Черный пепел на снегу - Яна Анатольевна Спасибко

– Так где ж я его найду? Сейчас посевная идёт, все работящие в поле!

– Тебе князь сказал помощника привести. А ты кого привел? Лодыря, который ничем не был занят?

– Да что вам, бабам, вечно не так?! – возмутился мужик. – Жена дома пилит. И тут то же самое!

– Выведи его отсюда! Мы ж потом не проветрим! Приведи нам кого из дружины лучше.

– Час от часу не легче! – возмутился дружинник. – Сейчас все дружинники в поход собираются, некого из них брать! Берите, что дают!

– А ежели к князю пойду, челобитную понесу?

– Да ты совсем ошалела, старая?

– Что, уже не красавица?

Дружинник смутился и уже спокойнее продолжил:

– Ну, ты подумай сама. У князя-батюшки каждый человек на счету.

– Так ты выбери кого помоложе, да чтоб детишки малые, да чтоб жена на сносях, – лукаво улыбалась Яга. – Доброе дело сделаешь. Не оставишь женщину вдовой да детей сиротами.

– Да они через одного такие! Как же выбрать?

– Ну, уж как-нибудь постарайся. Слышала я от одной своей подруги, что есть у вас там такой, Василько кличут.

– Своих от похода отмазываешь, – зло нахмурил брови дружинник.

– А пусть будет так, – легко согласилась Яга.

– Теперь уже я князю челобитную подам. Негоже воину за бабскими юбками прятаться. И вы без помощника останетесь, и Василько того накажут.

– А подавай. Только не забудь князю сказать, что это бабушка Аркадия попросила его о дружиннике. Посмотрим, кого он накажет.

– Будет вам Василько, – сквозь зубы прорычал дружинник и, схватив за шиворот своего «помощника», выволок того на улицу.

– Ты знаешь князя? – жарко зашептала Богданка, когда за раздосадованным дружинником захлопнулась дверь.

– Знаю, – легко подтвердила Яга, – кто ж его не знает?

Девочка только закатила глаза.

Привели его уже на следующий день. Испытывал он двоякие чувства. С одной стороны, Василько остаётся дома, когда товарищи идут за боевыми заслугами. С другой же, он-то точно живой и невредимый вернётся домой и не оставит жену свою вдовой, а детей – сиротами. Да и Федорушке так спокойнее будет.

Встретили его две женщины. Одна – молодая да ладная, с толстой медовой косой, представилась Забавой. Вторая… просто была. Высокая, не складная, худая, как жердь, да и не сказать, что сильно молодая. Не старая, конечно, но и замуж не возьмёт никто уже. Перестарок.

Свои неровно обрезанные волосы женщина собирала в куцый хвостик, завязанный на кожаный шнурок. И польстился же кто-то… Василько поёжился. Оно ж всем известно, за что девкам косы отрезают[28].

Хозяйство запущенное, без мужика в доме двум бабам действительно будет не сладко. От того ещё сильнее было удивление Василько, когда он узнал, что с домом им как раз помощь и не нужна.

Василько долго шёл по лесу за двумя странными женщинами, проклиная воеводу на чём свет стоит. Ну, быть может, он и не погиб бы на сече, а тут, видимо, точно голову сложит. Потому как обе девки ему совершенно не нравились. Обе с колючим взглядом, а та, что помоложе – ещё и злая на язык. Нет, точно ведьмы. Сейчас выпустят где-нибудь на полянке кровушку его, измажутся в ней и будут танцевать голыми под луной, дьявола восхваляя.

При том молодая девка шла вперед него, а та, что постарше – чуть поодаль. Чтобы не сбежал, значит. Парень поёжился – до того промозглый ветерок прошёлся по его спине, поднимая мурашки.

Василько отметил, что при себе у девок не было даже мало-мальски нормального ножа, тогда как матёрые мужики так глубоко в лес без рогатины не совались – как раз проснулись медведи, лютые и голодные. А две безоружные девки знай себе – идут прогулочным шажком, та, что поодаль идёт – ещё травки какие-то собирает по пути.

На поляну они действительно вышли. Василько, вмиг понимая, в каком месте оказался, перекрестился и плюнул через левое плечо. Дал бы дёру, да ноги словно вросли в землю.

– Здравствуй, добрый молодец, – елейным голоском пропела Аркадия, выходя из своего дома, – я уж заждалась тебя. С самой опушки твой дух почуяла.

– И тебе не хворать, – расхрабрился он. – Что же теперь, и накормишь, и напоишь, и спать уложишь?

Как-то давно он слыхал от Федоры, что ежели с нечистью всякой придётся встретиться, главное – страха своего не показывать и спиной не поворачиваться. А коли повернулся – бежать и не оборачиваться.

Тогда он посмеялся над суеверной девицей, а теперь её слова были единственной подсказкой для него.

– И в баньке попаришь?

– И ноги твои отпущу, ежели пообещаешь не убегать, как тот заяц.

– А если и убегу? То что? Прислужницы твои меня догонят?

– Да нет, – она улыбнулась ему белозубо, – Лешего попрошу, чтоб он тебя водил за левую ногу по лесу до тех пор, пока сам не запросишься ко мне в гости.

– Ладно, отпускай ноги.

Яга щёлкнула пальцами, и Василько чуть не упал, на мгновение потеряв равновесие.

– На пороге говорить будем, али пойдём в дом да чаю выпьем?

– Чай с мухоморами?

– Нет, с листом чёрной смородины. Но ты только скажи, мои ученицы тебе вмиг мухоморов насобирают, – Яга усмехнулась.

– Нет, давай уж со смородиной, – Василько наконец понял, что ему не удастся смутить ни старуху, ни её прислужниц.

Хотя, какая ж она старуха? Помладше его матери выглядит.

Они прошли в дом. Возле стола крутилась ещё одна чернявая девица, пока не вошедшая в возраст, но уже начавшая расцветать. Она расставляла огромные блюда с исходящими ароматным паром блинами, крынки с мёдом и сметаной.

– Вроде к нечисти пришёл, а на деле – как к тёще, – Василько похабно улыбнулся.

– Да упасут меня древние боги от таких зятьёв, – Яга была серьёзна. – Здесь – пошуткуй, если тебе так смелее, а встретишь Лешего али Домового – не вздумай им сказать, что они – нечисть. Осерчают. Садись. Будешь есть и слушать меня. Разговор будет серьёзным.

Василько послушно сел, но ни к блинам, ни к чаю пока не притрагивался.

– Тогда сначала – разговоры, – вмиг посерьёзнел мужчина.

– Хозяин – барин, – Яга сделала приглашающий жест своим ученицам.

Агне села, сложив руки на коленях, а Забава, потянув носом, тут же взяла со стопки самый верхний блин и, макнув его в сметану, начала жевать. Только что не мурлыкала от удовольствия.

– О том, что беда пришла, думаю, ты уже знаешь. Князь собрал дружину на земли Новгородские.

– Предал его Всеволод, – Василько насупился. Не хотел он думать, что справедливый княже собрал войско для братоубийства.

– Не совсем так. Та беда