Инженер страны Советов - Евгений Владимирович Панов

Большие неприятности нам доставили лишь в районе вокзала, где оборону держала кадровая немецкая пехота при поддержке нескольких танков и «штугов». Здесь мы и понесли самые большие потери. Всего в боях за Кобрин мы потеряли 216 человек убитыми и почти две сотни ранеными.

Я ходил злой как собака. Понятно, что войны без потерь не бывает, но все же, все же. Не радовали меня и взятые трофеи. 28 танков Pz. III, 12 легких танков Pz.38, 17 самоходок StuG III, 22 легкие гаубицы 10,5 cm leFH 18, эшелон с цистернами с горючим, большое количество стрелкового вооружения и боеприпасов. Освободили из двух гетто почти пять тысяч евреев, а из местного лагеря военнопленных – шесть с лишним тысяч человек. Попутно на кобринском аэродроме уничтожили все находившиеся там самолеты.

Увидев доставшиеся нам легкие танки, я подошел к одному из них и похлопал ладонью по броне.

– Обратите внимание, Иван Никанорович, – повернулся я к сопровождавшему меня комиссару, – танк Panzerkampfwagen 38 чешского производства. Изготовлен на заводе «Шкода» чешскими рабочими, которые прекрасно знают, на кого будут брошены в бой эти танки. Продукция высочайшего качества.

– Да, немцы все порабощенные народы заставили работать на себя, – вздохнул комиссар.

– Порабощенные? Ну да, может быть, и так. Вот только на заводах, выпускающих эти замечательные танки, не было зафиксировано ни одного случая саботажа. А знаете, как рабочие, делающие их, протестуют против оккупации?

– И как же? – заинтересовался Богданов.

– А они приходят на работу в черных рубашках.

– И? – Комиссар был удивлен. В его понимании протест должен был быть куда более существенным.

– И все, – я хохотнул. – Вот и весь протест на этом.

– А немцы что, никак на это не реагируют? – Богданов был искренне удивлен.

– Ну, наверное, реагируют. Смеются над этой клоунадой, вот и все. Продукция-то идет качественная и без задержек. А то, что кто-то ходит на работу в черной рубашке, так и черт с ним. Главное, чтобы работал хорошо, а чехи работают на вермахт по-стахановски.

Из бывших военнопленных тут же начали формировать новые подразделения. Да еще и местные жители, в том числе освобожденные из гетто евреи, валом шли к нам записываться в отряд. Хотя какой уже, нафиг, отряд. У нас по численности уже получаются две полнокровные дивизии, плюс два танковых полка и полк самоходок, и к этому прибавьте гаубичный артиллерийский полк.

Мама дорогая, да я же таким количеством народа никогда не командовал. У нас получился полноценный стрелковый корпус двухдивизионного состава, усиленный танковой бригадой. Остро встал вопрос с командным составом. Пришлось в спешном порядке назначать на должности освобожденных из плена. Генерал-майор Архипов принял командование одной из стрелковых дивизий. На вторую я назначил только что освобожденного из плена полковника Кирсанова. Штаб тоже разросся. Теперь там были сформированы отделы в соответствии со штатом.

А в небе стоял постоянный гул от пролетавших в обоих направлениях бомбардировщиков. Посланная в сторону Бреста разведка докладывала о массированных авианалетах на немецкие части, блокирующие крепость. Разведке удалось пробраться почти к самой крепости. Остатки гарнизона еще держались. Слышны были звуки боя.

К сожалению, выйти на связь с крепостью не удалось. Видимо, у них что-то случилось с рацией. Ночью гул с небес тоже не стихал. Рано утром на малой высоте над Кобрином пронесся пикирующий бомбардировщик Ту-2. Бойцы с ликованием встретили это событие. Бомбардировщик развернулся и сделал еще один заход на аэродром, пронесся, выпустив шасси, над ВПП, а после покачал крыльями и ушел на восток. Я приказал расчистить ВПП на аэродроме и ждать гостей.

