?» «Святая Наоми?» Образы несовместные — выбери что-то одно.

Хозяйка смотрела на меня, тихо смаргивая. О чем думала? Не знаю до сих пор.

— К тебе не входят без зова, значит, до вечера не хватятся. Лежи смирно. Руки-ноги затекут — не беда, а сверзишься с кровати — можешь покалечиться. Прощай.

Я встал и обмер, глядя на безмолвно стоящую в дверях спальни Ригли. Когда она вошла? Чему из всего происшедшего стала свидетелем? Она поднесла руку к горлу, прошептала:

— Что ты делаешь, Нат?

— Ничего. Ты будешь слушаться, Ригли, и сделаешь так, как я скажу.

Она кивнула.

— Мы с тобой уезжаем отсюда. Навсегда.

Ригли не возражала. А я решил (семь бед, один ответ), напоследок порыться в книжном шкафу напротив кровати. Ничего особенного. Книги по истории Мира, справочники, календарь на новый астрономический период с традиционной разбивкой на житейские лета по триста пятнадцать дней. Толстая кожаная папка — уже интересно…

Это оказались рисунки Эны. Ее твердая рука водила пером, изображая сцены пыток и казней, какие рождало ее воспаленное воображение. Оттого, что Эна была художником талантливым, картинки выглядели еще жутче. Плотный лист кремовой бумаги спланировал на пол…. и я услышал, как судорожно вздохнула Ригли. Автопортрет Эны. Разметавшиеся в беспорядке волосы, слезы текут из-под смеженных век, разинутый рот… Она изобразила себя повешенной! Подпись гласила: «Предательница, мятежница, самозванка». Вот до чего дошло ее само-отождествление с легендарной неудачницей. Но были и границы этому сумасшествию. Ни у кого и никогда не поворачивался язык назвать вслух Хозяйку: «Наоми» — священное имя употреблялось только на письме, в хвалебных одах и песнях. Еще — Хозяйка визировала им свои приказы и декреты Госсовета.

Я притворил дверцу шкафа, оглянулся на Эну. Глаза закрыты, но дышит ровно.

— Идем, Ригли…

Девочка моя держалась стойко, но когда мы вышли в рабочий кабинет Хозяйки, ей стало нехорошо. Оперлась двумя руками о крышку стола, чтобы не упасть, задышала тяжело. Я подхватил ее подмышки.

— Сейчас, Нат, — простонала она, — Сейчас…

Я усадил ее в кресло Хозяйки, а сам решил не терять времени даром. Вот он, телефон — под рукой. То, что звонок мой будет из покоев Хозяйки, только придаст ему убедительности. Снял трубку.

Хозяин Тира Н. Гариг, вылет в Тир, срочно. Спасибо, здоров — пора за работу. «Дерзкий» или личный корабль Хозяйки? Какой скорее подготовите. Хорошо, давайте «Ариэль». Я и мой секретарь Реджина Айни. На том конце провода чуть заметная понимающая пауза: молодому любимцу Хозяйки без секретаря нельзя никак. Весь в делах, заботах о благе Острова. И девчонок любит.

Когда мы с Ригли вышли из авто, передвижная причальная мачта медленно ползла по рельсам, ведя за собой серебристую сигару «Ариэля». Ригли вытаращила глаза. Теперь новое приключение радовало ее, наполняло восторгом. Я в ее глазах становился героем, спасающим принцессу (ее, то есть!) от злой волшебницы. Из гондолы спустили складной трап, алюминиевые ступеньки блестели на солнце. Командир экипажа в дверях помахал нам рукой. В путь, Нат! В путь, Ригли! Я взял ее под локоть и чуть не вздрогнул, удивленный происшедшей с ней переменой. Глаза округлились, личико исказила гримаса ужаса. «Что с тобой, маленькая?» — я не успел спросить, как меня тоже пригвоздило к месту.

Хозяйка, в переливающемся, как окрас жар-птицы, метаморфе, неторопливо шла к нам, сопровождаемая пятеркой охраны. С ней были также Гордей и Рон Гаяр. За бесстрастием первого охранника крылся лютый гнев, а главный врач Острова хранил обычную скучающую мину.

— Пару слов напоследок, друзья мои… — благодушно обратилась к нам Хозяйка, подав командиру корабля знак на джойлик: «Задержка до особого распоряжения».

Взяла меня под локоть правой больной рукой, которую совсем недавно я чуть не вырвал ей зверски из плеча. Брови ее сошлись, я ощутил железную хватку. Это, неизмеримо усиленное движение, выполнил за Хозяйку метаморф, сама она рукой двигать не могла. Ей наверняка было очень больно, но она лишь улыбалась, по обыкновению, неприметно.

— Нат… — прошептала Ригли, — Нас убьют?

— Боюсь, что так, маленькая, — ответил я, силясь повернуть голову, чтобы ее увидеть.

Нас привязали по обе стороны столба, поддерживающего потолок ангара. Скуки ради я разглядывал волнистую крышу, источающую запах нагретого солнцем железа. Мутные, немытые стекла не давали возможности увидеть, что творится снаружи, да и окна располагались слишком высоко. Ригли пошевелилась, я почувствовал на своей ладони ее тонкие пальчики.

— Это я во всем виновата, Нат…

Бедная, бедная Ригли! Она часто заходила к Хозяйке, когда знала, что та одна и Хозяйка всегда бывала ей рада. Рассказывала всякую всячину, могла битый час говорить на странном наречии, местами переводя на обычный язык, так что Ригли стала немного понимать тонго. И даже отвечать несложными фразами, доставляя тем Хозяйке несказанное удовольствие. Сегодня Ригли решила подождать меня у ее порога. Сквозь неплотно притворенную дверь до нее донесся глубокий, «нутряной» голос Хозяйки — разговор шел на повышенных тонах. «Говно! Свинья неблагодарная! Что за змею я пригрела!» — орала Хозяйка. Ригли не выдержала, толкнула дверь…

Происшедшее ее потрясло. Но запас любви ко мне оказался достаточным, чтобы признать мою правоту и встать на мою сторону. И все же… Хозяйке было очень плохо… А Ригли так хотела помочь… Уходя со мной, она улучила момент и нажала на столе Хозяйки кнопку связи с квартирой доктора Гаяра. И только сейчас до Ригли дошло, что она натворила. Я ее не винил, хотя она сгубила нас обоих.