Нас ждет Севастополь - Георгий Соколов

Теперь разведчик не сводил глаз с дороги. Вот машина опять пошла по краю ущелья. «Сейчас или никогда!» — мысленно воскликнул он.

Сначала Логунов согнулся, затем стремительно выпрямился и с силой пнул шофера в спину. В тот же миг вывалился из машины на левую сторону. Шофер ткнулся носом в баранку, затем откинулся назад. Автоматчики не успели опомниться, как неуправляемая машина полетела в ущелье.

Логунов, оглушенный при падении, остался лежать на дороге.

Долго лежал он недвижимый, как труп, уткнувшись лицом в камень. Но, видать, крепко сбит был этот уралец, просоленный черноморской водой. Он очнулся, поднял голову и огляделся, не соображая еще всего, что произошло. Кругом стояла тишина. Лишь кое-где щебетали и посвистывали птицы. Логунов ощутил острую боль в левом плече и бедре. Хотел встать, но не смог. Даже опереться на руки он не мог — руки были связаны за спиной.

Инстинкт самосохранения подсказал, что надо уходить с дороги. Не сумев подняться, Логунов пополз, извиваясь всем телом. Около молодого дубка остановился и, опираясь головой и плечом о ствол, поднялся. Постояв с минуту, разведчик, прихрамывая, пошел глубже в лес.

Все тело ныло, а бедро при каждом шаге пронизывала боль. Через километр разведчик устало опустился на землю и стал тереть о камень веревку, стягивающую руки. Это заняло немало времени, но все же усилия увенчались успехом.

Логунов расправил отекшие руки и довольно улыбнулся. Теперь он свободен! Все его существо наполнилось чувством радости, словно вновь народился он на свет. Сразу стало легче дышать, появилась уверенность.

Его, опытного разведчика, не пугало, что очутился в тылу противника. Смущало лишь одно — отсутствие оружия. Будь у него автомат и пара гранат… И тут он вспомнил о «своей» машине. Надо думать, что она свалилась в ущелье, иначе его не оставили бы на дороге. Неизвестно, уцелели ли шофер и автоматчики?

«Стоило бы проверить», — подумал Логунов, лежа на траве.

Но подниматься не хотелось, изнуряющая усталость сковывала все тело. Сейчас ему казалось, что нет на свете ничего приятнее, как лежать на траве, устремив мечтательный взгляд в голубое небо и слушая шелест молодых листьев на деревьях и песни птиц. Было бы совсем хорошо, если бы рядом сидела Дуня, а ее рука была бы в его руке. Так бывало в первый год их семейной жизни. Они лежали в березовом перелеске, и все кругом, казалось, пело о их любви…

Логунов вздрогнул и очнулся от дремоты. Спать сейчас нельзя. Нельзя! Кряхтя, он поднялся.

«Надо идти», — решил он, вздохнув.

Разведчик выломал суковатую палку и пошел к дороге. Около нее спрятался в кустах и огляделся. Дорога казалась пустынной. Логунов торопливо пересек ее и посмотрел вниз. Но в темном ущелье, заросшем кустарником, ничего не было видно.

Не размышляя долго, Логунов стал спускаться вниз. Спускался медленно, держась за кусты, упираясь ногами в выступавшие камни. Время от времени замирал и прислушивался. Дважды чуть не сорвался в пропасть. Один раз куст оторвался с корнем, и он еле успел ухватиться за соседний. Другой раз из-под ноги выскользнул камень, и ноги повисли в пустоте. Добравшись до дна ущелья, Логунов в изнеможении сел на камень.

Разбитая автомашина лежала вверх колесами. Около нее разведчик увидел три трупа и удовлетворенно подумал: «Туда им и дорога».

Отдышавшись, Логунов взял один автомат, запас патронов, нож, флягу. По привычке забрал из карманов убитых документы.

Наверху послышался шум идущей автомашины. Логунов присел за куст и замер, держа автомат наготове.

Машины прошла. Выждав несколько минут, разведчик выбрался наверх, на другую сторону ущелья, и углубился в лес.

«Вот теперь попробуйте меня взять», — торжествующе подумал он, шагая по узкой горной тропе.

Он испытывал чувство гордости от сознания, что сумел вырваться из лап фашистов и имеет возможность, в случае чего, дорого продать свою жизнь.

Получив от Крошки письмо, полное недоуменных вопросов и подозрений, Роза встревожилась. Ей стало понятно, что она перепутала письма, когда вкладывала в конверты. Перед Анатолием, впрочем, можно было оправдаться. Стоило только написать, что назвала его другим ласковым именем потому, что так зовут любимого ею героя романа, а что касается воспоминаний о поцелуях, то их следует понимать символически, как намек на будущее, когда будут вместе. А чтобы выглядело все это убедительно, нужно сходить к Гале и признаться ей, что безумно влюблена в Крошку. Галя, конечно, напишет об этом Николаю, а тот не преминет показать письмо Анатолию. И все — Анатолий опять у ее ног, доверчивый и послушный.

