1356 - Бернард Корнуэлл

Ничего не было видно. Они взбирались через густой лес, но по-прежнему не замечали никаких признаков врага. Каптал остановился. Не заманивают ли его в ловушку?

Он махнул рукой, дав знать своим людям, чтобы ждали там, где стоят, выпрыгнул из седла и в одиночку пошел пешком. Склон не был крутым, и он мог разглядеть, что вершина не так далеко.

Разве это не то место, где следует поставить часовых? Он двигался тихо и скрытно, наблюдая за летающими птицами, но несмотря на все эти предосторожности чувствовал, что он один. Некоторое время он изучал горизонт, потом поднялся на вершину, и внезапно его взору предстал вид далеко на северо-запад.

Он присел.

Главный лагерь французов лежал лишь в полумиле, шатры сгрудились возле деревни и поместья, но заинтересовали его люди, двигающиеся на запад.

Англичане не могли бы их разглядеть со своего холма, но каптал увидел, что французские войска уходят на юго-запад, ближе к реке.

Они были не в боевом порядке, скорее, в беспорядке, насколько он мог различить, но несомненно, двигались на запад. Ему показалось, что они направлялись к плоскому холму, к полю Александра.

Он не мог их сосчитать, их было слишком много, а между ними слишком большое расстояние. Восемьдесят семь знамен, вспомнил он.

Он сделал шаг назад, поднялся и направился к своей лошади. Сел в седло, развернулся и сделал знак своим людям снова следовать на юг. Теперь они ехали быстро, уверенные, что в поле видимости или слышимости нет ни одного врага, и каптал гадал, будут ли французы соблюдать перемирие.

Но две вещи он знал наверняка. Враг готовился атаковать, и атака начнется с запада.

Графы Уорик и Суффолк вернулись в шатер принца вечером. Они устало опустились в предложенные принцем кресла и выпили вина, которое принес слуга. Здесь собрались все советники принца, ожидая оглашения результатов долгих переговоров.

— Вот условия, сир, — без всякого выражения заговорил граф Уорик. — Мы должны возвратить все земли, крепости и города, захваченные за последние три года. Мы должны отдать всю добычу из нашего обоза.

Мы должны освободить всех пленников, здесь и в Англии, без каких-либо платежей или выкупа. И мы должны заплатить Франции возмещение в размере шестидесяти шести тысяч фунтов в качестве компенсации разрушений, причиненных за последние годы.

— Боже ты мой, — тихо произнес принц.

— В ответ, сир, — продолжал рассказ граф Оксфорд, — вашей армии будет позволено уйти в Гасконь, король Франции выдаст за вас замуж одну из своих дочерей и даст за ней графство Ангулем в качестве приданого.

— Его дочери красивые? — спросил принц.

— Да уж посимпатичней холма, покрытого трупами англичан, сир, — резко ответил граф Уорик. — И еще. Вы и вся Англия должны поклясться не поднимать оружие против Франции в течение семи лет.

Принц переводил взгляд с одного графа на другого, а потом посмотрел на каптала, сидящего у края шатра.

— Дай мне совет, — попросил он.

Граф Уорик вздрогнул, выпрямив ноги.

— Их гораздо больше, сир. Сир Реджинальд думает, что мы можем ускользнуть на заре, пересечь реку и находиться уже в пути, прежде чем враг заметит, но признаюсь, я скептически к этому отношусь. Ублюдки не такие дураки. Они наблюдают за нами.

— И они двигаются на юго-запад, сир, — вступил в разговор каптал. — Должно быть, думают, что мы попытаемся перебраться через Миоссон, а они хотят перекрыть путь к побегу.

— И они уверены в своих силах, сир, — добавил граф Оксфорд.

— Из-за численного преимущества?

— Потому что наши люди устали, голодны и мучаются от жажды, а врагов больше. А толстый кардинал сказал нечто странное. Он предупредил, что Господь послал Франции знак, что он на ее стороне. Я спросил его, что это значит, но жирный ублюдок просто принял самодовольный вид.

— Я думал, кардиналы говорят от имени Папы?

— Папа, — сухо произнес Уорик, — в тисках Франции.

— А если завтра мы будем драться? — спросил принц.

Все замолчали. Потом граф Уорик пожал плечами и руками изобразил весы. Вверх и вниз. Всё могло кончиться как угодно, давали понять его руки, но лицо выражало лишь пессимизм.

— У нас хорошая позиция, — сказал граф Солсбери, командовавший войсками на северной оконечности холма англичан, — но если строй прорвут? Мы сделали ямы и канавы, которые их остановят, но невозможно перерыть весь проклятый холм. И я полагаю, что у них по меньшей мере вдвое больше людей.

— И сегодня они хорошо пообедали, — добавил каптал, — а наши люди делают похлебку из желудей.

— Условия суровые, — произнес принц. На его ногу приземлился овод, которого он сердито прихлопнул.

— И они требуют заложников из числа знати, сир, чтобы быть уверенными, что условия будут соблюдаться, — сказал граф Оксфорд.

— Заложников из числа знати, — сухо повторил принц.

— Знать и рыцарей, сир, — продолжал граф, — в число которых, боюсь, входят все присутствующие в этом шатре, — он вытащил пергамент из кошеля на перевязи и протянул его принцу. — Вот неполный список, сир, но они, несомненно, добавят и другие имена.

Принц кивнул, и слуга взял список и опустился на одно колено, чтобы отдать его своему господину. Принц скривился, прочитав имена.

— Все наши лучшие рыцари?

— Включая ваше королевское высочество, — подтвердил Оксфорд.

— Вижу, — произнес принц. Он нахмурился, читая список. — Сир Роланд де Веррек? Уверен, что он не в нашей армии.

— Кажется, в нашей, сир.

— И Дуглас? Они сошли с ума?

— Сэр Роберт Дуглас тоже здесь, сир.

— Правда? Боже милостивый, что один из Дугласов делает среди нас? И кто такой, Бога ради, этот Томас Хуктон?

— Сэр Томас, сир, — впервые вступил в беседу сир Реджинальд. — Он был одним из людей Уилла Скита при Креси.

— Лучник?

— Сейчас он вассал Нортгемптона, сир. Полезный человек.

— С чего это, Бога ради, Билли посвящает в рыцари лучников? — раздраженно спросил принц. — И какого черта французы знают, что он здесь, а я нет?

Никто не ответил. Принц уронил пергамент на ковер, покрывающий дерн. Что бы подумал его отец? Как бы его отец поступил?

Но Эдуард Третий, монарх-воин, который вызывал самый большой страх по всей Европе, был в далекой Англии. Так что решать придется принцу. Конечно, у него были советники, а он обладал достаточной мудростью, чтобы к ним прислушиваться, но в конечном итоге решение принимал он.

Он встал, подошел к выходу из шатра и посмотрел куда-то мимо знамен и сквозь деревья, туда, где на западе тускнели последние лучи света.