Записки мертвеца - Георгий Апальков

class="p1">Я посмотрел наверх и увидел человека, парящего в воздухе. Над ним был надут купол параплана, а за спиной у него крутился огромный пропеллер. То был тот самый Захар, тот самый ди-джей с радио Фаренгейт и тот самый бессменный воздушный дозорный в одном лице. Глядя на него, я завидовал непыльной и в то же время до жути интересной работёнке, выпавшей на его долю. Ещё мне хотелось познакомиться с ним и поблагодарить за то, что он, в сущности, привёл нас сюда, в этот островок безмятежности.

После обеда мы снова вернулись на рабочие места. Сергей на своё, я — на своё. За несколько часов до наступления темноты я выкопал ещё несколько ям из тех, что были обозначены как моя дневная норма. Со всем полностью я справиться не успел, и усатый прораб, кажется, был не слишком этим доволен. Что ж, остаётся только надеяться, что в голове своей он сделал для меня некоторую скидку в честь моего первого рабочего дня и не записал меня сразу в когорту безнадёжных неумех.

Мы прибрали инвентарь и собрались в условленном месте, чтобы услышать дальнейшие указания усатого.

— Сейчас ничего такого не будет, просто скажут, что завтра будем делать, и что сегодня было не так, — комментировал происходящее Сергей специально для меня.

Так всё и случилось. После заключительного слова прораба на вахту заступило усиление патруля. Ночью по периметру выставляли значительно больше вооружённых людей, чем днём, из соображений безопасности: нужно было убедиться, что под покровом ночи в деревню не проникнет одиноко бродящий по окрестным полям мертвец или — чего доброго — несколько таких полуночных гостей. Патрульные были вооружены не только автоматами, но и фонарями. Они были как следует экипированы тёплой одеждой и, должно быть, имели под ней какую-то защиту от укусов и царапин. Были на них и бронежилеты.

— А броня им зачем? — спрашивал я Сергея по пути домой.

— Патрульным-то? От пуль, наверное. Не знаю точно. Но думаю, что они не только от мертвяков нас тут днями и ночами охраняют — вот что, — ответил он.

— А от кого ещё? Мне кажется, злостные мародёры и сволочи всякие как-то большей частью своей в городе остались, да и там уже поди друг друга перестреляли.

— Ну нет, отнюдь. Тут в деревнях знаешь тоже, сколько таких? Тьма! Да к тому же и в живых их больше осталось тут, на отшибе. Людей в смысле, в целом. С эпидемией тут как-то попроще всё было: не так много больных, проще укрыться, пространства открытые. Кто с ума посходил в первые дни — тех перестреляли, а потом, когда властей не стало, началось самоуправство всякое. Кто во что горазд. Ну, тут как и у нас всё, собственно.

— И что, прямо много случаев каких-то разборок?

— Здесь-то нет. Про соседние деревеньки рассказывают: там из молодёжи лихой и из детдомовских, которые сами по себе, быстро банды зацвели. Где-то ребята эти так, по магазинам местным куражились, а где-то прямо от двери к двери с топорами да вилами, да с ружьями ещё ходили. Хотя раньше знали все друг друга до третьего колена, все друг с другом здоровались. Некоторые, как услышали, что в Надеждинском мэр со свитой своей порядок навёл, плюнули на всё, хаты побросали и сюда пришли, прямо так, пешком. А тут их уж приютили. В общем, Надеждинское, или Надя — так я иногда деревеньку нашу называю — со всех сторон такими вот бандформированиями окружена: тут на десять километров вокруг деревень пять-шесть где-то есть. Правда, те ребята с вилами да топорами сюда не суются: знают, что тут им отпор дадут. На самом деле, были даже случаи, когда такие вот балбесы потом тоже сюда приходили приюта просить: в магазинах всё пойло выжрали, праздник закончился, начались всякие разборки уже внутри группировок. И иные подумали, мол, ну его нафиг! Покуражился и хватит, пойду дальше нормальной жизнью жить. Рано или поздно все к такому выводу придут, наверное. Из тех, кто живой останется.

— Наверное.

— Так что бояться особо нечего. Это тебе не ты один против кучи городских отморозков — здесь к тому же ещё и крыша надёжная. Единственная реально сопоставимая мощь тут у Старкова только, но он далеко стоит.

— Старкова?

— Ага. Полковника того, что город брал. Не слыхал про него?

— Нет.

— Да не мог не слыхать! Про военных же ты знаешь, что они за город бились?

— Ну.

— Ну, то была часть мотострелковая, из соседнего городка. Вроде бы из того же, в котором атомная станция была — не помню точно. А командиром у них там, в части, и был этот полкан Старков.

— Он случайно с охранниками этими вездесущими не связан, которые рекламой весь город загадили? Фамилия на их название похожа, — спросил я, не подозревая, что попал в самую точку.

— Ещё как связан, — ответил Сергей, — Это ж его компания и есть! Только владел он ей как-то в обход, типа не напрямую. И людей туда набирал сразу из срочников, кому после армии заняться было нечем — удобно! Не знаю я, правда, как они себя на войне с зомби проявили — компания его охранная в смысле. Но знаю, как батальон его себя проявил, хоть и понаслышке: что-то от новостей, что-то вон, от пацанов.

— Пацанов?

— Ну да, есть тут несколько, кто из-под его крыла сбежал в своё время. Из-под крыла Старкова я имею в виду. Дезертировал, проще говоря. Но их если послушать — там причины были. Как-нибудь познакомишься с ними, сами тебе всё расскажут. Нормальные ребята вообще-то. Дёрганные только. Да и последний раз, помню, жути какой-то один из них нагонял. Вроде из тех, кто совсем недавно от Старкова убежал.

— Какой жути?

— А, не бери в голову. И не парься лишний раз. Хотя тут я сам виноват: запарил тебя рассказами всякими. Хорошо, что пришли уже: можно заткнуться наконец-то. Ох-х, щас чайку с кайфом попьём! Да и я бы съел чего-нибудь, кстати. Ты как? Голодный?

— Пока не особо, — ответил я и вошёл в калитку нашего дома вслед за Сергеем.

После вечера в компании всех наших новых соседей, мы с Ирой, наконец, остались одни в нашей комнате. Впервые за бессчётное количество дней наше время вместе не было ограничено часами посещения, и мы могли говорить друг с другом хоть до самого утра. И я был готов говорить, говорить и говорить о чём угодно до глубокой ночи, а завтра не выспавшимся и разбитым идти копать