Дорогие коллеги. Как любимая работа портит нам жизнь - Сара Джаффе

Вопрос об условиях труда работников университета тесно связан с вопросом о том, для чего нужно высшее образование. Если высшее образование, как требовали студенты в 1960-е годы, должно быть доступным для всех и давать людям возможность узнавать новое и бросать вызов устоявшимся представлениям, то системе следует поддерживать и поощрять преподавателей, открытых для интеллектуальных вызовов. Однако если университет – это всего лишь машина по выдаче дипломов, а дипломы – товар, который студенты приобретают на рынке образования, то вполне логично, что у преподавателей становится все меньше времени и возможностей для интеллектуального развития. Как отмечает политический теоретик Джеймс Кэрнс, задача «университета в режиме жесткой экономии» заключается в том, чтобы «приучить к бесправию» не только студентов, но и преподавателей[538].

Возможно, лучшим примером деквалификации и депрофессионализации при одновременной корпоративизации высшего образования служат частные колледжи. Социолог Тресси Макмиллан Коттом в книге «Низшее образование» («Lower Ed») препарирует индустрию частных колледжей, указывая на то, что ее появление стало закономерным следствием «проповеди образования»[539] и неолиберального поворота. Исследовательница отмечает, что в 1960-е годы повышение спроса на высшее образование привело к увеличению числа государственных университетов. Однако сейчас, когда государство сокращает финансирование образовательной системы, а в условиях экономической стагнации университетские дипломы приобретают все большую ценность, за дело берутся коммерческие организации. В частных колледжах большее внимание уделяется численности студентов, а не уровню преподавания, не говоря уже об исследовательской деятельности. Предметы остаются теми же, но преподаватели постоянно меняются: текучка кадров в частных колледжах даже выше, чем в обычных университетах, где работают внештатники[540].

В 2013 году Эренрайхи провели новое исследование профессионально-менеджериального класса и пришли к выводу, что он находится в процессе распада. В докладе под названием «Смерть мечты яппи: взлет и падение профессионально-менеджериального класса» («The Death of a Yuppie Dream: The Rise and Fall of the Professional-Managerial Class») они зафиксировали «катастрофический упадок» многих профессий, проанализированных ими в оригинальном исследовании: «В такой ситуации необходимо задаться вопросом: имеет ли смысл продолжать использовать понятие „профессионально-менеджериальный класс“, подразумевая под этим группу людей с особыми устремлениями и общими классовыми интересами?» Эренрайхи прогнозировали, что замена преподавателей с постоянными контрактами внештатниками с низкими зарплатами и концентрация власти в руках университетских администраторов нанесут серьезный удар по привилегиям рассматриваемого класса. Кроме того, самовоспроизводство профессионально-менеджериального класса осложняется из-за того, что стоимость высшего образования растет в восемь раз быстрее, чем уровень зарплат. В 2020 году обучение в университете стоило на 1410,83 % больше, чем в тот период, когда Эренрайхи проводили свое первое исследование. Поэтому те, у кого есть такая возможность, уходят из университетов и идут «на службу капиталу» – например, становятся финансовыми аналитиками. Те, у кого нет такой возможности, устраиваются внештатными преподавателями, идут в сферу услуг или совмещают оба этих варианта. В 2019 году Барбара Эренрайх объясняла в интервью: «Я считаю, что с профессионально-менеджериальным классом, если не брать в расчет его высшее управленческое звено, сейчас происходит то же самое, что ранее произошло с рабочим классом („синими воротничками“) в результате деиндустриализации». Иначе говоря, вместо профессионально-менеджериального класса у нас теперь есть две категории работников: менеджеры и все остальные[541].

Многие годы спустя после своей схватки с Рональдом Рейганом за возможность преподавать в университете Анджела Дэвис вслед за Эренрайхами отметила, что университетские преподаватели должны ответить за свой элитаризм. По ее словам, чтобы решить проблему академического труда и в особенности труда чернокожих преподавателей, необходимо не просто защищать их индивидуальное право на преподавание, а вести коллективную борьбу, в которой будут участвовать все работники университетов от уборщиков и кассиров в столовой до профессоров. «Я включаю сюда всех работников университета. Если же мы предполагаем, что необходимо защищать права только одной группы чернокожих женщин, то есть преподавательниц, мы воспроизводим тот самый элитаризм, из-за которого многие из нас не имели (а кто-то и сейчас не имеет) возможности работать в университете», – пишет Дэвис. В то же время британский преподаватель и социальный теоретик Марк Фишер отмечает, что преподавание стало частью сферы услуг: теперь преподаватели должны относиться к студентам как к клиентам, вместо того чтобы спорить с ними и способствовать их интеллектуальному росту. «Работники системы образования, все еще желающие приобщить студентов к интеллектуальным удовольствиям – которые можно получить, выйдя за рамки привычного, столкнувшись с чем-то затруднительным или противоречащим общепринятым представлениям, – оказываются в положении опального меньшинства», – пишет Фишер. Когда-то в Великобритании яркая и динамично развивавшаяся сфера художественного образования давала представителям рабочего класса возможность творить. Теперь же система образования снова стратифицируется и перестраивается в соответствии с принципами, которые были изложены в докладе, подготовленном под руководством бывшего главы компании British Petroleum. Я говорю о «Докладе Брауна» 2009 года, заказанном лейбористским правительством, но опубликованном уже после того, как к власти пришла коалиция консерваторов и либерал-демократов. Авторы доклада рекомендовали ряд мер для реформирования университетов и в числе прочего инициировали повышение стоимости обучения, чем спровоцировали массовые студенческие протесты в 2010 году[542].

Пролетаризация крупных групп внутри профессионально-менеджериального класса делает их опасными для капитализма, несмотря на то что они уже не обладают прежними правами и возможностями. Если в прошлом Никсон, Рейган и их советники выражали обеспокоенность по поводу образованного рабочего класса, то современные политики столкнулись с протестами тех, кого журналист Пол Мейсон окрестил «выпускниками без будущего»: в ответ политики лишь усилили наступление на университеты. Студенческие протесты 2010 года в Великобритании, ставшие реакцией на повышение платы за обучение и сокращение расходов на образование, подготовили почву для левого поворота внутри Лейбористской партии. В Висконсине, где губернатор Скотт Уокер практически полностью лишил преподавателей постоянных контрактов и отказался от практики коллективных переговоров с профсоюзами сотрудников госучреждений, именно преподаватели, в частности аспиранты, возглавили протесты и последовавший за ними захват местного Капитолия. (Политики также хотели получить доступ к электронной почте преподавателей, нарушив тем самым принципы академической свободы и неприкосновенности частной жизни, – небольшая, но показательная деталь.) В Квебеке студенты, протестовавшие против повышения платы за обучение, после нескольких недель забастовки добились ухода в отставку правительства провинции. До тех пор, пока в академическом мире существуют престижные позиции, аспиранты и преподаватели без постоянного контракта будут пытаться занять их, кое-как сводя концы с концами и с трудом выкраивая время на собственные исследования. Но как долго это будет продолжаться?[543]

Даже штатные преподаватели испытывают давление со стороны университетского руководства, которое заставляет их работать все больше и больше. Одна преподавательница пишет: «Мы живем в иллюзии того, что у нас