Спектр - Сергей Лукьяненко

— Я могу пойти на Станцию и отправиться на Талисман, — пробормотал Мартин.

— И тем самым убьёшь другую меня? — уточнила Ирина. — Не надо, Мартин. Давай лучше поиграем в апокалипсис на отдельно взятой планете.

5

Подъем на вершину храма был долог. Никаких лифтов или самодвижущихся дорог, никаких повозок, пусть даже самых медленных.

Мартин, Ирина и девочка шеали брели по спиральной дороге. Изредка их обгоняли — взрослые и птенцы, порой спускались навстречу — исключительно взрослые.

Мартину это не понравилось.

— Религия шеали, по сути, религией не является, — говорила Ирина. — Это скорее философское учение о тщете бытия. Исследователей ввели в заблуждение внешние атрибуты — культ Первичного Яйца, догмат об Утрате Полёта, обряд Когтя и Пера… Понимаешь, все очень хорошо отвечает нашим бытовым представлениям о шеали. Нелетающие птицы — какую ещё форму может принять их религиозное чувство? Яйца, крылья, перья… Нет, на самом донышке там что-то есть, остатки настоящей религии шеали. Она была похожа на шаманизм, если я ничего не путаю. Но на самом деле культ шеали — не более чем искусственно разработанная система воздействия на психику!

— Убивающая разум? — уточнил Мартин.

Спиральная дорога на вершину храма была довольно широкой, метров пять. По левую руку — стена храма, тёсаные каменные блоки из темно-серого камня. На уровне плеч и пояса камень был отполирован касаниями рук — две гладкие полосы тянулись от самого основания конуса. По правую руку — пропасть, ничем не ограждённый обрыв дороги.

А внизу — город, окутанный сумерками. Пламя редких газовых факелов на стене не разгоняло темноту, а лишь оттеняло её, заглушало свет в окнах, вызывало неуместные ассоциации с подземельем. Не самая рациональная система освещения — судя по реву форсунок и волне тепла от каждого факела, газа здесь тратилось немало…

— Усыпляющая разум, — сказала Ирина. — Твой случай со спятившим шеали очень показателен. В критической ситуации, когда инстинкты не срабатывают, разум может проснуться… на время.

— У него не проснулся. Он действовал на древних инстинктах.

— Но остальные-то приспособились? Когда пришли ключники, когда поставили Станции, когда стали захаживать инопланетные гости — шеали сумели перестроиться. Наверняка была паника, избиение птенцов, самоубийства, попытки уничтожить ключников… потом разум взрослых шеали проснулся, они осмыслили происходящее…

— Стоп-стоп-стоп! — быстро сказал Мартин. — Ирочка, остановись. Ты предлагаешь устроить шеали новый шок? Который разбудит их разум? Но ты же сама назвала последствия…

Ирина остановилась. Устало посмотрела на Мартина:

— Они — неразумны. Понимаешь? Взрослые шеали — не более чем животные.

— А птенцы, которые погибнут, прежде чем шеали обретут разум? — заорал Мартин. — Их тоже не берёшь в расчёт? А что скажут взрослые, когда вновь начнут думать? Спасибо? Не думаю. Они уже сделали свой выбор, отказались от разума!

— Боишься?

— Боюсь. И не считаю, что мы вправе решать за чужую расу!

Ира засмеялась:

— Мартин… перестань. Все, что я говорила, — это лишь мои догадки. Ключники велели тебе что-то сделать. Вопрос: что отличает Шеали от иных миров? Ответ: главная странность Шеали — неразумность взрослых особей. Вопрос: что тебе следует сделать? Ответ: вернуть им разум. Вопрос: почему? Ответ: потому что.

— Ответ как раз понятен. Шеали не просто отказались от прогресса разума, они сознательно регрессировали. Это ключникам и не нравится… быть может, именно такие действия могут вызвать вмешательство над-разума?

— Возможно, — кивнула Ирина. — Теперь пойдём дальше. Как ты… ну, или я, не важно, можем повлиять на расу шеали?

— Сделать какую-нибудь гадость в храме… — предположил Мартин. — Святотатство… осквернение алтарей и мощей, убийство священников… ты это задумала?

— Да ничего я не задумала! — Ира топнула ногой. — Ничего! Я пыталась разобраться в особенностях шеали, кое-что поняла, тут явился ты — с заданием от ключников. Ты сам и сделаешь все!

— Я ничего не стану делать, — твёрдо ответил Мартин. — Нравится им быть неразумными — пожалуйста! Могут вообще до уровня инфузорий регрессировать.

— Сделаешь, — твёрдо сказала Ирина. — Неужели ты не понимаешь? Мы — инструменты ключников. Разумные, но не свободные инструменты. Может быть, молоток и не хочет забивать гвозди, но кто его спросит? И свече неинтересно гореть, но тебя интересует мнение свечи?

