Еврейское остроумие - Зальция Ландман

Это случилось еще в те времена, когда евреи должны были вести религиозные диспуты с католическим духовенством. Епископ Майнца потребовал, чтобы франкфуртские евреи прислали кого-нибудь на такой диспут. Все испугались — кроме маленького Морица. И он отправился в Майнц.

Епископ показал ему сжатый кулак с отставленным большим пальцем. Мориц в ответ показал ему тоже сжатый кулак, но с двумя отставленными пальцами. Епископ показал плоскую ладонь, Мориц — сжатый кулак. Епископ рассыпал из золотого бокала горошины по полу; Мориц собрал горошины в бокал и сунул его под пальто.

Епископ ласково похлопал Морица по плечу и отпустил его, а коллегии объяснил:

— Пожалуй, это правда, что евреи — избранный Богом народ, если у них и дети такие мудрые. Я ему показал: вы верите в одного Бога! А он мне показал: а вы верите в двух — в Отца и Сына. Я ему показал: вы на земле беззащитны! А он мне: объединившись, мы могучи! Я ему показал: Господь рассеял вас по всей земле! А он мне: но Он соберет нас воедино под покров Своей милости…

Когда Мориц возвращается домой, все его спрашивают:

— Ну, как там было?

— Проще простого, — отвечает Мориц. — Он мне показал один палец, я ему — два. Он мне показал: я тебе дам оплеуху! Тогда я ему показал: а я дам тебе в зубы! Потом он высыпал горошины из золотого бокала. Я горошины собрал, а бокал сунул под пальто. На улице-то я горошины высыпал, а золотой бокал — вот он!

Ицик лежит в инфекционной больнице. Состояние его все хуже, и его спрашивают, не хочет ли он встретиться с духовником.

— Да, пусть придет епископ.

— Но ведь вы еврей!

— А что, прикажете звать нашего ребе, когда тут эпидемия?

На Рош а-Шона, еврейский Новый год, и на Йом Кипур, день самого строгого поста, по древнему обычаю, в синагоге трубят в шофар, бараний рог.

В маленьком венгерском местечке кантор в течение двадцати пяти лет выполнял эту почетную обязанность — трубить в шофар. Потом он стал стар и слаб, а поскольку выдувать из шофара громкие звуки совсем не легко, община наняла для этого молодого парня. Старому кантору стало так обидно, что он пошел к судье и подал жалобу на общину. Судья (он был гой) вызвал главу общины и упрекнул его;

— Господин Шварц, как вы могли так обидеть бедного старого кантора? Вы должны как-то возместить ему эту обиду!

Собрался совет общины и принял компромиссное решение: на Рош а-Шона будет трубить сильный молодой парень, а на Йом Кипур — старый кантор.

Но тот опять побежал к судье:

— Ваша честь, так не пойдет. Ведь на Йом Кипур трубят один-единственный раз!

— До чего же вы все-таки глупы! — ответил судья. — Уж если шофар опять в ваших руках, трубите себе, сколько хотите!

Прекрасное летнее утро. Еврей гуляет в парке, собачка бежит за ним. Тут появляется полицейский и строго говорит:

— Возьмите собаку на поводок, иначе заплатите штраф!

Еврей молча идет дальше.

Полицейский начинает злиться:

— Немедленно возьмите собаку на поводок!

Еврей шагает дальше.

Полицейский догоняет его, вытаскивает блокнот, выписывает квитанцию и протягивает еврею:

— Три злотых!

— С чего это я буду платить? Это не моя собака!

— А почему же она бежит за вами?

— Ну и что с того? Вы тоже за мной бежите…

В Венгрии люди говорят так:

Один венгр — это аристократ.

Два венгра — это три политических мнения.

А трех венгров встретить невозможно, потому что один из них наверняка еврей.

Маленький Мориц играет на улице с пасторской дочкой Эрной. Мимо идет мама Морица и говорит:

— Ты испачкался, как свинья! Быстро пойди домой и встань под душ!

Маленькая Эрна идет с ним, а поскольку и она вся в грязи, ее тоже раздевают и ставят под душ.

Мориц смотрит на девочку и с удивлением говорит

— Никогда бы не подумал, что между христианами и евреями такая большая разница!

Огромная старая липа затеняет кабинет графа, не пропуская туда свет, однако фамильная гордость не позволяет срубить дерево, поскольку его своими руками посадил прадед графа. Фарбер, правая рука графа, нашел выход:

— Если господин граф прикажет вырезать из ствола дерева статую Христа и установить ее на том же месте, то это уже не будет грехом.

