На поводу у сердца (СИ) - Майрон Тори

Смешно, не так ли? Глупо. Бессмысленно. Ведь ясное дело, никакой чай не поможет мне совладать с нервами и мощным давлением в районе сердца. Да и что вообще способно успокоить и подбодрить в ситуации, когда остаются считаные минуты до расставания с родным человеком, взаимную любовь которого я ждала всю жизнь, а стоило её только получить, как вместо начала наслаждения несказанным счастьем мне самолично приходится уничтожать любую возможность для нас быть вместе?

Но вариантов нет. Адам меня не отпустит. Я дала ему слово и подписала контракт взамен на спасение мамы. И тёплое, согревающее изнутри знание, что я наконец верну её к нормальной жизни — единственное, что держит меня сейчас на плаву и притупляет страх перед неизвестностью — что станет со мной после продолжительного интима с Адамом, о котором думать сейчас мне вконец отвратительно? Не в физическом плане. В своём теле я нисколько не сомневаюсь — оно безоговорочно предаст меня сразу же, как окажется в опасной близости от Харта. Но мне… МНЕ… претит само представление, что уже сегодня мной будет обладать совсем другой мужчина, к которому Я сама без воздействия магии совершенно ничего не чувствую.

Это точно. Я знаю. Я уверена. Я должна в это верить. Должна. И верю. Верю!

Всё внутри меня дрожит, а между рёбер ноет нестерпимой болью от мучительной мысли, что целый год я буду изменять Остину, предавать нашу любовь, уничтожать прекрасную связь, что спустя долгие годы наконец установилась между нами.

Как мне смотреть ему в глаза потом? Как забыть и сделать вид, будто каждый день нашей разлуки я не позволяла пользоваться собой, как бездушной вещью, попутно выполняя свои рабочие обязанности с искренним энтузиазмом? Да и как веско аргументировать Остину своё исчезновение на целый год, чтобы разом отбить его стремления ринуться на мои поиски, дабы избежать возможных проблем с Адамом?

У меня было время подумать над всеми этими вопросами, пока Остин сладко спал. И после долгих раздумий я поняла лишь одно…

Я не хочу больше лгать ему. Не о таком. Это уже слишком. Остин не заслуживает подобной лживой девушки, которую целый год будет трахать другой. Освободившись от рабочих обязанностей, я не смогу явиться к Риду обратно и зажить вместе с ним как ни в чём не бывало. Не сейчас, когда узнала, что для него я не просто сестричка. Никогда не поступлю так с ним, иначе кем я после этого буду? Я даже в зеркало на себя без угрызений совести посмотреть не смогу, что уж говорить о доверчивых глазах Остина?

И потому я не вижу другого выхода, как отпустить его. Не на год, а насовсем. И чтобы сделать это так, чтобы Остин сам больше не захотел иметь со мной ничего общего, мне нужно сказать ему правду. Открыть глаза на то, кем на самом деле является его маленькая подружка: стриптизёрша, танцовщица секс-шоу, консуматорша, ночное развлечение для сотен пьяных клиентов и напоследок — подстилка для богатого мужика, с помощью которого желает спасти свою маму и с лёгкостью и удовольствием избавиться ото всех финансовых проблем.

Да, это именно то, что я расскажу Остину, перед тем как скрыться из его поля зрения, отдавшись работе целиком и полностью. Само собой я недостаточно сильна, чтобы высказать ему всё в жизни, да и, зная вспыльчивый характер Остина, это может доставить некоторые сложности. Причём немалые. В частности, для него. А мне не хочется отправлять его в долгий путь в неуравновешенном состоянии, поэтому я дождусь, когда он доберётся до Нью-Йорка, и лишь тогда отправлю своё видеопризнание, в котором я разом раскрою все карты, намеренно приукрасив свой рассказ и очернив себя в его глазах по полной, чтобы заставить Остина возненавидеть меня, разочароваться, преисполниться омерзением, напрочь отбив желание хоть когда-либо видеть меня снова.

Естественно, существует большая вероятность, что Рид наотрез откажется верить моим словам, но для решения этой проблемы я вновь попрошу помощь у Марка — лучшему другу он точно должен будет поверить. Эндрюз подтвердит всю информацию о роде моей деятельности и годовой работе шлюхи, опустив тот факт, что Харт принудил меня к контракту, ведь сам прекрасно знает, что это единственный способ защитить Остина от возможных проблем.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Я всё продумала. Я во всём себя убедила. И ничто не сможет изменить моего решения, даже щемящая грусть, сжимающая сердце до размера комочка, ведь я ни на секунду не забываю, ради кого я иду на такие жертвы.