— «Никогда не интересовался, умеют ли фотоны думать…» — прошептал Мартин. — Это сказал ключник, когда я шёл сюда! Ирина, так ведь ключники намекают о том, что случится с тобой в новом мире!

Улыбка на лице Ирины появилась не сразу.

— Мартин, милый, ты только сейчас это понял? Может быть, ты даже не понимаешь, зачем ключники заставляют людей рассказывать истории?

— Я не пойду в храм, — сказал Мартин. — Не дождутся… Подожди, а что ты сказала насчёт историй?

— Мартин, если ты не пойдёшь в храм, то именно это станет причиной апокалипсиса шеали. У нас нет свободы воли, понимаешь?

Маленькая ладошка коснулась руки Мартина. Он посмотрел на девочку шеали, вздохнул. Сказал:

— Пойдём к свету, я не вижу, что она говорит…

У ближайшего факела они снова остановились. Девочка спросила:

«Вы спорите? Что-то случилось? Вы не хотите идти?»

Мартин посмотрел на Ирину — и ответил:

«Мы спорим. Женщина считает, что мы станем причиной больших потрясений в жизни шеали».

«Каких потрясений?»

«Из-за нас взрослые шеали могут вновь обрести разум. Скажи, известно ли тебе, что произошло на Шеали после прилёта ключников?»

«Было большое потрясение. Взрослые обрели разум. Потом всё стало как прежде».

— Если даже шок от прилёта ключников помог ненадолго — так что можем сделать мы? — спросил Ирину Мартин. Пожал плечами. — Не понимаю, на что они рассчитывают…

— Мы поймём, но слишком поздно.

Мартин вздохнул. Ну что за упрямая девчонка! Он снова повернулся к девочке:

«Скажи, хорошо или плохо будет, если взрослые шеали снова станут разумными?»

Девочка задрожала.

«Ответь!» — велел Мартин, непроизвольно вкладывая в жесты требование повиноваться.

«Я не знаю! Я не думала о таком! Это слишком трудно!»

«Ты сама хотела бы остаться разумной? Навсегда?»

— Мартин, перестань орать на ребёнка! — крикнула Ирина.

«Ты — моя стая. Как ты скажешь, так и будет правильно», — ответила девочка.

«Шеали — твоя стая! Это твой мир! Я лишь чужак, пришедший издалека и ненадолго. Скажи, девочка!»

«Я не знаю…»

Ирина обняла Мартина, оттаскивая от девочки:

— Перестань! Она же ребёнок! Как она может решить за весь мир? И какую ценность имеет её решение?

— А какую ценность имеет наше решение? — спросил Мартин. — Кому ещё решать… кроме детей этого мира…

Но всё-таки он повернулся к девочке и сказал:

«Прости. Я волнуюсь, я не знаю, как поступить. Я не хочу принести беду в твой мир».

«Я простила, ты моя стая, — ответила девочка. — А ты можешь выбирать?»

«Нет. Я даже не знаю, что случится и почему. Я лишь предполагаю».

«Тогда почему ты волнуешься о пустом?»

«Потому что я разумен…» — ответил Мартин.

Девочка постояла, потом её крылья взмыли вверх — и Мартин прочёл:

«Тогда я не хотела бы всегда оставаться разумной. Это страшно. Взрослые правы, разум — зло. Он нужен лишь в самом начале жизни, чтобы приспособиться к миру».

— Поздравляю, Мартин, — прошептала Ира. — Ты только что убедил ребёнка, что думать — это плохо.

Мимо них прошла маленькая группа шеали. Четверо взрослых. Все — со спокойными, лишёнными любопытства взглядами.

Мартин закрыл глаза и прислонился к каменной стене. Где-то в глубине храма пульсировал звук — низкий, на самом пороге слышимости, но почему-то приятный… Будто мурлыканье огромной довольной кошки…

«Идёмте, девочки», — сказал Мартин.

Это было похоже на кратер вулкана.

Спиральная дорога влилась в каменное кольцо, в центре которого зиял широкий колодец. Столб света и тепла поднимался из колодца к небу — и, подойдя к неогороженному краю, Мартин с содроганием увидел внизу клубящуюся огненную завесу. Камень под ногами был горячим, растрескавшимся.

— Чёрный ход в ад… — прошептала Ирина у его плеча.

Ободок колодца не пустовал. Спиной к провалу стояли шеали — со странно расцвеченными черным и красным перьями. Присмотревшись, Мартин понял, что стоящие шеали слепы — их глаза были то ли выколоты, то ли выжжены давным-давно.

— Это священники храма, — пояснила Ира. — Понимаешь? Я сюда ещё не поднималась, но кое-что узнала…

— А эти… — Мартин не закончил, лишь кивнул на несколько пар, бредущих вкруг колодца. В каждой паре был взрослый шеали и птенец.