Черный ксеноархеолог - Юрий Валерьевич Максимов

минимум двенадцать случаев, когда он существенно помог. Без него мы не оживили бы Иши. Три раза он спас тебе жизнь. Один раз – мне. Потому что если бы те бандиты сделали то, что хотели…

– Тебя спас Герби.

– Потому что ему это приказал Гемелл.

Ее слова заставили меня задуматься. Действительно, мое отношение к Гемеллу по инерции определялось самыми первыми эмоциями, которые я испытал, узнав о нем. Но с тех пор многое произошло. И я узнал его лучше. Почему же по-прежнему он меня раздражает?

Поразмыслив, я понял: потому что его присутствие мне навязано. Это естественное чувство сопротивления чужой воле, которая ограничивает тебя. Меня бесит то, что я не могу от него избавиться. Если бы Гемелл существовал вне меня, в своем собственном теле, как Иши, то мы бы уже, наверное, стали друзьями.

«Да-да, Гемелл. Не ты один тут терпишь и смиряешься».

«Ты терпишь, но не смиряешься. Потому тебя и злит все это. Смириться – значит признать то, что ты заслужил случившееся с тобой, и благодарить Бога за это».

«Уж благодарить за тебя Бога я точно не буду, даже если стану верующим!»

«Значит, и дальше будешь страдать от того, что не в силах изменить».

Я пишу здесь лишь самое главное. А так, конечно, в полете происходит еще много всякой всячины. Например, выяснилось, что за время стоянки на Кесуме наш звездолет колонизировали тараканы – потомки тех, кого невольно перевезли на астероид с Земли еще первопроходцы. Эти мерзкие насекомые размножались на «Отчаянном» с невероятной скоростью и расхаживали с таким наглым видом, словно это был их корабль. К сожалению, у нас не имелось никаких инсектицидов для осуществления дезинсекции, а спорадическое уничтожение отдельных особей тапкой не помогало решить проблему их присутствия в целом.

Лира поручила Герби красить тараканов в разный цвет в зависимости от места их обнаружения, обещая, что это поможет найти их убежище. В итоге звездолет наполнился красными, зелеными, желтыми и синими тараканами, Лира погрузилась в самозабвенное изучение их маршрутов и взаимодействия, а Келли наловил разноцветных насекомых, сделал миниатюрную трассу и стал устраивать тараканьи бега. Наконец я прекратил весь этот дурдом, когда прочитал, что мерзкие создания умирают при температуре минус четыре по Цельсию. Нам пришлось выморозить весь звездолет на несколько часов. Пока мы, сгрудившись, пережидали внешний холод в медблоке, Гемелл в моей голове разглагольствовал о том, что греховные страсти – это паразиты души, и если бы я со своими внутренними паразитами боролся столь же рьяно, как с внешними, то уже давно бы стал святым.

Тараканы исчезли, но в результате от перепада температур и замерзания жидкостей сломалась канализация, и была целая история с тем, как мы ее чинили. А потом вдруг заболел Иши, животом. Как оказалось, неккарцы не только травоядные, но и насекомоядные, и все это время он втихую жрал крашеных тараканов и в итоге отравился нанесенной на них краской. Лира с ума сходила, не зная, что делать, ведь у нас не было ровным счетом никаких лекарств для неккарца. Боялась, что Иши вот-вот помрет, но его организм в итоге справился сам. В общем, всякое происходило в полете, но я не пишу подробно о таких вещах, поскольку они не имеют отношения к истории, которую я здесь рассказываю.

Однако кое-что стоит описать подробнее. Однажды, когда мы уже приближались к окончанию перелета, Лира пришла ко мне и выглядела очень озабоченно.

– Иши сегодня утром сказал, что у них не было смертной казни, равно как и эвтаназии.

– Да, они дорожили жизнью. За всю историю у них произошло лишь семнадцать убийств.

– Он упоминал об этом. Я смутилась, поскольку читала кое-что иное. Решила сейчас проверить. В их городе на Кеплере-62 было обнаружено захоронение костей пятидесяти двух особей со следами насильственной смерти. Им всем проломили головы. Причем в разное время.

– Может быть, какая-то ошибка?

– Я тоже так подумала. И полезла проверять. Здесь есть фотографии образцов. Смотри сам.

Она протянула мне планшет. Усевшись на койку, я внимательно прочитал статью, описывающую открытие. А затем стал рассматривать приложенные фотографии черепов.

– Эти травмы не могли быть получены в результате естественных причин? – спросил я, уже зная ответ.

– Нет, – печально ответила Лира. – Почему он нам солгал?

– Пойдем спросим.

– Лучше ты один.

Она и раньше так поступала. Предпочитала общаться с Иши только на позитиве, а проблемные темы доверяла мне.

Что ж, я встал и пошел к его каюте, прихватив с собой планшет Лиры.

– Привет! Ты не занят?

– Для тебя всегда свободен, капитан Светлов. Проходи.

Я прошел в его каюту. Иши выглядел, как обычно, непринужденно. А мне было очень неудобно задавать вопрос:

– Слушай, ты сказал, что у вас не было смертной казни. И всего семнадцать убийств за всю историю.

– Совершенно верно.

– Тут просто у нас возник вопрос… – Я протянул ему планшет с фотографиями. – Как тогда объяснить вот это? Подобные захоронения найдены во всех ваших городах.

– Значит, вы нашли их, – произнес он, разглядывая фотографии.

– Да. И здесь явно больше семнадцати.

– Это не убийство. Это другое. Как я уже говорил, репродуктивный долг был некомфортным для нас. Некоторые отказывались от его исполнения. Если неккарец делал это трижды, его подвергали Общественному Порицанию. Так называлась данная процедура.

– Какое, блин, порицание? Им проломили череп и сбросили в яму! Это убийство!

– Нет, это просто исполнение нашего закона.

– Значит, смертная казнь! А ты сказал сегодня утром на камеру, что у вас ее не было!

Какое-то время Иши молчал, уставившись на меня четырьмя черными глазами, а затем ответил:

– Ладно. Сергей, я скажу это в первый и последний раз и только тебе, потому что ты меня спас и ты мой друг. У нашей цивилизации было не все гладко. Были нехорошие вещи по нашим понятиям, были нехорошие вещи и по вашим понятиям. Но я буду о них молчать. Более того, я буду лгать, чтобы скрыть неприглядные стороны нашего общества.

Я был обескуражен.

– Зачем тебе это делать?

– Разве не очевидно? Чтобы оставить о нас хорошую память.

– Но не лучше ли почтить память о вашей цивилизации правдой о ней?

– А разве ты почтил память своего отца публичными рассказами о его недостатках? Или говорил только хорошее?

– Я понимаю, о чем ты, но все же…

– А когда вы ставите памятник какому-нибудь герою, разве скульптор изображает с точностью все изъяны лица и фигуры, которые были у реального человека? Разве он не стремится изобразить его красивее, чем в жизни? Я