Немецкие предприниматели в Москве. Воспоминания - Вольфганг Сартор
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Мне следовало многим заниматься, чтобы все это изучить, я часто разъезжал по округе, и, бесспорно, приобретенный опыт послужил мне в моей дальнейшей деятельности. Из кирпичного завода нашего имения я снабжал фабрику, которая нуждалась в большом количестве кирпичей, так как повсеместно шло строительство. Я обладал еще тем преимуществом, что мог держать в усадьбе достаточно лошадей для производства работ в поле. Когда же в имении уже нечего было делать, всегда можно было получить работу на фабрике – подвоз дров из леса, торфа и прочего.
Несчастье российского сельского хозяина заключалось в том, что продукты были дешевы, особенно в провинции. Тогда, к примеру, фунт телятины в лавке стоил 6 копеек, то есть 12 пфеннигов, десяток яиц – 15 копеек, да и зерно тоже было чрезвычайно дешевым. И хотя заработная плата была низкой, но и прибыль ничтожна. Думаю, что имение обходилось моему отцу в год довольно дорого, пока в нем хозяйствовали чужие люди. В мою бытность там ему уже хотя бы не надо было ни за что приплачивать.
В свободные часы я шел, несмотря на все еще болевшую ногу, на охоту, которая не была изобильной, но возбуждала. Из дичи здесь представляли интерес тетерева и зайцы, а весной, которая в России вступает в права намного интенсивнее, чем в Германии, наблюдалось очень занятное токование. В лесной тиши буквально слышно, как после долгой зимы выпрямляются травы и природа вновь оживает.
Время от времени мне наносили визиты. Так, однажды приехали мой зять Эдуард с женой и детьми. Разумеется, эти события уже стерлись из памяти, но забавные эпизоды все же сохранились. Мы были на станции Калуга. Длинным рядом стояли крестьянки с ведрами, продававшие моченые яблоки. Мой зять восторгался этими яблоками и хотел купить у женщины целое ведро. Но, когда она затем помешала рукой в ведре и достала из того же рассола, в котором лежали яблоки, вырученные медяки, у него пропало желание полакомиться.
Потом я еще хорошо помню, как мой племянник Жорж, смертельно рискуя, съезжал на лыжах по очень крутой горе, все время выкрикивая: «Ужасно!» Тогда, в 1901 году, ему, наверно, было лет пять.
Довольно долго у меня в доме гостила сестра Соня, и тогда по вечерам у нас собиралась молодежь с фабрики. А еще мне прислали в дом русского студента, который должен был составить мне компанию. Но это было ошибкой. Он был настоящий городской человек, не интересовался сельской жизнью, и, кроме совместных трапез, я его редко видел.
А летом 1902 года у нас произошли радостные перемены. Приехала моя мать навестить меня и сестру. Так как она не хотела совершать поездку одна, то взяла с собой русскую учительницу, давно живущую у Рюхардов. Этот визит был, вероятно, самым чудным событием в моей жизни сельского жителя. Мы прожили вместе прекрасные дни, которые я в основном провел в обществе этой молодой дамы. Минуя наше хозяйство, мы вместе выходили в поле: мне она очень нравилась и привлекала своим энергичным, жизнеутверждающим складом характера.
Однажды все общество поехало через фабричные леса. Все ехали в общей подводе, только я не мог ехать со всеми, потому что со своей несгибающейся ногой передвигался в небольшой повозке, специально приспособленной для меня. Со мной поехала эта девушка, она взяла поводья. Мы обсуждали самые разные философские темы, при этом она мало следила за дорогой и ехала так, что повозка в любой момент могла перевернуться. Боль в ноге была ужасной, но я все же получал от поездки большое удовольствие и влюбился, наверно, безнадежно в моего философствующего кучера. Тогда, пожалуй, я это еще не совсем ясно осознавал, но, несомненно, эта встреча после отъезда моей матери и ее спутницы осталась в памяти впечатляющим воспоминанием.
8. Начало работы
Тем временем в Москве у фирмы Вогау возникли новые торговые связи. Из Сибири в больших объемах экспортировалось в Англию сливочное масло. Для этого договорились с двумя сибирскими поставщиками, которые закупали товар, и он экспортировался потом за общий счет. Чаще всего оно отправлялось в Англию, но также в Германию и Данию. Предприятие оказалось не таким простым, как думалось. Масло, которое закупали в разных районах, так различалось по качеству, что нельзя было пересылать его дальше без сортировки и классификации. Поэтому оно задерживалось в Риге, где его складировали в промышленном холодильнике. Скоро там собралось примерно 5000 бочонков. Был нанят датский знаток масла, и мне предложили вместе с ним классифицировать продукт в Риге.
Таким образом, я впервые оказался связан с фирмой Вогау. В Риге было обнаружено колоссальное количество бочонков, содержимое которых было, мягко говоря, различным. Какие-то пахли чесноком, в каких-то масло было прогорклым, в некоторых обнаружилась зеленая плесень. Мы сортировали масло почти две недели, чистили и снова паковали, соединяя одинаковый товар. Все шло в Англию и продавалось там. Примечательно, что бочки, сделанные из молодой древесины, отдавались на английские фабрики мучных изделий, то есть использовались в производстве всемирно известного печенья.
Это был мой первый опыт в торговом деле, но теперь еще надлежало рассчитаться с сибирскими партнерами, участниками общей сделки. Мне помог в этом служащий фирмы Вогау Цинк, и несмотря на то, что в Риге у нас все было так запутано, в расчетах не было ошибок и выставленный счет не оспаривали, даже при том, что один из скупщиков приехал в Москву вместе со своим бухгалтером. Но в результате все предприятие оказалось убыточным и потому было фирмой оставлено.
9. Фирма «Вогау и Кº»
Я еще был мало осведомлен о жизни такого крупного торгового предприятия и получил только первое представление о величине фирмы «Вогау и К°» в Москве и о том уважении, которым она там пользовалась. Она была основана в 1840 году двумя предпринимателями – братьями Филиппом Максимилианом и Фридрихом фон Вогау550. Карл Генрих фон Вогау551 был отцом моей матери, то есть нашим дедушкой. Из очень небольшого предприятия, где поначалу работали и жены партнеров, вырос гигантский торговый дом, который пожинал плоды своего величайшего расцвета как раз в те годы, когда я там работал.
К тому времени в Москве было пять партнеров: Мориц Марк, мой отец, Гуго фон
