Немецкие предприниматели в Москве. Воспоминания - Вольфганг Сартор
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
11. Помолвка, свадьба в 1902 году и первый ребенок
Теперь хочу написать не о делах, а снова вернуться в то время, когда я, вырванный из сельской жизни, незаметно очутился в городе и в конторе.
Это было, наверно, в 1901 году, но, как уже говорилось, я слегка путаюсь в датах. Я отправился к сестре Иде, муж которой недавно умер, в пансион и получил несколько уютных комнат на незаселенном верхнем этаже. До того я еще раз съездил к сестре Соне на день рождения, который празднично справляли за городом. Тут состоялось первое свидание с моей русской гостьей в Кондрово. Встреча была весьма комичной; помню, что вечером мы вдвоем отправились в долгую пешую прогулку и вернулись только тогда, когда все гости уехали. Нас ждал только мой отец и, вероятно, подумал, что мы заключили помолвку. Ничего такого не произошло, и такая возможность даже не приходила нам в голову.
Я привыкал к регулярной работе в конторе и наслаждался после долгого отшельничества жизнью большого города. Особым событием бывал приезд раз в году в Москву на пару недель Венской оперетты. Она, конечно, была совершенно несопоставима с очень хорошими московскими театрами – ни по оформлению, ни по уровню актерской игры, – но мы все же любили ходить туда и слушать немецкие мелодии.
22 ноября был выходной день, и я взялся достать билеты на такое представление для моей невестки и ее мужа. Но прежде невестка пришла к нам на обед, где был также старый друг моей сестры господин Мюленталь. Так как погода была великолепна и впервые проложили настоящий санный путь, невестка предложила всем поехать во второй половине дня в Сокольники, причем мне надо было взять господина Мюленталя в мои только что купленные сани, а она обещала попросить у госпожи Рюхард разрешения фрейлейн Саборовской577 поехать с ней. В Сокольниках мы собирались гулять. Все было исполнено, и мы встретились и совершили прекрасную прогулку. Я шел с фрейлейн Саборовской, Лили с Мюленталем. Когда мы вернулись, Лили и Мюленталь уже уехали, а я пригласил в сани свою спутницу. И во время этой чудесной поездки по пустынному парку Сокольники мы обручились.
Но, как и предполагалось, я поехал в театр за билетами. Оговорю, что эта помолвка, наверно, не для всех была неожиданной, поскольку и моя мать, и тетя Фанни Рюхард еще раньше давали мне понять, что они не верят, что эта связь к чему-нибудь хорошему приведет. Рюхарды, любившие мою невесту как собственное дитя, боялись, видимо, что для меня это несерьезно и что я могу сделать ее несчастной. Но, как видим, эти предупреждения не помогли, и на следующий день им сообщили о помолвке как о свершившемся факте. В эти дни особенно радовался за меня отец. У него сразу сложилось правильное чувство, что мы будем счастливы. Этим вечером он пошел вместо меня в оперетту и, думаю, сделал это охотно. Я же вместо театра отправился к Рюхардам, чтобы представиться в качестве жениха.
Вечером после театра там собрались близкие родственники. Как бы то ни было, должен сказать, что все родственники приняли нас необычайно дружелюбно, всюду приглашали, обходились ласково. У меня было чувство, что все рады этой помолвке.
Всю зиму я чаще всего бывал у Рюхардов. С раннего детства я очень любил нашу тетю Фанни. Дядю Георга я, собственно, всегда побаивался, потому что он был очень педантичен, сверх меры образован и придерживался весьма строгих взглядов, но я его чрезвычайно высоко ценил и хорошо узнал особенно в эту пору. Всю ласку и дружелюбие, проявляемые ко мне в этом доме, не описать словами. В особенности дети Рюхардов, все привязанные к Ане, были очень милы со мной. Чаще всего интерес проявляла Ильза, которую Аня воспитывала с самого детства. Так прошла зима, а в апреле должна была состояться свадьба.
Рюхарды позаботились о приданом, и свадьба была в их доме, невероятно праздничная и торжественная. На ней были все сестры и брат моей невесты, бывшие в Москве, четыре старшие сестры, три младшие, один брат. Я отчасти с ними подружился, но сблизились мы только после того, как у нас появился собственный дом.
Русская православная церковь предписывает, что, если исповедующий иную веру женится на греко-католичке, дети должны быть греко-католиками. Поэтому мы до венчания подали прошение царю как главе церкви, чтобы он освободил нас от этого предписания и дал разрешение на брак без такого обязательства. В невероятно торжественной манере нам было выдано это разрешение. Думаю, что в Москве был еще только один подобный случай578.
Когда я женился, я был в финансовом плане еще не совсем самостоятельным, и наладить уютный быт в богатой среде, в которой нам предстояло жить, было непросто. Но моя жена в этом отношении была всегда очень разумной. Поэтому мы отказались от продолжительного медового месяца, а решили отправиться после свадьбы на какое-то время в Кондрово. Перед этим я поехал туда с тетей Фанни, которая хотела сама устроить там все для комфортного проживания.
Наша свадьба сначала торжественно прошла в русской церкви, думаю, священник специально сделал ее длинной, а потом в доме Рюхардов состоялось короткое венчание по евангелическому обряду. Все, что далее последовало, я помню смутно. Знаю одно, что наш поезд уходил в 12 часов в Калугу с очень отдаленного вокзала. Мы привычно доехали на моей лошади к месту отправления и были очень удивлены, встретив на перроне провожающих, среди которых был брат Ани Алеша, который заготовил для всех шампанское, устроив нам по-настоящему праздничное прощание.
Мы ехали в купе первого класса, но это был не спальный вагон, и первым делом жена открыла чемодан, вынула простыни и задрапировала ими все купе. Я проехал по всему свету, но такого еще не видел. Путешествие в Калугу всегда было настоящей прогулочной поездкой, думаю, эти 160 километров и тогда мы, наверно, ехали 6–7 часов. Из Калуги дорога шла в Кондрово, на станции нас встретила ладная тройка лошадей с фабрики, чтобы отвезти в имение.
По приезде нас собрались поздравить люди из имения и крестьяне
