Черный ксеноархеолог - Юрий Валерьевич Максимов

– Что бы ни ждало нас в будущем, мы встретим это вместе.

В самом ближайшем будущем нас ожидало научное счастье вдобавок к семейному. Иши наконец разговорился про свою цивилизацию. Если раньше он избегал этих тем, то теперь, после недели чтения книг по неккаристике, нашего гостя словно прорвало.

– Домыслы ваших ученых возмутительны! Просто какая-то карикатура на нашу цивилизацию, – сказал он. – Я должен это исправить. Запишите мой рассказ!

Так мы стали делать уникальные записи. Неккарец садился перед камерой и начинал говорить по той или иной теме, которую сам выбирал заранее. Мы могли задавать вопросы, и он исчерпывающе на них отвечал! Почти во всех его рассказах были потрясающие данные, существенно корректирующие или даже опровергающие наши представления об их цивилизации.

Мы узнали, насколько это общество было гармоничным, его государственное устройство – мудрым, а культура – возвышенной. Становилось особенно горько при мысли о том, что такая благородная и добрая раса уничтожена.

Доступ к уникальным сведениям из первых рук вскружил нам голову. Мы с Лирой взахлеб обсуждали каждый рассказ Иши, вносили черновые пометки, на основании которых подготовим книгу по цивилизации неккарцев. Да, мы решили с ней написать книгу в соавторстве. Ну а затем, когда возмущенные неккаристы обрушат на наш труд град критики, опубликуем подтверждающие видеозаписи Иши. А уже когда те станут сенсацией и вызовут, в свою очередь, обвинения в подделке, представим миру и самого неккарца. Живьем. Тогда уже никто не посмеет запереть Иши в какой-нибудь лаборатории, поскольку его существование станет всем известно.

Я опасался, что женитьба на Лире испортит мои отношения с Келли. Ну, ревность, обида и все такое. Но нет, мой друг больше не возвращался к этой теме и общался со мной по-прежнему непринужденно и открыто. Единственное, что изменилось, – он перестал подкатывать к Лире с непристойными предложениями.

– Если бы я знала, что так будет, то вышла бы замуж за тебя еще раньше.

– На Капири?

– На Фомальгауте-2. Как только он пробудился, сразу бы ему сказали, что мы женаты.

– На планете таэдов нас некому было поженить.

– А как же сами таэды? Заключили бы брак по их правилам. – Она смеялась.

– Генерал Иуэ сказал, что у них было принято при заключении договора отрезать себе конечность. Неизвестно, какая дичь у них предполагается при заключении брака. Так что я бы не рисковал.

– По-твоему, я не стою риска?

Вот как женщины умудряются так перекручивать слова?

– Стоишь! Но я бы не хотел рисковать тобой.

Что касается Гемелла, то Лира заваливала меня кучей вопросов о нем, помечая что-то при этом в блокноте. Такие сеансы проходили по утрам, после завтрака. Мы оба ей отвечали. Иногда речь шла о его прошлом. Но в основном я очень подробно пересказывал то, как мы с Гемеллом общались начиная с Лодвара.

Через десять дней полета Лира объявила вердикт:

– Ты не сумасшедший. В тебе действительно есть сознание другого существа. Это не какая-то отколовшаяся часть твоего сознания.

«Как я уже говорил, тебе повезло с самкой. Она умнее тебя».

– Как ты пришла к такому заключению?

– Во-первых, речь таэдов. Как свободно он говорил за тебя на Фомальгауте-2! Здесь недостаточно иметь память о языке, для свободного общения нужен навык. Во-вторых, он имеет возможности влияния на человеческий мозг, которых ты никогда не имел и другие люди не имеют. В частности, волевым усилием замедлять восприятие времени. Или отключать эмоции. Ну а в-третьих, тот второй Смотритель на Белом Объекте распознал его как своего во время соприкосновения умов. Если бы Гемелл был просто фантомной личностью психически больного человека, другой муаорро это бы увидел. И, скорее всего, уничтожил бы тебя. Но он доверял Гемеллу настолько, что предпочел сам пойти на смерть, лишь бы не убивать вас.

Первые две причины меня не убедили – я и сам о них думал время от времени. С ними, на самом деле, все не так однозначно. Но третья причина… это действительно аргумент, и я был поражен тем, что не заметил его сам. Как я мог упустить это?

«Просто ты немного туповат».

«Да неужели? А что ж ты сам не сказал мне об этом аргументе? Видимо, тоже туповат?»

«У меня не было мотивации переубеждать тебя. На самом деле в некоторых отношениях мне было выгоднее, чтобы ты считал меня своей второй личностью. Таким образом я казался менее чужим в твоих глазах».

Значит, я все-таки не сумасшедший… Меня охватило странное чувство. С одной стороны, облегчение, а с другой – замешательство. Похоже, Гемелл прав. Безумие это, по крайней мере, что-то понятное и свое, человеческое, в отличие от инопланетянина, застрявшего в твоей голове. Такое положение вещей делало не только Гемелла более чужим по отношению ко мне, оно делало и меня более чужим для остального человечества. Я какой-то урод. Гибрид. Симбиот.

«Все люди симбиоты. В вас живет множество других организмов. Например, целые колонии бактерий в ваших желудках необходимы для правильного пищеварения».

«Но они, к счастью, помалкивают и не болтают голосами в голове!»

– Ты сейчас разговариваешь с Гемеллом? – улыбнувшись, спросила Лира.

– Да, – спохватился я. – Это так заметно?

Она кивнула:

– Я раньше все гадала, что означают эти моменты, когда ты вдруг зависаешь. Списывала на рассеянность, присущую гениям.

– Но оказалось, что это всего лишь пришелец в моей голове.

– Да, всего-навсего.

«Вот видишь, она считает меня гением, а не туповатым!»

«Влюбленность лишает ее объективности. А я в тебя не влюблен».

– И что он сейчас говорит?

– Что ты умная.

«Это я говорил раньше. А сейчас я сказал, что влюбленность не позволяет ей заметить, насколько ты туповат».

– Очень любезно с его стороны. Что ж, значит, я не замужем за сумасшедшим.

– Да. Ты замужем за симбиотом, в сознании которого поселился инопланетный паразит.

– А Гемеллу не обидно, когда ты его так называешь?

– Да какое мне дело до его чувств? Он не заботился о моих чувствах, когда влез ко мне в голову!

– И все-таки?

Я впервые задумался об этом.

– Не знаю. Он никогда не жаловался. Думаю, Гемелл не чувствует обиды.

«Чувствую, конечно, но терплю и смиряюсь. Пребывание в тебе очень помогает совершенствоваться в добродетели смирения».

– Так ли уж он мешает тебе?

– В смысле? Разумеется, мешает!

– Вчера я пересматривала свои заметки за все десять дней наших бесед. Не считая панической атаки, ты не упомянул ни одного случая, когда Гемелл бы как-то навредил тебе или твоим интересам. При этом указал как