Уже смеркалось, когда над аэродромом появился двухмоторный «Дуглас», или, как сейчас называют его лицензионную копию, ПС-84, в сопровождении четверки тяжелых истребителей Пе-3. «Дуглас» сразу пошел на посадку, а сопровождение, убедившись, что все нормально, ушло на восток.

Я с Гризли, комиссаром Богдановым и генерал-майором Архиповым стоял на краю полосы, ожидая, когда самолет подрулит к нам. Погода словно ждала приземления вестника с Большой земли, чтобы начать моросить нудным мелким дождем. Осень как-никак начинается.

Вот крылатая машина остановилась, и винты замедлили свой бег. Было видно, как через остекление пилот с опаской смотрит на встречающих. Ну еще бы, большинство из них в немецкой форме, правда, с какими-то белыми повязками на рукавах. Тем не менее дверца сбоку фюзеляжа открылась, и на землю спрыгнул, придерживая рукой фуражку… Николай собственной персоной. Оглядевшись по сторонам, он уверенной походкой пошел в нашу сторону.

Глава 19

Между жизнью и смертью.

Возвращение

За последнее время я несколько раз был на грани жизни и смерти, но лишь сейчас понял, насколько хрупка эта грань. Николай крепко сжал меня в своих объятиях, так, что аж ребра затрещали.

– Жив, чертяка! – радостно оскалился он, прекратив свои попытки раздавить меня. – Мы уже надежду всякую потеряли тебя живым увидеть. Заставил ты всех поволноваться. А Таньке сейчас в ее положении волнения противопоказаны.

– Кхе… – Я откашлялся. – В смысле в положении? В каком? – Я сразу не понял, о чем речь идет.

– В том самом, – захохотал Николай. – Папашей скоро ты станешь, ну а я – дядей.

Да уж, вот так новость. И как Танюшка сейчас одна-одинешенька в таком состоянии? Видимо, мои мысли отразились на лице, потому что Николай, хлопнув меня по плечу, произнес:

– Не боись, одну ее там не оставили. Ее Нино Теймуразовна, супруга Лаврентия Павловича, к себе забрала и присматривает за ней. Так что можешь не волноваться.

– Извините, товарищ капитан, – раздался откуда-то сбоку довольно приятный голосок, – нам аппаратуру нужно разворачивать.

Повернув голову, я увидел миниатюрную девушку в камуфляже с висящим под мышкой «Скорпионом».

– А вот сейчас командир нам и укажет что и как. – Николай кивнул в мою сторону.

– Извините, товарищ командир! – Изящная ладошка лихо взлетела к пилотке. – Старшина Панкратьева, радист-шифровальщик. Направлена к вам для установления связи с Москвой. Укажите место для размещения узла связи.

– Геннадий Архипович, – позвал я начальника штаба, майора Пархоменко, – выделите людей и организуйте все.

Пока Николай пытался задушить меня в своих медвежьих объятиях, все тактично отошли в сторону. Теперь же я представил всех друг другу.

– Ну а это Гризли, в миру Домнин Вячеслав Александрович.

Бывший ротмистр и Николай обменялись крепким рукопожатием. При этом Николай смотрел на Дом нина с неподдельным уважением. Как я понимаю, он читал мой рапорт, отправленный самолетом. Кстати о самолетах.

– Нормально все, – успокоил меня Сазонов, – долетели все, хоть и не без приключений. Все живы.

Раненых детей отправили в лучший госпиталь в Москве. Твои подарки тоже уже в Москве, и их изучают специалисты. Ну а за Гейдриха и оберста тебе отдельное спасибо скажут и Лаврентий Павлович, и товарищ Сталин. Кстати, вас с товарищем Домниным, – при этих словах Гризли чуть заметно улыбнулся, – за уничтожение Гиммлера представили к званию Героев Советского Союза.

Спустя