Пролегомены российской катастрофы. Трилогия. Ч. I–II - Рудольф Георгиевич Бармин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Апологеты большевизма и Сталина, выгораживая его как инициатора бесчеловечной коллективизации, приводят такие причины Голодомора:
1) бычков и волов, основную тягловую силу, кулаки и середняки съели;
2) троцкисты, пробравшиеся в ряды ВКП(б) в селах, объясняли крестьянам, что из колхозов ничего не выйдет, ибо правление колхоза скот разворует и пропьет (Мухин. «Советская Россия». 18. 09.2007).
Некто Чуринов на этих опереточных постулатах Мухина делает вывод, что «по регионам, где разразился голод, можно судить, где, так сказать, хорошо поработала встроившаяся в сталинский режим группа политического риска» (то есть троцкистская оппозиция. — Б.) (указ. соч.).
По поводу съеденных бычков и волов. Да, съели, потому что труд колхозников не оплачивали, а налоги молоком, яйцами, шерстью и прочим требовали. Платите за труд — и скотина сохранится, и работник останется в живых! Но партийные верхи решили, что крестьянин и на подножном корму прожить сможет — на крапиве, траве-лебеде и пр. Сказал же Ленин, что «предстоит трудная борьба по перевоспитанию крестьянина»! Вот и заперевоспитывали до смерти…
Относительно «встроившихся троцкистов»… Голод охватил миллионы квадратных километров. И на этих бескрайних просторах пронырливые троцкисты заполонили ряды сельских ячеек ВКП(б)! Куда же смотрело ГПУ — ее вездесущее око и рука? А ГПУ тоже было насквозь поражено троцкистами, уверяют другие апологеты Иосифа. По заявлению Сталина, даже Дзержинский был матерым троцкистом («Новая газета». № 66. 2015). Они и творили массовый террор, чтобы посеять всеобщее недовольство врагом Троцкого — Сталиным. Только удивляться приходиться, как это Сталину, окруженному тьмой троцкистов из военных, следователей, прокуроров, судей и пр., и пр. — удалось целехоньким сохраниться до конца дней?! До какой только чепухи не договоришься, чтобы оправдать своего кумира и свою идеологическую чушь…
Отправив миллионы людей в гиблые места, партийные верхи скоро стали получать от высланных кулаков жалобы на условия их содержания во время транспортировки и в местах «трудового перевоспитания». В таких местах только на Урале за 1930–31 годы было размещено 101,4 тысячи ссыльных семей — 480 000 раскулаченных (Кузнецов И. Н. Засекреченные трагедии советской истории. Ростов-на-Дону: Феникс, 2008. С. 18). История сохранила нам письма их обитателей в адрес властей. Вот краткое содержание письма Калинину, «всесоюзному старосте». Сосланных кулаков из Украины, Курска и других мест отправляли в ужасные морозы в телячьих вагонах — детей и беременных женщин, в тесноте, друг на друге, тут же рожали и детей этих выбрасывали из вагонов, как собак, а по приезде разместили в церквах и холодных грязных сараях. Держат полуголодными, во вшах, холоде и голоде, тут же тысячи детей, брошенных на произвол. Каждый день умирают больше 50 человек. Сейчас в Вологде 35 000 человек в ужасных условиях. Немедленно выезжайте в Вологду (История Отечества в документах. Ч. II. С. 107–108). И такой крик несся со всей России. Едва ли он доходил до ушей Калинина, а если и доходил, то едва ли мог растрогать старого козла, увлеченного юными балеринами.
Интересные воспоминания оставил американский рабочий, приехавший в СССР помогать строить Магнитогорский металлургический комбинат.
«Кулаки в Магнитогорске — с 1931 года. Жили в палатках. К концу 1933 года 35 000 человек. Зимой 1932–33 года 10 % из них умерло от холода и голода, в том числе все дети младше 10 лет. Умершие были заменены новыми» (Скотт Дж. За Уралом. Американский рабочий в русском городе стали. М.; Свердловск: Изд-во Моск. ун-та; Изд-во Урал. ун-та, 1991. С. 278). Скотт также констатирует вред массовых арестов спецов, рабочих, оголявших производство; на Урале чистки в большом размахе. На его глазах бесхозяйственность гробила массу материалов — выгружали под открытым небом, все это, промоченное дождем и занесенное снегом, засыпали землей. Заказывали новое и т. д. Удивлялся Скотт подобной картине, сравнивал со своим производством, где от подобной «рачительности» хозяин давно бы вылетел в трубу, а рабочие пошли бы по миру. И не находил ответа…
Ответ же лежал на поверхности. Вся собственность в СССР — государственная, а государство, по Ленину, «это мы — коммунисты», то есть вся собственность была коллективной собственностью партии и ничьей в частности. А когда у дитяти семь нянек — оно без глазу. Нам за семьдесят лет все уши прожужжали о преимуществах планового хозяйства. Скотт с этими «преимуществами» познакомился воочию. До того запланировались, что все годы большевистской власти жили в условиях массового дефицита необходимых для нужд народа товаров, последние тридцать лет существования плановой системы ежегодно закупали на Западе зерно десятками миллионов тонн, давились в очередях за импортными шмотками — своими были забиты все склады, на столько они были непотребны. Короче, оборотной стороной плановости была бесхозяйственность, которая во многом и задушила советскую власть. Но я отвлекся. Возвращаюсь к рубежу двадцатых — тридцатых годов.
Первая пятилетка началась 1 октября 1928 года. Плановые показатели систематически изменялись в сторону завышения. Так, плановые показатели на 1931 год, третий год пятилетки, увеличивались с 22 до 45 % по промышленному производству (Канун… С. 80), хотя в 1932 году ни по одной важнейшей отрасли планы выполнены не были (указ. соч., с. 82). Ибо завышение их было научно необосновано — политика определяла, а не наука. Вот этот политический, а не научный подход лежал в основе многих как правительственных, так и личных
