Архангельские былины и исторические песни, собранные А. Д. Григорьевым. Том 3 - Александр Дмитриевич Григорьев

ты ой еси, братилко крестовой нонь!

А да поедём мы с тобой во путь-дорожечьку, —

А не бросай ты меня да середи поля,

А не застафь ты меня ходить бродягою!»

65. А да не видели поески богатырьскою;

А только видели: ф поли курева стоит,

Курева где стоит — да дым столбом валит.

А едут дорошкой да потешаюцьсе:

А Васильюшко стрелоцьку постреливат,

70. А да Добрынюшка срелоцьку потхватыват.

А приехали во царсьво да во Большу Ёрду.

А не дёржала стена их городовая

А та где-ка башня цетвёроугольняя.

А заежжали они да нонь в ограду тут,

75. А становились молоццы да ко красну крыльцю;

А вязали коней да г золоту кольцю,

А заходили они да во светлу грыню.

Говорыл где Васильюшко сын Касимировичь:

«А здрастуй[87], царь Батей Батеевиць!»

80. А говорил где-ка царь Батей Батеевиць:

«А уш ты ой еси, Васильюшко сын Касимировичь!

А приходи-тко ты, Васильюшко сын Касимировичь,

А садись-ко, Васильюшко, за дубовой стол!»

А ише тут где-ка царь угошшать их стал.

85. А говорил где-ка царь Батей Батеевичь:

«А ты послушай-ко, Василей сын Касимировичь,

А да привёс ле мне дань, привёс ле пошлину

За двенаццэть как лет да ноньце выходных?

А привёс ишше ноньце подароцьки:

90. А тех же двенаццэть ясных соколоф,

А во-фторых двенаццэть белых лебедей,

А во-третьих двенаццэть серых крецятоф?»

А говорил Васильюшко сын Касимировичь:

«А уш ты ой еси, царь Батей Батеевиць!

95. А не привёс я к тибе нонь дани-пошлины

А за те как за двенаццэть лет как выходных;

А не привёс я к тибе ноньце подароцёк:

А тех же двенаццэть ясных соколоф,

А во-фторых-де двенаццэть белых лебедей,

100. А во-третьих-де двенаццэть серых крецятоф».

А говорил где-ка царь Батей Батеевиць:

«Уш ты ой еси, Василей да сын Касимировичь!

А есь ле у вас да таковы стрельци

А с моима стрельцями да пострелетисе

105. А во ту где во меточьку во польскую

А во то востреё да во ножовоё?

А-й есьли нету у вас да таковых стрельцей

А с моима стрельцами пострелетисе, —

А не бывать те, Васильюшко, на светой Руси,

110. А не видать цетья-петья церьковного,

А не слыхать тебе звону колокольнёго,

А не видать те, Васильюшко, бела свету!»

А говорил где Васильюшко сын Касимировичь:

«А уш ты ой еси, царь Батей Батеевиць!

115. Я надею дёржу да я на Господа,

А надеюсь на Матерь на Божью, Богородицю,

А надеюсь на званого на братилка

А на молоды Добрынюшку на Микитиця!»

А ише тут Батей царь Батеевиць

120. А выбрал он ровно триста стрельцёф,

А ис трёх сот он выбрал одну сотёнку,

А ис сотни он выбрал да только три стрельця.

Да пошли как они как тут стрелетисе,

А пошли где они да во цисто полё;

125. А стрелели во меточьку во польскую

А во то востреё во ножовоё.

А первой тут стрелил — да он не выстрелил;

А фторой-от тут стрелил — да он не дострелил;

А третей-от стрелил — да он перестрелил.

130. А Добрынюшка стрелил — да фсё во меточьку:

А калена-то стрелоцька роскололасе.

А ише тут у царя да фся утеха прошла.

А собрал он где пир да ровно на три дня,

А ише тут богатырей утощать тут стал.

135. А пировали-столовали да ровно по три дня,

А на цетвёртой-от день стали розъежжатисе.

А говорил где Батей сын Батеевиць:

«А уш ты ой еси, Васильюшко сын Касимеровичь!

А есь ли у тебя д(а) таковы игроки

140. А с моима игроками поиграти нонь

А во те же во картоцьки, во шахматы?

А ише неть у тя таковых игрокоф, —

Не бывать тут тибе да на святой Руси,

А не видать тибе тут будёт бела свету,

145. А не слыхать-то цетья-петья церковного,

А не слыхиватъ звону колокольнёго!»

А говорил тут Василей да сын Касимеровичь:

«А я надею дёржу да я на Господа,

Я на Матерь на Божью, на Богородицю;

150. Я надеюсь на званого на братилка

А на молоды Добрыню на Микитича!»

А ише тут же как царь Батей Батее[е]вичь

А ише выбрал игорокоф он одну сотёнку,

А ис сотёнки выбрал да ровно триццэть их,

155. А ис триццэти выбрал да ровно пять тут их.

А они сели играть во карты-шахматы,

А играли они да ровно сутоцьки.

А Добрынюшка тут фсех их поигрыват.

А ише тут у царя да фся утеха прошла.

160. А собрал он пир да ровно на три дня,

А тут-де богатырей угощать тут стал.

А пировали-столовали да ровно три тут дня,

А на цетвёртой-от день стали розъежжатисе.

А говорил где-ка царь Батей Батеевиць:

165. «А уш ты ой еси, Василей да сын Касимировичь!

А есь ле у тебя тут таковы борьци

А с моима борьцями да поборотисе?

А есьли нет у тя да таковых борьцей, —

Не бывати тибе да на святой Руси,

170. А не видати тибе да нонь бела свету,

Не слыхать тут цетья-петья церковного,

А не слыхивать звону колокольнёго!»

Говорил тут Василей да сын Касимеровичь:

«А надею дёржу да я на Господа,

175. Я на Матерь на Божью, Богородицю,

Я надеюсь на званного на братилка

Я на молоды Добрынюшку на Микитица!»

А тот как царь Батей Батеевиць

А ишше выбрал борьцёф одну веть сотёнку,

180. А из сотёнки выбрал ровно триццэть их,

А ис триццэти выбрал да ровно три борьця.

А да пошли где они тут фсё боротисе

А во то-де как полё да во роздольицё.

А говорил где Васильюшко сын Касимировичь: