Черный пепел на снегу - Яна Анатольевна Спасибко

– магического толка. И человеческим оружием её не победить. В дом Всеволода пришло большое горе, от чего тот повредился рассудком. Люди идут воевать против людей, брат идёт попытаться вразумить брата. А наша задача – победить зло, которое человеческому оружию неподвластно. Наверняка же по дружине уже ходят слухи о ведьме, что пришла с варяжских земель?

– Слыхал такое. Только я ж здесь при чем?

– Ты, молодец – богатырь, и у тебя особая задача.

– Не слишком ли я молод для богатыря? – Василько смутился. – Да и не научен я тому…

– А в Киеве что ж теперь? Рядом с церковно-приходской школой попы богатырей уму разуму поучают? – Яга зло прищурилась.

– Да нет… – парень растерялся.

– Если послушаешь внимательно былины про богатырей – то поймешь, что из них почти никто не обучался своему делу. Просто стали богатырями и пошли совершать подвиги.

– Вот так, встали и пошли прямо? А Илюшка правда тридцать лет и три года на печи лежал, а потом стал богатырём?

– Правда. Знатный был воин. Имел уважение к старшим. Внимательно слушал. Не перебивал. Вопросов неуместных не задавал и не пытался дурные шутки шутить, – Яга хлопнула ладонью по столу так, что блюдца звякнули. – Ты будешь слушать?! Я и так слова пытаюсь подбирать, чтобы не нарушить твоё тонкое душевное равновесие! С приходом креста на русские земли даже воины стали похожи на избалованных девиц!

– Чего сразу обижаться-то?

– Пей лучше чай, займи чем-то полезным свой рот. А не то сейчас у тебя язык отнимется, и будешь первым богатырём, который говорить не мог!

– Да понял я, понял. Молчу.

– Когда боги сотворяли наш мир… Молчи, пожалуйста, знаю я, что тебе поп другое рассказывал! Они договорились между собою в дела людские сильно не вмешиваться. А для того, чтобы вы не остались без защиты, оставили богатырей. Чаще всего богатыри рождаются, живут свою жизнь, не отличную от других и, состарившись, умирают. Но бывает, приходит на нашу землю супостат, с которым только богатырь сладить может. Тогда и окрывается ему предназначение.

– А богатырей ты назначаешь?

– Ты не понимаешь по-хорошему? Нет у меня силы кого-то назначать. Но могу найти любого из ныне живущих. Рассказываю, наставляю. Это одна из моих задач, что боги завещали.

– И почему именно я?

– Да просто ближе всех оказался! Слушай, добрый молодец, скушай блинчик, не зли бабушку.

Василько послушно взял блин и макнул его в мёд, но до рта не донёс.

– Так если я богатырь, мне и меч-кладенец положен? Которым я белую ведьму изрублю. Так?

– Нет. Вижу я, что не нужен тебе меч-кладенец. Ты так пойдешь в Новгород и вусмерть белую ведьму заболтаешь. Мне тут уже нечему обучить тебя.

– А если серьёзно?

– А если серьёзно, то белая ведьма – само зло. Она не даёт покоя ни живым, ни мёртвым, ни одно человеческое оружие уже не сможет убить её. Поэтому тебе нужно не человеческое. Меч. Но не Кладенец, а Корочун. И тебе его нужно сначала достать.

– Где ж я его возьму?

– Так я и пытаюсь тебе рассказать. Сегодня, как стемнеет, я открою тебе дорогу через Калинов мост. Там дорога одна – идти прямо, никуда не сворачивать и ни с кем не разговаривать… Ох, и сложно ж тебе будет… Дорога та приведёт тебя в Лунный Чертог.

– И там лежит меч, – догадался Василько.

– Ага, пылится. Тебя ждёт. В лунном чертоге правит своим царством очень могущественное существо. Встретишься с ним – заклинаю тебя – будь поуважительней. У меня так богатыри скоро кончатся.

– Диавол? – Василько перекрестился, забыв, что в руке его блин.

– Как же вам эту чепуху в голову вбили-то, а? – тон Яги стал сочувствующим. – Ведь умные же люди были. А тут – нате. Это добро, это – зло, а посерёдке и нет ничего. Так получается? Нет. Он – не дьявол. Но божество тёмное, древнее. Едва ли не ровесник нашего мира. Чернобог – отец его родной. Хотя, тебе это ни о чём не говорит…

– Чернобог – Дьявол, а то – сын его?

Яга потерла переносицу, тяжело вздыхая.

– Вот что мне с тобой делать? Кощей он.

– Так им же только детей пугают!

– Так и есть. А я, по-твоему, кто?

– Ну… – дружинник смутился, – ладно. Теперь мне нужно поесть и в путь?

– Нет. Сначала нужно подготовиться. Богданка, большая печь готова?

Девочка молча кивнула и с хлюпаньем допила ароматный чай из большой чашки. Аркадия встала, прошла на другой конец кухни, где стояла огромная русская печь. Печь была внешне холодной, в доме было не сказать, чтобы сильно натоплено. Но стоило бабе Яге открыть затворку, как она пыхнула красным пламенем, обдав Василько жаром.

– Ну, что сидишь? Полезай.

– Куда? В печь? Ты что, из ума выжила?

– Да, в печь. От тебя человеческим духом пахнет, ты не пройдешь через Калинов мост, ежели в печи не побываешь.

– Так ты решила убить меня, и как посланника отправить в загробный мир? Богатырь тебе больше не нужен?

– Вот бестолочь. Нет, конечно. Запах твой выжжем, огнём пропахнешь, там куда идёшь – сойдешь за своего. Ты нам тут ещё живым пригодишься.

– А в печь тогда зачем?

– Навьи тоже когда-то были людьми.

Василько чуть не подпрыгнул. До того неожиданно было услышать тихий, вкрадчивый девичий голосок. Он обернулся и увидел, как чернявая девочка встала со своего места, убирая посуду.

А Богданка продолжила:

– Кто-то из них принял своё посмертие, многие даже счастливы в нём – они отрабатывают свои прижизненные долги и растворяются в кронах Мирового Древа, чтобы снова без долгов прийти сюда. А кто-то не смог принять это и стремится вырваться. И если признает в тебе живого – прицепится к тебе, как клещ, и будет пить жизненные соки, или, ещё хуже, заменит тебя в твоём же теле. Придёт к тебе домой, ляжет с твоей женой и боги весть что сделают ещё. А потому нам надо сделать так, чтобы никто в тебе живого не признал. Ты, главное, нигде не останавливайся и ни с кем не разговаривай. Не все навьи полагаются только на запах. Могут и по-другому учуять.

От услышанного у Василько волосы зашевелились на голове.

– Больно будет?

– В печи? Как в бане. Только не так мокро. Не тронет богатыря огонь заговоренный.

– А если я все же не богатырь?

– Богатырь-богатырь, – Аркадия легонько подтолкнула парня в спину. – Тебя птица Гамаюн признала. Каждую ночь тебя у дома караулила.

Всю следующую ночь Агне маялась. Ворочалась на своей узкой, скрипучей кровати, никак не