Еврейское остроумие - Зальция Ландман

— Сорок — до сорока одного, господин начальник!

В канун субботы было принято вызывать для чтения Торы в синагоге одного из Конов, Коэнов, Коганов, Каганов — словом, потомков коэнов, служителей Храма (причем они вовсе не обязаны были носить это имя в обычной жизни). За эту честь вызванный должен был пожертвовать какую-то сумму.

Барон Шпарвиц из любопытства заглядывает в синагогу и слышит, как шамес возвещает:

— Кон — двадцать марок!

Барон Шпарвиц, не раздумывая ни секунды, подает голос:

— Сто марок!

— Но господин барон не знает даже, о чем речь! — говорит шамес.

— А зачем? Я знаю: если Кон предлагает за что-то двадцать марок, значит, оно стоит все сто!

Маленький Янкель, выросший в гетто, впервые видит процессию в один из христианских праздников. Он смотрит большими глазами на причетников, размахивающих кадилами, и вдруг вопит что есть мочи:

— Фройляйн, фройляйн, у вас сумочка горит!

Леди Уинстон в Нью-Йорке пригласила гостей, но в последний момент выяснилось, что некоторые мужчины не смогут прийти, так что дам окажется слишком много. В отчаянии она звонит начальнику военно-воздушного училища и просит:

— Пришлите мне четырех бравых молодых офицеров! Только, пожалуйста, не евреев.

Вечером перед растерянной леди стоят четверо огромных негров в мундирах военно-воздушных сил.

— Это какая-то ошибка, — лепечет она.

— Исключено! — уверяет ее один из негров. — Наш командир, мистер Леви Пинхас, никогда не ошибается.

Адвокат Мориц Хааршпальтер является в окружной суд города Станислав и говорит:

— Господин судья, два года назад я подал прошение, но до сих пор ничего не произошло. Хотелось бы узнать, доживу ли я до решения моего вопроса?

— Все вы, евреи, такие! — взрывается судья. — Две тысячи лет назад вы приговорили Христа к смертной казни, а теперь еще и выставляете наглые требования!

— Он сам был виноват, — возражает адвокат. — Если бы он подал прошение в окружной суд города Станислав — жил бы до сих пор.

Выражение "гоиш нахес", то есть "нееврейские радости", означает примитивные удовольствия, недостойные мыслящего человека.

Кайзер Вильгельм II обращается к банкиру Оппенгеймеру:

— Скажите-ка мне, Оппенгеймер, что это, в сущности, означает — гоиш нахес?

— Это я могу объяснить Вашему Величеству только с помощью примера. Объявлен парад войск, на котором Ваше Величество должны присутствовать собственной персоной. Ранним утром весь полк стоит по стойке "смирно", сбежались тысячи зевак, то здесь, то там от жары и усталости люди падают в обморок. Наконец появляетесь вы,

Ваше Величество, все кричат "Уррра!"… Знаете, что это такое?

— Конечно. Это патриотизм.

— Нет. Это и есть гоиш нахес.

Фельдфебель:

— Рядовой первого года службы Мюллер! Почему вас не было на церковной службе? Вы же значитесь протестантом.

— Извините, господин фельдфебель, но я диссидент.

— Как вы сказали — диссидент? Знаете, что я вам скажу: вы просто-напросто масон! Если вы мне сейчас же не назовете приличную религию, в следующий раз я запишу вас в евреи!

Одному капитану-пруссаку представили четырех новобранцев-евреев. До армии все четверо были коммерсантами.

— Запомните, господа новобранцы, — говорит капитан, — я весьма гуманный начальник. Не выношу только трех вещей: во-первых, новобранцев, во-вторых, коммерсантов и, в-третьих, евреев.

В Пруссии солдатам-евреям при переводе в резервисты офицерский чин не присваивался, в Баварии же имелся обозный батальон, в котором и евреев производили в офицеры. В январе 1910 года в Мюнхене появился следующий приказ по гарнизону: "В день рождения Его Величества состоится богослужение для господ офицеров:

для господ католиков — в соборе,

для господ евангелистов — в кирхе,

для господ из обоза — в синагоге".

Вариант.

Экскурсовод в Карлсбаде водит гостей по городу и дает пояснения:

— Это монастырская школа для католиков. Там, слева, — евангелическая церковь. В боковой улочке — церковь для протестантов. А вот это — синагога для курортников.

Католическому священнику, евангелическому пастору и раввину разрешена совместная аудиенция у Папы.

Католику папа говорит:

— Вы — представитель нашей церкви, поэтому можете поцеловать мне руку. — Затем, обращаясь к пастору: — Вы, несмотря на разногласия, все же христианин, и я разрешаю вам поцеловать мне ногу.

После этого Папа поворачивается к раввину:

— А вам, как представителю богоизбранного народа…

— Могу себе представить, — перебивает его раввин. — Я уже ухожу!

— Свидетель, ваше имя? — спрашивает судья.

— Мендель Бериш Вайнбаум. Хлеботорговец.

— Вы, вероятно, еврей?

— Так точно. И горжусь этим!

Судья, заглянув в бумаги:

— Не вижу повода.

Короткий коммунистический период в Венгрии после Первой мировой войны сменился антисемитским "Белым террором".

Как раз в это время Кон с женой приехал в Будапешт, но в гостиницах отказываются предоставить номер человеку по фамилии Кон. Поздно вечером, все еще не найдя пристанища, он бредет по улице и вдруг встречает своего друга Грюна. Тот советует Кону:

— А ты назови им какое-нибудь хорошее гойское (в смысле нееврейское) имя.

Поздно ночью Грюн опять встречает супругов Кон на улице и спрашивает:

— Ты так и не назвал им гойское имя?

— Как раз назвал, и очень даже хорошее. А они все равно спустили нас с лестницы!

— И как же ты им назвался?

— Чернош Янош (так звали архиепископа Венгрии), а жену — Эстергази.

Школьный инспектор спрашивает одного из учеников, почему ось у глобуса наклонная. Ученик смущенно бормочет, что он этого не делал. Инспектор требует объяснений у учителя. Тот заливается краской и, спотыкаясь на каждом слове, отвечает:

— Господин инспектор, он говорит правду, мы действительно получили глобус из магазина уже в таком виде.

Инспектор рассказывает все это директору школы. Директор вспыхивает и гневно произносит:

— Тысячу раз я уже говорил этому учителю, чтобы он не покупал учебные пособия у евреев!

Крестьянин побывал в городе. Он делал покупки в нескольких еврейских лавках и в одном кооперативном магазине. Дома он рассказывает о том, что с ним случилось в городе:

— Правду говорят, что все евреи жулики. Когда я все купил, то заметил, что где-то забыл свой зонтик. Возвращаюсь в первую еврейскую лавку, во вторую, третью — везде говорят, что никто моего зонтика не видел. Потом я вошел в кооперативный магазин, а они мне кричат: "Вы забыли у нас зонтик!" Видите, что значит — честные люди!

Протестантский пастор попадает на небо. У врат рая святой Петр вручает ему ключи от "фольксвагена" и говорит:

— Это тебе за то, что ты был честен и верен.

Некоторое время спустя пастор встречает своего коллегу-католика, который едет на сверкающем хромом "форде".

— За что ему такую машину? — спрашивает пастор. — Разве он лучше меня?

— Ну, знаешь, у них же целибат. Это такая большая жертва, за нее надо как-то воздать.

Потом пастор встречает раввина в "роллс-ройсе".

— Но у этого нет никакого целибата, и я хотел бы знать, почему…

Святой Петр прикладывает палец к губам:

— Тссс! Он родственник шефа.

В забытой богом галицийской глуши раввин и католический священник, единственные интеллигенты во всей округе, стали близкими друзьями. Раввина очень интересует, как происходит исповедь. После долгих раздумий священник решается взять раввина с собой в темную нишу исповедальни и позволить ему слушать исповеди.

Приходит первая женщина:

— Святой отец, я совершила тяжкий грех. Один раз изменила мужу.

— Да, дочь моя, это большой грех. Я попрошу нашего милостивого Бога, чтобы Он тебя простил. Во искупление ты должна будешь один раз прочесть "Отче наш" и пожертвовать церкви десять гульденов.

Приходит вторая женщина. Она дважды изменила своему мужу. Священник велит ей дважды прочесть "Отче наш" и пожертвовать церкви двадцать гульденов.

Внезапно священник хватается за живот и стонет:

— Мне нехорошо. Я скоро вернусь.

Раввин остается один. Приходит очередная женщина и говорит:

— Святой отец, я согрешила: один раз изменила мужу.

Раввин, понявший систему, отвечает ей: