Берег черного дерева и слоновой кости. Корсар Ингольф. Грабители морей - Луи Жаколио

Только что успели закончить приготовления к зимней стоянке, как появились первые льдины.

Матросы «Дяди Магнуса» радостно приветствовали их, так как с их помощью могли двинуться дальше.

По другую сторону равнины, вплотную подходившей к бухте, снова простирался Ледовитый океан, по льдинам которого можно было проехать на санях пространство в два градуса.

Бухта, избранная Фредериком Биорном для зимовки, отнюдь не была лишена оживления. Морские птицы в большом количестве носились в воздухе и реяли над самым кораблем с такой беззаботностью, которая указывала на то, что они еще не познакомились с человеком. Моржи и тюлени подплывали к корме брига, как будто хотели ознакомиться с этой невиданной громадой.

Однажды друг Фриц порядком позабавил моряков.

Вместе с ними он смотрел на птиц, которые ловили почти на лету куски вяленой рыбы. Вдруг в бухте появилось стадо моржей с длинными, изогнутыми клыками. Моржи резвились, ныряя и кувыркаясь в воде. При виде их друг Фриц завизжал, совсем как щенок, и начал вздрагивать и трясти своей огромной головой.

Что с ним происходило? Захотелось ли ему порезвиться с моржами или проснулись в нем кровожадные инстинкты, которых он до этих пор не знал, так как был взят от матери сосунком?

Возможно, и то и другое.

Как бы то ни было, он неожиданно спрыгнул с корабля, и, как бомба, упал среди морских животных. Сперва медведь погрузился в воду, но потом выплыл с громким фырканьем. Он был сыт и, по-видимому, не питал злых намерений, но моржи приняли его появление по-своему, не делая разницы между цивилизованным и диким зверем. Поэтому, как только друг Фриц вынырнул, он получил жестокий удар клыком, сразу ошеломивший его. Моржи угрожающе обступили его, ожидая нападения и готовясь отразить его.

Но бедный ручной медведь совсем растерялся от оказанного ему неласкового приема и, вероятно, ему пришлось бы плохо, если бы матросы не пришли к нему на помощь.

Столпившись у кормы, они подняли крик, и испуганные моржи обратились в бегство.

Взобравшись на палубу, медведь казался очень сконфуженным и ходил, низко опустив голову.

Шел густой снег, и бывалые люди говорили, что это означает приближение больших холодов, хотя еще стоял конец сентября.

Показались первые небольшие стаи перелетных птиц. Все они тянулись на север, к тому свободному ото льда морю, в существовании которого нельзя было сомневаться.

Стаи птиц все увеличивались и, наконец, стали заслонять небо, как тучи. Они летели двумя большими летными дорогами, из которых одна проходит между Гренландией и Шпицбергеном, другая — между Алеутскими островами и Беринговым проливом. И все эти бесчисленные стаи стремились к какому-то месту, где, несомненно, был умеренный климат.

Страна с умеренным климатом! Свободное ото льда море!

Вот загадка, которая давно смущала умы величайших людей науки и бесстрашных исследователей. Франклины, Ламберы, Белло и Норденшельды рисковали жизнью, чтобы разрешить ее. Правда, они не добились своей цели, но это еще не значило, что цель эта была недостижима.

Когда пролетели последние стаи, начались холода. Термометр резко упал до восемнадцати градусов ниже нуля. Начался ледостав. Со дня на день лед должен был окрепнуть и отрезать «Дядю Магнуса» от остального мира.

Но вдруг, совершенно неожиданно, бриг получил товарища в лице маленькой, хорошенькой яхты. Она пришла однажды вечером, перед солнечным закатом, и была с энтузиазмом встречена норландцами.

Хозяином яхты оказался чистокровный янки из Нью-Йорка. Звали его Эдуард Пакингтон. От всей его крупной, сильной фигуры веяло добродушием и вместе с тем энергией и настойчивостью. Красный, мясистый нос обнаруживал не совсем умеренное пристрастие к спиртным напиткам. Волосы на голове и бороде были ярко-рыжие. Одним словом, это был представитель англо-саксонской расы. Он первый нанес визит хозяевам бухты, как он любезно назвал Фредерика и Эдмунда.

Страстный мореплаватель, Пакингтон давно знал о существовании за магнитным полюсом (который произвольно предполагается на семидесятом градусе, но в действительности находится гораздо выше) земли с умеренным климатом. На эту мысль его впервые натолкнули осенние перелеты птиц с юга на север.

— И тогда, — закончил Пакингтон свой рассказ, — я снарядил экспедицию, запасся всем необходимым и отправился к Северному полюсу. В Исландии я нанял двух эскимосов, которые уже служили проводниками какой-то полярной экспедиции, погибшей от голода и холода. И вот, джентльмены, я здесь.

Откровенность американца побудила Фредерика Биорна ответить ему тем же. Почтенный янки был чрезвычайно поражен, узнав, что видит перед собой владетельного герцога. В те времена звания и титулы производили на американцев такое же действие, как и в наши дни.

— Конечно, — сказал Фредерик, — мы не можем относиться безразлично к тому, что вы оспариваете у нас славу открытия, но мы все-таки охотно уступим вам всю честь его, потому что вы преследуете исключительно научную цель, а нами руководят личные мотивы.

— О, я не согласен! — запротестовал янки. — Это будет несправедливо. Мы разделим пополам честь открытия.

Он так твердо стоял на своем, что пришлось согласиться с ним.

Узнав план герцога, Пакингтон пришел в восторг.

— Нет, подумать только, как это просто! Признаюсь, мне бы никогда не пришло в голову устроить вспомогательные пункты… Какая великолепная идея!.. О, соединившись вместе, мы добьемся своего!..

Молодые люди молча улыбались возбуждению, охватившему почтенного янки. Они чувствовали, что обрели в его лице нового друга.

Когда первый пыл восторга немного прошел, Пакингтон поинтересовался, каким образом предполагает Фредерик устраивать эти пункты.

— Мы не будем пользоваться палатками, — сказал герцог, — а поступим по примеру эскимосов: будем вырубать пещеры во льдах и на каждом таком пункте оставлять гарнизон из нескольких эскимосов и европейцев.

— Браво, герцог! — воскликнул Пакингтон. — Да это будет у нас с вами не экспедиция, а увеселительная прогулка.

В эту минуту на палубе яхты появились два эскимоса, нанятые американцем. Они с любопытством разглядывали огромный бриг и, казалось, были удивлены его размерами.

Оба эскимоса были закутаны с ног до головы в меха, оставлявшие отверстия для зрения и дыхания. Издали их неуклюжие фигуры мало чем отличались по виду от друга Фрица.

Один из эскимосов был высок, другой — приземист. Фредерик и Эдмунд удивились тому, что они уже одеты по-зимнему, но не придали этому обстоятельству большого значения.