Немецкие предприниматели в Москве. Воспоминания - Вольфганг Сартор

ближайших деревень. Целью поздравлявших в первую очередь, наверно, была добрая порция водки, которую я велел им подать, и, пожалуй, мало кто из поздравлявших вернулся прямо домой, а чаще оставался лежать где-нибудь в канаве при дороге. А у нас в доме латыш-управляющий украсил стулья гирляндами цветов, и так мы совершили нашу первую трапезу. Это было 28 апреля 1902 года, стояла прекрасная весенняя погода, так что мы могли наслаждаться пребыванием в имении. Вечерами чаще всего мы отправлялись в лес на токовый полет вальдшнепов. Кроме того, жена с интересом осматривала хозяйство и окрестности, по которым мы бродили и ездили.

Вскоре я должен был представить жену на фабрике. Мы поехали туда, чтобы сделать ряд официальных визитов. Но там произошел инцидент, который вызвал обиду у директора. Сначала по регламенту предполагался визит к господину Чинчину, директору, и его жене. Но когда мы туда подъехали, перед соседним домом стоял очень добродушный толстый русский скупщик леса и его жена с детьми. Мы заговорили с ними, и нас пригласили зайти в дом. Ничего не подозревая, мы вошли и задержались на несколько минут с этими дружелюбными людьми. Затем мы отправились в дом директора, но были приняты очень прохладно, поскольку за нами наблюдали с балкона и с неудовольствием отметили это нарушение фабричного церемониала.

Охотнее всего мы, конечно, оставались дома, и, думаю, такая предоставленность друг другу была полезной для нашей позднейшей жизни. Ведь, в конце концов, мы были очень разные и ко многому надо было привыкнуть, прежде чем достичь полного взаимопонимания. Как-никак моя жена довольно властная натура, не терпящая вмешательства в ее дела – дом, кухня, хозяйство, – но зато обладающая талантом со всем этим отлично справляться. Это она превосходно доказала во всех непростых экономических ситуациях. Было ли в хозяйстве всего в достатке или какая-нибудь закупка была затруднительной, она всегда наилучшим образом заботилась о семье. Но и вообще она обладала большой энергией и доводила до конца любое дело, за которое бралась. Напротив, у нее отсутствовало желание фантазировать и строить планы, кроме того, ей не хватало чувства юмора, шутки она воспринимала плохо.

Со мной все было по-другому. Во-первых, я в жизни много жил на природе, где зависел только от самого себя, мысленно строил планы, про которые иногда знал заранее, что их почти невозможно осуществить, а теперь с этим не находил у жены понимания. Когда я говорил с ней о планах, то следовало предъявлять варианты их исполнения, иначе и обсуждать их не стоило. Такие и разные другие качества следует досконально изучить друг в друге, прежде чем отправляться в трудный и длительный путь к счастливому браку. Что это возможно, мы доказали за сорок лет совместной жизни.

Итак, мы оставались три недели в имении, потом вернулись в Москву, где нам обустроили за городом в доме моей сестры Иды маленькую квартиру. Пребывание там было не особенно комфортным. Потом уже появились планы о загородном доме для нас, который хотели подарить мои родители. К сожалению, тогда был модным один немецкий архитектор, который как раз прибыл в Россию. И ему поручили строительство. Внешне дом был весьма красив, но он был настолько плохо построен, что через несколько лет нам пришлось его полностью переделать. Место было подобрано очень симпатичное, но с одним недостатком – здесь всегда было ветрено, от чего мы очень страдали, пока не подросли наши многочисленные зеленые насаждения.

Первым большим событием в нашей семье было рождение старшего сына Морица579. Наша городская квартира была очень тесной, тем не менее я вспоминаю большой праздник, который мы там устроили на крещение сына, и он прошел очень непринужденно, несмотря на присутствие большого количества гостей.

Первый ребенок, наверно, большое событие в каждом супружестве, и оно сразу основательно перестраивает домашний быт. Так обыкновенно и происходило, особенно в наших кругах в России. Тут же понадобилась няня, а русская няня – это нечто совсем особенное. Всегда очень добрая с детьми, но с претензиями, так что ее надо было еще и обслуживать. Затем обычно требовалась еще и кормилица, с которой следовало обходиться особенно осторожно. Вскоре я уже мысленно отмечал, что у нас формируется такой же домашний быт, как и в тогдашнем нашем кругу. Кухарке нужна помощница, горничной – прислуга, за столом тоже, а где кучер, там и конюх, так что правильное хозяйство насчитывало в Москве десять и более слуг. Конечно, у нас такая ситуация сложилась не в первые годы, но в итоге все стало так же, как и у всех остальных. Для жены, которая и дома жила в большом семейном хозяйстве, а затем многие годы в доме Рюхардов, в этом не было ничего неожиданного и ничего необычного, но для меня, никогда никого не имевшего в услужении, кроме коротких визитов в Москву, такое положение было сначала очень непривычным, и иногда хотелось этому сопротивляться, но делать было нечего, я должен был приспособиться и к этим обстоятельствам.

Наша первая обстановка в квартире была очень странной. Спальню нам подарили Рюхарды, столовую – мои родители. Гостиная была не больше моей нынешней комнатушки, ее мы оформили в мавританском стиле. Может быть, весьма оригинально, но довольно неуютно, со львом и тигром в соответствующей стилю раме.

О нашей жизни в те дни мало что можно сказать примечательного. Мы часто ездили по вечерам на прогулки. Обычно же мы шли на вечернее чаепитие к Рюхардам или к моим родителям, все они жили рядом. Дружили мы в то первое время с Эрнстом Руперти и его женой. Он женился незадолго до нас, и, хотя его жена была немкой, привезенной из Германии, а моя все же очень русской, они по большей части хорошо ладили.

Я полностью посвящал себя делу, которое вскоре начало доставлять мне радость. Даже если в первые годы я, разумеется, не определял самостоятельно свою деятельность, то изменилось это скорее, чем я смел надеяться. После того как на московском сахарном заводе на пенсию ушел старый дядя Франц Грабе580 и мы взяли на себя все управление, там у меня возникло достойное поле деятельности. Кроме того, на эти годы приходятся усилия Гуго по развитию Белорецких заводов. Его часто и подолгу не было, и само собой получалось, что я обретал все больше самостоятельности. Но после свадьбы нам не были суждены долгие мирные годы. В 1902 году мы поженились, а в 1905 году началась Русско-японская война.

12. Русско-японская