— Не смей этого делать, Ники, — внезапный голос Остина возле моей щеки пугает меня, но не так, как сказанная им фраза.

— Ты о чём? — едва слышно блею я, чувствуя, как он плотно прижимается ко мне сзади, и если бы не мужские ладони, шустро накрывшие мои, я непременно уронила бы кружку на пол.

— Не смей грустить так, словно мы никогда не увидимся, — Остин вынимает травяной чай из моих рук, немного отпивает горячий напиток и, отставив его на подоконник, крепко обвивает мою талию. — Почему ты так делаешь? — он утыкается носом в мою шею, оставляя короткие поцелуи на коже. Тепло его тела со свежим ароматом геля для душа мгновенно проникает в меня, бежит по венам. Я в удовольствии прикрываю глаза.

— А с чего ты решил, что я настолько сильно грущу? — улыбкой пытаюсь стереть из интонации все мрачные ноты, неторопливо поглаживая пальцами тыльные стороны его ладоней.

— А разве это не так? — Остин касается губами нежного места за ушком, лаская мятным дыханием эрогенную зону, руками нежно гладит мне живот, вынуждая мою душу расцветать, как майская роза, что тут же вянет от беспросветной тоски, о которой ему знать совсем не стоит.

Медленно оборачиваюсь к нему с намерением соврать: «Конечно, не так. Я не грущу, ведь совсем скоро мы вновь будем вместе. Начнём новую жизнь, будем любить друг друга и забудем обо всех невзгодах, что пережили в Рокфорде», но стоит мне только увидеть его лицо, омрачённое той же невыразимой печалью, что испытываю я, вся ложь встаёт колким комом в горле, наотрез отказываясь выбираться наружу.

— Не надо этого, Ники. Не грусти, — просит он раньше, чем мне удаётся выдавить из себя хотя бы слово. — Мы встретимся уже совсем скоро. Ты должна заняться подготовкой к вступительному танцу в «Натиду», и вот увидишь, сама не заметишь, как пролетят эти недели. Я буду звонить тебе каждый вечер и с нетерпением ждать твоего приезда.

— Остин… — пытаюсь возразить, но мужская рука ловко накрывает мои губы.

— Нет, ничего не хочу слышать. Ты поступишь туда, я в этом нисколько не сомневаюсь, и останешься жить со мной в Нью-Йорке, — его уверенность в нашем счастливом совместном будущем будто превращает все мои кости в раздробленные ветки, поэтому совершенно не понимаю, откуда беру силы убрать его ладонь со своего рта.

— Я помню наш уговор, но ты должен понять, что сейчас обстоятельства с мамой разительно изменились. Филипп ушёл, и я точно не смогу оставить её здесь одну. Это даже не обсуждается, — со всей серьёзностью произношу я, надеясь на его понимание, но Остин остаётся непреклонным и следующей репликой лишь сильнее зарывает меня в глубочайшее унынье.

— Тогда бери её собой, Ники.

Чёрт! Совсем не этого я хотела добиться!

— Что? Н-нет, я…

— Никаких «нет». Я уже сказал, что я тебя в Рокфорде не оставлю. Так что можешь даже не пытаться меня отговорить. Всё равно не получится. Какой бы бред ты мне сейчас ни выдала, я всему найду ответ и решение. Захочешь ты того или нет, я заберу тебя к себе, Ники. И если дело только в маме, то я не вижу никаких проблем. Приезжайте вместе с ней. Мы поможем ей. Я знаю, Юна всегда отказывалась от лечения, но без Филиппа мы с тобой вместе сможем её уговорить. Я найду хорошую клинику в Нью-Йорке, и мы поможем твоей маме вернуться к жизни, поэтому прекрати сопротивляться и так сильно грустить. Я не могу этого вынести, — он обхватывает ладонями моё лицо, поглощая меня своим зелёным взглядом, в котором под слоем смертельной тоски я вижу надежду, несокрушимую веру, страстное желание помочь и любовь, что словно разрывает меня изнутри тысячей снарядов.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})