Совет выполняется. Толпа богомольцев, сняв шапки, присутствует при освящении распятия. Фарбер тоже здесь, но шляпу он не снял, а статуе дружески машет рукой.

— Вы в своем уме? — кричит ему граф.

— А в чем дело? — удивляется Фарбер. — Мы же с ним были знакомы еще тогда, когда он был липой!

Ярмарка в галицийском местечке. Украинский парень ни с того ни с сего наскакивает на еврея и начинает молотить его кулаками. Польский помещик отрывает парня от еврея и строго спрашивает:

— Ты что это делаешь?

— Это месть за то, что евреи распяли Христа!

— Но ведь с тех пор прошло две тысячи лет, — говорит помещик.

— Может, и так, — соглашается парень. — Но я-то об этом только сегодня узнал.

На докторском экзамене по юриспруденции Мойше Леви задают вопросы о католическом церковном праве.

— Назовите семь святынь католической церкви, — говорит ему профессор.

— Брак… — мямлит Леви после долгой паузы.

Доброжелательный экзаменатор хочет помочь скорбно

умолкшему соискателю и задает еще один вопрос:

— Ну а как вступают в католическую церковь?

— С непокрытой головой! — радостно отвечает Леви.

Париж. Леви жалуется на своего конкурента Дрейфуса:

— Это такой подлец! И притом добился все же, что его наградили крестом Почетного легиона. Мало того, к ордену он хочет получить еще и розетку!

— А чего вы хотите? — удивляется Дюпон. — Вы, евреи, все такие. Иисус был единственным, кто не хотел получить еще и розетку, хотя крест уже имел.

Польский еврей в лапсердаке, с длинной бородой и пейсами, жалуется своему другу:

— Антисемитизм набирает силу! Вчера я ехал в одном купе с двумя офицерами, так они непрерывно ругали евреев!

— Ну, так что же ты сделал?

— Я постарался ничем не выдать, что я еврей.

Благотворительный бал. Лейтенант говорит еврейской девушке:

— Пожалуйста, бокал шампанского, прекрасная Ревекка!

А девушка ему:

— Вы ошибаетесь. Ревекка поила верблюдов водой, а не шампанским.

Хотя святому Иосифу отведено на небесах почетное место, он, скромный плотник, среди множества высокообразованных святых чувствовал себя не слишком уютно и поэтому выговорил себе право время от времени спускаться в Вену, Париж или Будапешт. Однажды он возвратился с такой прогулки, едва держась на ногах. Святой Петр строго сказал ему:

— Если это повторится, я тебя вообще не впущу обратно!

— Это ты меня не впустишь? — разозлился святой Иосиф. — Еще одно слово, и я заберу своего приемного сына из этой конторы — и уж тогда вы все вылетите в трубу!

Визит Папы Римского в Иерусалим. Бургомистр протягивает Его Святейшеству древний пергамент. Ни Папа, ни его высокообразованные спутники никак не могут расшифровать текст и обращаются за помощью к бургомистру.

— Это до сих пор не оплаченный счет за Тайную вечерю. Будьте добры оплатить, Ваше Святейшество.

Всемирный конгресс в Ватикане. Одна за другой подъезжают дорогие элегантные машины. Грюн говорит Блау:

— Видишь, что значит эффективно работающее предприятие! Начинали-то ведь с одним осликом.

Кон побывал в Риме.

— Ты видел Папу?

— Видел ли я? Да я был к нему приглашен!

— Правда? Ну и что он за человек?

— Папа — человек очень милый. А уж она!

В чем разница между израильтянином и евреем?

Израильтянин — это хороший человек, который дает деньги в долг.

Еврей — это плохой человек, который требует, чтобы долг вернули.

Филосемит — это такой антисемит, который любит евреев.

Трое священнослужителей в одном и том же магазине покупают одновременно три машины. Католический священник приносит сосуд со святой водой и окропляет свою машину, прежде чем сесть за руль. Протестантский пастор, дождавшись воскресенья, подъезжает на машине к открытой двери церкви, и, когда он благословляет паству, машине тоже достается немного из его благословения. Раввин долго думает, потом берет в руки пилу и отрезает кусочек выхлопной трубы.

Раввин и епископ доверительно беседуют друг с другом.