Дорога в Омаху - Роберт Ладлэм

— Ну что же, давайте подумаем, — согласился Хаук, поглядывая на актера. — Я всегда обожал старый армейский фольклор. Ну, вы, наверное, знаете это:

Шли горами мы, долами, Пыль клубилась вслед за нами...

— Не пойте, генерал, а говорите, — попросил сэр Генри, и в тот же миг его лицевые мускулы, произведя те же движения, что и мускулы Маккензи, преобразили лицо актера, приобретшее удивительное сходство с лицом генерала, а из горла талантливого лицедея, встрепенувшегося вдруг, словно старая полковая лошадь при звуках марша «И катят мимо боевые орудия», посыпались слова. Оба голоса слились воедино, но затем один из них стал как бы угасать, второй же все набирал силу. И вот уже в гостиной было слышно только Генри Саттона, воспроизведшего невероятно точно тембр голоса, интонации, жестикуляцию и мимику Хаука.

— Будь я проклят! — воскликнул генерал в изумлении.

— Замечательно, Генри!

— Ну что ж, неплохо, могу сказать.

— Вы потрясающий актер, мистер Саттон!

— О нет, дорогое дитя Элизиума![150]— скромно запротестовал сэр Генри Ирвинг Саттон. — Это ведь не игра, а только подражание, на которое способен любой второразрядный комик. Все дело в жестикуляции и выражении лица, а также и в интонации речи... Я подробно объясняю это на своих частных уроках театрального искусства... Итак, вы не возражаете против того, чтобы отобедать со мной?

— Почему, черт бы побрал всю эту братию, не пригласили вас сыграть меня в том треклятом фильме?

— Вы и не представляете себе, mon general, что за ужасный у меня агент!.. Все было как на фронте, когда выдающемуся штабному офицеру не разрешают проявить свой пыл в бою, поскольку его так называемое начальство боится, что без него все у них развалится. Короче, импресарио просто опасался лишиться своей доли в довольно стабильных доходах, которые приносили мне мыльные оперы.

— Я бы расстрелял мерзавца!

— Я пытался это сделать. К счастью, промахнулся... Так как насчет ленча, мисс Редуинг?

— Полагаю, пора приступить к делу, — произнес Пинкус твердо и указал рукой на стулья и кушетку, приглашая всех сесть. Сэм тотчас ринулся вперед, чтобы успеть занять место между Дженнифер и Саттоном.

— Конечно, Арон, — согласился актер, посверкивая глазами на Сэма, разлучившего его с дамой. — Я лишь хотел бы привести в чувство мелкий ум с Малых, судя по всему, Антильских островов, если вы понимаете значение этой сложной метафоры.

— В ней нет ничего хитрого. Лягушонок Кермит, — съехидничал Дивероу.

— Сэм!

— О'кей, Дженни, я, пожалуй, реагирую на него слишком бурно! В суде я никогда бы не позволил себе этого.

— Не будем отвлекаться! — Пинкус сделал знак Сайрусу, который намеренно держался как можно дальше от Генри Ирвинга Саттона: по-видимому, путешествие с актером из Бостона если и не подорвало его здравомыслия, то уж терпение истощило вконец. — Ваш коллега не присоединится к нам?

— Я расскажу ему все, что он должен знать, — ответил Сайрус, усаживаясь. — Мне хотелось бы, чтобы наша встреча прошла как можно спокойней. Откровенно говоря, содружество Романа Зет и вашего новобранца не представляется мне достаточно крепким. Но я постараюсь держать ситуацию под контролем.

— У вас прекрасный глубокий голос, молодой человек, — не удержался сэр Генри, явно раздраженный тем, что не мог прослушать ранее Сайруса и старого юриста. — Вы когда-нибудь пели «Реку старика»?

— Оставьте меня в покое! — отозвался наемник.

— Да нет же, я серьезно. Это из повторной постановки «Спектакля»...

— Генри, друг мой, всем этим мы сможем заняться позже, — вмешался Арон, вскинув руки для большей убедительности. — У нас мало времени.

— Конечно, дорогой, можно поднимать занавес.

— И чем быстрее мы сделаем это, тем лучше, — заметил Сайрус. — Нам следует немедля перейти в наступление. Предпочтительнее — сегодня же вечером, если только нам ничто не помешает.

— И что же, считаете вы, мы должны делать? — спросила Дженнифер.

— Прежде всего, я смог бы в качестве гражданского представителя генерала связаться с псевдоделегацией Нобелевского комитета непосредственно в отеле. У меня в чемодане есть приличная одежда, но для Романа надо будет что-то раздобыть.

— В шкафах и гардеробах моего свояка полно одежды. Он примерно такого же роста и сложения, что и ваш коллега: он все еще следит за своим весом, в его возрасте! Ну а если что не так, то у нас есть миссис Лафферти — превосходная швея...

— В таком случае все в порядке, — перебил нетерпеливо Арон Сайруса. — Осталось только подработать мою легенду, чтобы добраться до этих клоунов из «Эйр-Форс-два».

— Я уже подготовил ее, — откликнулся Маккензи Хаукинз, снова зажигая многострадальную сигару.

— Что?

— Как?

— Когда?

В ответ на обрушившиеся на него изумленные восклицания Хаук лишь поднял кустистые брови и выпустил колечко дыма, поднявшееся над его головой.

— Пожалуйста, генерал! — взмолился Сайрус. — Это же так важно! Что вы придумали?

— Вы, юристы и химики, считаете себя такими умными, но память у вас чертовски короткая...

— Мак, ради всего святого!..

— Особенно это касается тебя, Сэм. Ты ведь сам подсказал эту идею. Правда, я пошел дальше, но горжусь ситуационным анализом, разработанным тобою в тиши кабинета.

— О чем ты, черт возьми, толкуешь?

— Вспомни о Маленьком Джозефе, парень! Он все еще там...

— Где?

— Да в отеле «Времена года». Я говорил с ним полчаса назад, и он держит все под контролем.

— Что «все»? И как можно доверять человеку, которого ты сам же. Мак, назвал маленьким ублюдком?

— Сейчас я могу ему доверять! — произнес Хаук с чувством. — Маленький Джозеф постоянно издевается над предоставленными ему правами, а это верный признак независимости его натуры, и к тому же он все время провоцирует меня, что также свидетельствует в его пользу.

— Ваша логика от меня ускользает, — признался Пинкус.

— Он сумасшедший, — констатировала Дженнифер тихонько, не сводя с генерала больших недоверчивых глаз.

— Я в этом не так уж убежден, — возразил ей Сайрус. — Чей-то злобный подручный указывает вам, в каком положении вы очутились... И маловероятно, что он прикончит вас тайком: если бы подобное входило в его планы, вы давно были бы уже на том свете.

— Вы тоже сумасшедший, — заметил Дивероу.

— Не совсем так, — покачал головой наемник. — У казаков есть такое выражение, иллюстрирующее прямо противоположную ситуацию: целовать сапог перед тем, как рубануть по нему шашкой.

— Мне это нравится! Мне нравится! — закричал актер. — Прекрасная реплика под занавес во втором акте!

— Может, и я сумасшедшая, — пробормотала дочь уопотами, — но, думаю, я тоже понимаю, что это значит.

— Надеюсь, что и впрямь понимаете, — молвил сардонически Сэм. — И все же поясню на всякий случай, адвокат, что перед тем, как совершить преступление, преступник не будет навлекать на себя подозрения.

— Умник! — бросила Сэму Редуинг и обратилась к Сайрусу: — Согласна с вами. Но что же нам делать?

— Прежде чем ответить на ваш вопрос, надо узнать, что сделал генерал.

— Никаких возражений! — откликнулся Хаук. — Учитывая ваше прошлое, я надеюсь, что вы одобрите мои действия... В общем, я поручил Маленькому Джозефу — прирожденному пехотинцу-разведчику, правда, годами не очень-то юному — провести всестороннюю рекогносцировку на местности. Он выяснит расположение их биваков и дислокацию вспомогательных сил, определит огненную мощь артиллерии, если таковая имеется, а также, на всякий случай, наметит пути вашего отхода и придумает, какой камуфляж вам лучше всего использовать для проникновения в зону «зеро».

— Что подразумеваете вы под зоной «зеро»! — воскликнул взволнованно сэр Генри.

— Успокойтесь, Генри, я уверен, генерал сказал это для красного словца! — поспешил вмешаться Пинкус и, взглянув выразительно сперва на Сайруса, а затем на Маккензи, спросил последнего: — Что же происходит? Вы ведь обещали, что не станете прибегать к насилию, и что вам не будет угрожать никакая опасность!

— Поверьте, мистер Пинкус, я не обманывал вас. Просто генерал использует военные термины для обозначения отведенных так называемой делегации гостиничных номеров и соответствующей одежды, в которую мы должны обрядиться...

— Вы неправильно меня поняли, Арон, милый мальчик! — Актер поднялся во весь рост, повернув лицо профилем — своим профилем! — к присутствующим. — Глаза его пылали огнем, подбородок был горделиво вздернут вверх. — Я приветствую это задание, эту славную боевую акцию, в чем бы она ни заключалась! Помните, генерал, какой мощный удар нанесли мы совместно с бриттами по противнику под Эль-Аламейном?[151]

— Конечно, помню, майор Саттон!.. Не удивляйтесь, что я повысил вас в звании, минуя несколько степеней: у меня как у командира есть такое право.