Галя только что покормила ребенка, уложила спать и приготовилась постирать пеленки. Увидев в дверях Розу, Галя удивилась. Роза заходила редко, а после рождения ребенка еще ни разу не была.

Роза поздоровалась, прошла в комнату, села на стул и заговорила:

— Извините, что долго не заходила. Была ужасно занята, да к тому же болела гриппом. Просто дня не хватает, хоть разорвись! И туда надо, и сюда…

Говоря, она незаметно оглядела Галю с головы до ног. Еще летом, когда судьба Николая была неизвестна, Роза предлагала ей сделать аборт. Но Галя решила родить, заявив, что, если мужа и нет в живых, ребенок будет его памятью. Роза пыталась приобщить ее к своей жизни, но Галя была домоседкой, на вечеринки ходить не хотела, знакомиться с офицерами не хотела.

Разглядывая сейчас Галю, Роза нашла, что она подурнела и похудела. И нужен был ей этот ребенок!

— Здоров ли ребеночек? Сейчас все так трудно. Ты совершила настоящий подвиг, решив родить в такое время. Представляю, сколько у тебя забот! Впрочем, такова судьба всех замужних женщин. Сами мы надеваем на себя ярмо.

Галя снисходительно улыбнулась, словно хотела сказать: вот полюбишь, тогда по-другому заговоришь. Роза поняла ее улыбку и вздохнула:

— Моей веселой девичьей жизни, наверное, тоже придет конец. Такова, видимо, судьба.

— Собираешься замуж?

Роза смущенно пожала плечами:

— Он на фронте и едва ли любит меня…

Галя с недоумением посмотрела на нее и спросила:

— Кто же он?

Когда Роза назвала фамилию Крошки, Галя рассмеялась:

— Этот дядя «достань горобца»?! Ой, Роза, да ведь он смешной.

Роза сделала вид, что обиделась.

— И ничего он не смешной. Он настоящий мужчина, и твой муж его уважает. А я не виновата, что он мне нравится. Все время думаю о нем, а он и не подозревает. И ничего смешного не вижу.

Галя перестала смеяться и серьезно сказала:

— Да, Роза, сердцу не прикажешь…

«Напишет мужу, а тот передаст Крошке. Дело сделано», — подумала Роза и повеселела.

— Я еще не видела твоего сыночка, — будто спохватилась она. — Разреши взглянуть.

Пройдя в спальню, Роза наклонилась над кроваткой.

— Ой, какой курносенький, симпатичный, — восхитилась она. — Спит, и горя ему мало. Самый счастливый человек на земле. Ни о войне, ни о хлебных карточках не имеет понятия.

Отойдя от кроватки, Роза села на диван и с горестными нотками в голосе проговорила:

— Не вовремя он появился на свет.

— Почему? — удивилась Галя.

— Война… А вдруг сиротой останется. Помаешься одна с ребенком.

Галя нахмурилась:

— Не говори так.

— И будешь ты ни дамочка, ни девушка, — продолжала Роза, не обратив внимания па замечание Гали. — А ведь молодость и красота даются женщине один раз в жизни, и жить надо так, чтобы в старости было что вспомнить. Впрочем, не все так мрачно. В случае чего ребенка можно сдать в детский дом — и опять ты свободная пташка.

— Чего ты городишь? — воскликнула Галя.

В кроватке заплакал ребенок, и Галя бросилась в спальню. Роза подошла к зеркалу и стала поправлять прическу.

— Между прочим, — сказала она, когда Галя вернулась с ребенком на руках и, сев на диван, стала кормить его грудью, — я могу подарить тебе халат. У меня их четыре. А моя мамаша ругается, когда надену халат, говорит, что носить их девушке неприлично. Дурацкий предрассудок.

Но Галя отказалась от подарка, заявив, что у нее есть два халата.

В комнату вошла Мария Васильевна с кошелкой в левой руке. В правой она держала сложенное треугольником письмо.

— Здравствуй, Розочка, — весело произнесла она, ставя кошелку на пол. — Хорошо, что зашла проведать. Галя все одна и одна, словом перемолвиться не с кем.

Мария Васильевна подала Гале письмо:

— Почтальонша сказала, что тебе.

Галя с недоумением посмотрела на незнакомый почерк, но, развернув письмо и глянув на подпись, весело рассмеялась:

— Вот легок на помине. Знаешь, Роза, кто пишет? Лейтенант Крошка.

Роза смутилась и покраснела. А вдруг Крошка сообщает, как она перепутала адреса.

Галя положила ребенка на диван, нетерпеливо открыла письмо, стала читать, но, не прочтя и половины, вдруг пошатнулась и, бледнея, сдавленно воскликнула: